Провокация продолжается (к 160-летию со дня рождения Зигмунда Фрейда)

Закладки:
Просмотров: 1 996
- 0

Фрейд – несомненно, величайший мифолог XX века, да и современности. В чем его гениальность и «современность» в качестве мифолога, я скажу чуть ниже. Для начала напомню, что миф об Эдипе, начиная с античности, имеет много версий, а мотив отцеубийства – вообще, сквозной в мифологии. На мой взгляд, Клод Леви-Стросс абсолютно справедливо заметил, что фрейдовская трактовка эдипова комплекса несет в себе не способ научного объяснения природы те же античных версий мифа об Эдипе (как полагал сам Фрейд и некоторые его комментаторы); она служит одной из его версий в ряду других.

Для Фрейда и любого психоаналитика душевная жизнь взрослого человека – это так или иначе драма прорывающихся наружу комплексов детской души. Фрейда на данном основании можно было бы упрекнуть не только в привычном пансексуализме, но и в «панинфантилизме». Будь это так, Фрейд был бы первым ученым, взглянувшим в душу взрослого человека сквозь призму противоречий внутреннего мира ребенка. Но, увы, создатель психоанализа был далек от какого то ни было «панифантилизма». Ведь то начало (и одновременно - «бомбу»), которое он заложил в фундамент субъективной сферы человека, — комплекс неукротимой и в итоге гибельной страсти мальчика к матери является чистейшей конструкцией взрослого сознания. Эта конструкция и получила свое воплощение в древнегреческом мифе об Эдипе. Софокл, Гомер, Сенека, Стаций, Вольтер, Шелли и др. лишь по-разному художественно истолковывали этот миф. Но Фрейд пошел дальше — и вот тут он, действительно, гениален и «современен». Он превратил миф об Эдипе, превратил его фабулу в неотвратимый и повторяющийся закон психической жизни человека (отсюда - и иллюзия «научности»). В соответствии с ним каждый мужчина проживает от детства до зрелости своей «эдипов цикл».

Философ и культуролог В.Л.Рабинович очень четко разводит понятия первобытного и самобытного (античного) мифа. Первобытный человек живет мифом и в мифе. Он – его часть, которая повторяет все циклы движения мифологического целого целого: рождение – смерть – новое рождение… Существует система ритуалов и обрядов, символизирующих эту причастность к циклическому движению (инициация и др.). В античном мире все иначе. Мифологическое таинство происходит лишь раз – скажем, на Олимпе. О нем рассказывают, его театрализуют, им вдохновляются… Но никому в голову не приходит второй раз украсть у богов огонь. Это – самобытный миф, и он не воспроизводим в обыденной жизни. Таков и миф об Эдипе. Который Фрейд, по сути, десакрализировал, по крайней мере, превратил в некий аналог первобытного мифа. И даже сделал большее – полностью перевел его в сферу профанного. Ведь даже у первобытных людей мистерии разыгрывались в особых – сакральных местах. И, между прочим, сейчас очень многие философы, историки культуры, социологи отмечают, что современное человечество ближе не к античности (хотя О.Мандельштам с надеждой и верой писал: «и все-таки мы – эллины»), а к первобытности. Новейшая эпоха – своего рода диалектическое снятие первобытности на новом витке. В этом есть своя правда. Весь мир воспроизводит себя в ограниченном наборе технологий, которые заменяют собой творение оригинального. Понятие авторства утрачено. Вместо личностей действуют «социальные акторы». У всех «эдипов комплекс»… Кстати, в книге «Психология развития человека» я писал о том, что именно это и лежит в основе современной научной мифологии, которая лишь повторяют мифологию реальной жизни.

И все же, нам не уйти от вопроса: стоит ли за «эдиповым комплексом» что-то конкретное в этой самой реальной жизни? Безусловно, стоит. Мама – не только для мальчика, для ребенка вообще – не просто самый близкий человек. Это часть того целого, в которое они были слиты воедино физически и которое долгое время продолжает соединять их психологически. Мама и дитя – продолжения, «альтер его» друг друга. Ясно, что любое, самое невинное «посягательство» (например, отвлечение внимания в пользу другого человека) на свое «второе Я» воспринимается ребенком очень интимно, а иногда и болезненно.

Разумеется, существуют определенные особенности отношения мальчиков и девочек к мамам и папам. Им посвящено значительно число психологических исследований во всем мире - с результатами некоторых из них можно ознакомиться на данном сайте. Но миф об Эдипе объясняет эти особенности не больше, чем миф о Сизифе.

Только вот, в объяснении ли психологии человека состояла миссия Фрейда и всего психоанализа?

Сегодня принято говорить о проектном подходе к человеку в психологии, в котором видят продолжение логики формирующего эксперимента (генетико-моделирующего метода) школы Л.С. Выготского. А между тем, именно З. Фрейд, во многом сам того – естественно - не сознавая, сумел реализовать его в глобальных масштабах европейской культуры XX столетия. Он придумал и внушил человечеству такие комплексы, которые до того оно не испытывало, но после него стало переживать острее и сильнее, чем свои реальные проблемы и боли. Фрейд гениально воплотил в жизнь сотворенный им же миф («проект»). И тут ему сослужили полезную службу все средства, что были у него под рукой, - и античная мифология, и биографии великих людей, и материалы клинических исследований, и даже опыт анализа собственных невротических состояний, а также многое другое. Разумеется, Фрейд действовал не «голыми руками», а при помощи посредников. Свой посыл он транслировал не только через написанные им тексты (которые читал сравнительно ограниченный круг людей), но и через армию психоаналитиков (которые возвели свое ремесло в одну из «знаковых» профессий столетия), невротизированных или добровольно «невротизировавшихся» художников, писателей и т.д.

Проектная мифология Фрейда…

Фрейд – обманщик? Да! Но люди были «сами обманываться рады». Сами рвались на психоаналитическую кушетку. Потому что через игры с потоками свободных ассоциаций, в собственных оговорках, ослышках, описках, проекциях, сублимациях, переносах… узнавали о себе то, о чем не могли помыслить в 19 веке. В том числе, энергия бессознательного запустила механизм сознания и самосознания культуры XX столетия. Века экспериментов, проектов и… провокаций. Для которого «объяснения» века предшествующего не годились. И в целом, «объяснения» утратили статус универсального инструмента самосознания. Фрейд это гениально понял. Придя к этому пониманию не сразу и тропами весьма «партизанскими».

Даже если брать за «точку отсчета» истории психоанализа публикацию «Исследований истерии» Фрейда и Брейера (1895), как это многими принято, то важно учесть, что на тот момент его родоначальнику было почти 40 лет. Для «понимания», рефлексию которого мы обнаруживаем в гораздо более поздних работах, Фрейду нужно было достичь зрелости в культуре XIX века. Вдоволь надышаться ее духом, чтобы почувствовать некоторое стеснение в новом дыхании – вызванное естественными историческими ограничениями уходящего времени.

Как бы там ни было, европейская культура XX века без Фрейда была бы иной.

Фрейду – 160, на дворе третье тысячелетие. А мы сегодня даже не оговариваемся – говорим «по Фрейду». В том числе - о Фрейде. И много делаем – по нему же.

Провокация продолжается.

Владимир Кудрявцев

Читайте также:

Юбилей, и ведь не оговорка...

На развитие сайта

← вернуться