Авторизация

Сайт Владимира Кудрявцева

Возьми себя в руки и сотвори чудо!
 
{speedbar}

Александр Абрамов. Несколько фактов из прошлого и настоящего «модернизации образования»

  • Закладки: 
  • Просмотров: 5 121
  •  
    • 0

30.05.2011
 


Дискуссия по поводу реформы образования получается сильно асимметричной. В широких педагогических и родительских кругах сторонники как концепции, так и деталей этой реформы (вроде ЕГЭ или скандального проекта образовательного стандарта для старшей школы), похоже, находятся в меньшинстве. А вот на заметных публичных площадках голоса адептов реформы раздаются гораздо чаще и громче, чем голоса их противников. В частности, и поэтому мы продолжаем обсуждение проблем российского образования статьей убежденного оппонента реформаторов.


 

Размышлять на эту тему заставило событие, произошедшее в Общественной палате, — там 28 апреля состоялось обсуждение так называемого альтернативного проекта стандарта для старшей школы, представленного президиумом Российской академии образования (РАО). Как известно, эта тема уже с полгода находится под пристальным вниманием СМИ. И по этой причине, а главным образом вследствие своих профессиональных обязанностей, я наблюдал за ходом обсуждения все три часа прямого эфира.

 

Я и изначально не рассчитывал на глубокую, содержательную дискуссию в ОП: все-таки, прежде чем обсуждать столь важную тему, следовало бы провести серьезный научный семинар, выявляющий различные точки зрения по ключевым вопросам. Однако по мере просмотра критическое отношение к организации заседания нарастало. Дискуссии, по существу, не было — во всяком случае, она не носила системного характера. Серьезнейшие вопросы (например: отвечает ли проект своему назначению задавать стандарт?) остались без внимания.

 

Основная причина происшедшего в том, что большинство выступающих либо непосредственно работают в Высшей школе экономики, либо долгое время активно участвуют в ее проектах. Я. И. Кузьминов — ректор НИУ ВШЭ, главный идеолог программы модернизации образования с ее зарождения в 2001 году и руководитель многих проектов в рамках этой программы, — является и председателем комитета развития образования в Общественной палате. Может ли идеолог и разработчик программы быть по совместительству и главным общественником, оценивающим собственную работу?

 

Как заметил Д. Пойа, «Метод — это прием, примененный дважды». Другой пример неподобающего совмещения функций — А. М. Кондаков. Он руководитель разработки стандартов и одновременно генеральный директор издательства «Просвещение». Нужно ли объяснять, что в случае успеха кондаковского варианта это издательство получит немалые преференции?

 

Есть и третий пример. В истории со стандартом Минобрнауки подчеркнуто демонстрирует озабоченность и ответственность: сказано, что министерство будет строго следить за ходом доработки и не примет сырой документ. Но ведь заказ на разработку, организацию работ и ежегодную приемку осуществляло и осуществляет само это министерство. Тем самым министр объединяет функции заказчика, организатора и контролера.

 

Таким образом, речь идет уже не о единичном факте, а о методе. Точнее, о распространенном общественном явлении. Явление это имеет название — конфликт интересов.

 

Что такое конфликт интересов?

 

Взгляд на «модернизацию образования», сфокусированный на проблеме конфликта интересов, оказывается весьма полезным: находит объяснение многое в цепи недавних и происходящих ныне событий. В деловых кругах понятие «конфликт интересов» хорошо знакомо, оно используется во многих десятках действующих правовых актов, поэтому я лишь вкратце остановлюсь на его толковании.

 

Типичное юридическое определение выглядит так: «Конфликт интересов — ситуация, при которой личная заинтересованность гражданского служащего влияет или может повлиять на объективное исполнение им должностных обязанностей и при которой возникает или может возникнуть противоречие между личной заинтересованностью гражданского служащего и законными интересами граждан, организаций, общества или государства».

 

Общественная опасность конфликта интересов велика и давно осознана, поэтому во многих странах приняты законы, резко ограничивающие возможность совмещения функций (например, принцип разделения властей, независимость судов и т. п.). Зона особой опасности и особой ответственности — госслужба. Главная функция государства — отстаивание национальных интересов. Соответственно, госслужащие — это люди, служение которых — проведение позитивной государственной политики. И конфликт интересов у чиновника, возникший вследствие корыстных или карьерных побуждений, амбиций, личных вкусов и привязанностей, — это прямое покушение на национальные интересы.

 

«Модернизация образования» как эпидемия

 

Очевидно, что постоянное совершенствование национальной системы образования — это проблема, входящая в сферу высших национальных интересов любой страны. Для современной России она особенно злободневна: остро стоит задача возрождения страны. Нарастающее же отставание от быстроразвивающихся стран в эпоху «экономики знаний» — это уже не просто отставание навсегда, а угроза самому существованию России.

 

Анализ цепи событий вокруг десятилетней программы «модернизации» приводит к выводу: национальные интересы были принесены в жертву интересам личным. Возникла настоящая эпидемия конфликтов интересов.

 

Прежде чем перейти к обоснованию этого тезиса, сделаю необходимую оговорку. Я не обсуждаю тему коррупции и коррупционных связей. Она требует специального расследования, и журналистского в частности. Но вопросы «Сколько стоила программа модернизации?», «Как были потрачены весьма немалые деньги, предназначенные для ее реализации?», «Как случилось, что двадцать лет непрерывной работы над школьными стандартами завершились полным провалом?» и т. п. — это вопросы, которыми пора заинтересоваться и Счетной палате, и другим компетентным органам. Замечу лишь, что один только эксперимент с ЕГЭ стоил нескольких сотен миллионов долларов, а на создание скандального стандарта ушло семь лет и несколько сотен миллионов руб­лей. А еще существуют федеральные программы, система грантов и т. д. и т. п.

 

Вернусь к главной теме. Разумеется, Высшая школа экономики имела право предлагать свою концепцию преобразований. Но научная этика требует и честной дискуссии на равных правах с оппонентами, и тщательной подготовки решений, тем более в деле государственной важности. Ни того ни другого не произошло. Влияние ВШЭ было направлено на массированное лоббирование собственных проектов, мнения многочисленных оппонентов полностью игнорировались. В полной мере использовались и административный ресурс, и информационные возможности. Анализ списка публикаций Я. И. Кузьминова и его выступлений в СМИ приводит к выводу, что им было написано и наговорено много больше, чем, скажем, Лениным в 1918 году. Система принятия решений в сфере образования стала монопольным владением ограниченного круга лиц.

 

По-видимому, куда большая беда заключается в том, что образовательная политика, сформировавшаяся в стенах ВШЭ, стала политикой государственной. Министр А. А. Фурсенко пользуется, на мой взгляд, глубоко заслуженным недоверием. Его явная непопулярность имеет весьма серьезные основания. Как человек, несомненно, умный, он не мог не понимать крайней рискованности мер «модернизации» и их отдаленности от подлинных проблем школы. Тем не менее он последовательно и умело проводил и проводит эту политику. Минобр «построил» руководителей региональных департаментов образования, ректоров вузов, директоров школ и т. п., а те мобилизовали учителей, преподавателей, профессоров на «битву за качество образования».

 

И все же роль Фурсенко ограниченна: он — проводник политики, утвержденной на самом высшем уровне. Ясно, что, несмотря на отдельные критические ремарки, и Д. А. Медведев, и В. В. Путин поддерживают «модернизацию» образования. Все многочисленные поправки к Закону об образовании, придающие законную силу идеям «реформаторов», без особых усилий проходили голосование в Госдуме и Совете Федерации, а затем подписывались сначала президентом Путиным, а позднее — президентом Медведевым.

 

Особая вина — на партии «Единая Россия», которая выстраивалась охотно в ряд и в едином порыве принимала законы о ЕГЭ, стандартах и т. д. Партийные интересы не могут быть выше национальных. При голосовании по проблемам общенациональным каждый депутат должен иметь право голосовать по личному убеждению. (Для этого ему, неспециалисту, необходимо провести подробные консультации с профессионалами, например в своем избирательном округе.)

 

Естественно предположить, что государственных лидеров большой страны, несущих бремя ответственности, постоянно должен мучить вопрос: а вдруг я ошибаюсь? Понятно, что при постоянной загруженности и крайнем дефиците времени нет возможности досконально вникнуть во все проблемы. Поэтому должны существовать эффективная служба мониторинга профессиональных мнений и серьезное аналитическое управление.

 

Во времена ЦК КПСС такие службы существовали. Похоже, что в общем-то неплохая традиция (я не идеализирую партийные органы) рухнула вместе с СССР. Так, в мае 2004 года было опубликовано направленное против ЕГЭ Открытое письмо президенту В. В. Путину, которое подписали 420 известных ученых (около 100 членов академии) и педагогов. Я сам относил это письмо в экспедицию администрации президента (где меня поразило изобилие площадей и практическое отсутствие «ходоков»). Вопреки правилам работы с письмами (а руководил администрацией президента в то время Д. А. Медведев) ответа не последовало. Впрочем, одно из предложений — создание независимой комиссии для обсуждения проблемы ЕГЭ — было реализовано: в 2009 году создана комиссия при президенте. Но состояла она сплошь из крупных чиновников, так или иначе участвующих в продвижении ЕГЭ. Для приличия в комиссию из тридцати человек включили двух-трех учителей (лояльно настроенных) и двух оппонентов ЕГЭ — И. И. Мельникова и О. Н. Смо­лина. Они, естественно, выразили свое особое мнение, но мнение это никого не заинтересовало. Что касается аналитики, то, судя по непросчитанности последствий, в сфере образования она вообще отсутствует; волевым образом решения принимают несколько человек, исходящих, на мой взгляд, из весьма специфических взглядов и интересов.

 

Я убежден, что при подготовке важных государственных решений, не составляющих гостайны, необходимы персональная ответственность и гласность. Сегодня же господствует полная анонимность: инициативы не имеют авторов, а документы лишены подписей разработчиков. Чем поощряется полная безответственность. Наряду с известными двумя вопросами «кто виноват?» и «что делать?» сегодня крайне востребован третий проклятый русский вопрос: «кто это делает?!»

 

Кто в последние десять лет готовил решения об образовании на подпись президенту? Что касается школьных проблем, то список в большой мере известен. Это бывший министр образования В. М. Филиппов, действующий министр А. А. Фурсенко, его заместители И. И. Калина (до 2010 года) и И. М. Реморенко. За разработку закона отвечали председатели комитета Госдумы по образованию Н. И. Булаев, а затем Г. А. Балыхин. Как уже говорилось, фактическим идеологом модернизации является Я. И. Кузьминов. При продвижении ЕГЭ решающую роль сыграл начальник Рособрнадзора В. А. Болотов (ныне эту должность занимает Л. Н. Глебова). Существенное влияние на события со стандартом оказал А. М. Кондаков.

 

Важной особенностью современных политиков и чиновников стало нежелание признавать ошибки. Поучительный пример — последние события в истории с ЕГЭ. Оппоненты этой затеи годами говорили о том, что качество заданий крайне низкое, что необходимо разделить выпускные и вступительные экзамены и т. д. Частично это сейчас пытаются учесть, ежегодно и довольно неуклюже меняя правила игры, но концепция ЕГЭ в целом по-прежнему не подвергается сомнению. Это напоминает увлекательнейший и высокогуманный вид спорта: рубка кошке хвоста по частям. А речь-то идет о судьбе национальной системы образования.

 

Келейная и густо замешенная на конфликте интересов система выработки и принятия решений характерна не только для сферы образования. Недавно принятый закон «О полиции» разрабатывала верхушка МВД — она же и подводила итоги всенародного обсуждения своего детища, «не заметив» при этом львиной доли серьезнейшей критики. Сейчас, похоже, точно таким же образом Минздрав творит закон «Об основах охраны здоровья». Но об этих случаях пусть говорят специалисты в затронутых названными законами областях.

 

О природе российского конформизма

 

Эпидемия конфликтов интересов, запущенная в ходе «модернизации», охватила сначала систему управления, а затем и всю систему образования. Резко ухудшил ситуацию переход на грантовую систему и всеобщую тендеризацию страны. Эти меры развращающе действуют как на «грантодателей», так и на «грантобрателей»: «откаты» и «договорные матчи» стали нормой (кажется, Марии Розановой принадлежит меткое обозначение нового поколения: «дети капитана гранта»).

 

Тендеры и конкурсы обречены проводить все руководители (не только системы образования) учреждений разного уровня — речь идет о многих миллионах тендеров и конкурсов ежегодно. Мало того что безумно вырос объем бумаго­оборота, необходимого на оформление заявок и отчетов. Мало того что руководители лишены свободы действий и права на инициативу. Тендеры сплошь и рядом проходят по схемам с заранее известными победителями: «серые начинают и выигрывают».

 

Печально знаменитый ФЗ № 94 я наблюдал в действии в то время, когда принимал активное участие в начале работы над стандартом (от этой деятельности мне пришлось отказаться, поскольку стало очевидно, что ничего путного при принятой системе работы получиться не может). Ежегодно повторялось одно и то же: полгода писались тома техзадания, затем в августе и сентябре проводился «конкурс», в октябре приходили деньги и начиналась работа. По правилам игры она заканчивалась 15 ноября — сдавался отчет и проходила госприемка. В январе начинался новый цикл. Коллектив разработчиков постоянно менялся. Так не работают! — то есть, как видим, работают, но результаты такой работы у всех перед глазами.

 

С введением системы ЕГЭ эпидемия конфликтов интересов распространилась уже на всю страну. Все участники процесса (ученики, учителя, родители, местные руководители) заинтересованы лишь в достижении хороших результатов любой ценой. Скандал нынешнего года, когда Рособрнадзор решил перепроверить, а возможно, и отменить явно подложные результаты досрочных ЕГЭ сразу в нескольких регионах, решительно никого не удивил. У огромного числа людей резко выросли противоречия между профессиональным или родительским долгом и необходимостью следовать крайне сомнительным правилам игры. Конфликт интересов у родителей, которые, с одной стороны, заинтересованы в действительно хорошем образовании собственных детей, а с другой — вынуждены приспосабливаться к реальности, очень часто разрешается далеко не лучшим образом: тотально распространены репетиторство и взятки.

 

Состоятельные граждане находят другое решение — налажена массовая отправка детей на обучение за рубеж. Сошлюсь на собственный пример. Как человек, далеко не чуждый патриотических чувств, я отрицательно отношусь к утечке мозгов. Но как дед, я не буду мириться с тем, что моего внука будут уродовать в школе натаскиванием на дурацкие тесты и испытаниями, проводимыми по дурацким процедурам. Выход один: в случае, если ЕГЭ в ближайшие пару лет не будет отменен, придется доучивать внука где-то за границей.

 

По профессиональному долгу я регулярно прочитываю многочисленные тексты, так или иначе связанные с проблемами образования, да и круг моих знакомых чрезвычайно широк. Практически всех, кто серьезно влияет на решения в сфере образования, я знаю по фамилии, имени, отчеству, в лицо и лично (речь не идет о самых высших сферах, но я имел возможность откровенных обсуждений положения дел со всеми министрами образования последних трех десятилетий). Мой общий вывод однозначен: и общественное мнение в целом, и профессиональные сообщества настроены против реформ образования в их существующем виде. Например, при очень тщательном отборе материала на факультете журналистики МГУ были подготовлены и опубликованы две большие «Белые книги ЕГЭ». Подавляющее большинство текстов этих книг содержит резкую и обоснованную критику. Уверен, что десяток других «Белых книг», посвященных иным аспектам «модернизации», будет выдержан в столь же критических тонах. Почему же, несмотря на разлитое в воздухе неприятие, колесо «модернизации» продолжает катиться по просторам России, производя массовые разрушения?

 

Ответ таков: крайняя распространенность конформизма. В российских конфликтах интересов слишком часто решающими факторами являются эгоизм или цинизм. Сказывается историческая память. Поговорка «Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак» возникла не случайно. «Низы» в России справедливо ожидают от власти очередного подвоха. А «верхи» вполне обоснованно рассчитывают на долготерпение и природную доверчивость вверенного им народа. (Как-то я горячо доказывал одному высокопоставленному чиновнику: «Неужели вы не понимаете, что авантюры типа ЕГЭ вызовут массовые протесты?» В ответ он произнес: «Что-то я не вижу гнева народного. Если что-то случится, будем думать». Впрочем, недавняя реплика президента Медведева по поводу возможной отставки министра Фурсенко показывает, что жизнь уже заставляет задумываться о причинах многочисленных провалов в сфере образования и науки.)

 

Проблема личного выбора — это, как правило, проблема нравственная, проблема совести. Все-таки мы живем в сравнительно «вегетарианские» времена, когда для серьезного страха уже мало оснований. Михаил Зощенко в иные времена заметил: «Писатель с перепуганной душой — это уже потеря квалификации». Не только писатель, замечу.

 

Многие ректоры вузов и директора школ, резко критически относящиеся к «модернизации», в личной беседе говорят примерно так: «Ты же понимаешь, что я не могу этого сказать публично. Я же отвечаю за большой коллектив и серьезное дело. Неприятности с министерством, от которого я зависим, мне не нужны». Позиция понятна, но спорна: нельзя обеспечить благополучие отдельно взятой структуры в условиях большого общего неблагополучия. Неоправдан и конформизм родителей — попытки дать хорошее образование собственному ребенку в условиях общего кризиса системы образования обречены, как правило, на неудачу.

 

Все это выходит за рамки проблемы образования. Речь идет о том, как строить гражданское общество, то есть общество, принимающее на себя значительную долю ответственности за свою судьбу. Для начала нужна система, обеспечивающая гласность. Должны быть созданы институты, в которых постоянно ведется содержательная профессиональная дискуссия. К истине невозможно приблизиться без постоянного и очень интенсивного ее поиска.

 

Что делать

 

Противостояние вокруг «модернизации образования» в последнее время дополнилось активизацией общественного мнения, с которым все труднее не считаться. Предвыборная ситуация существенно ограничивает возможности явно непопулярных действий власти.

 

Вопросы, которые в ближайшее время окажутся в центре внимания, известны. Это проблема школьных стандартов, принятие которых, хочется верить, придется отложить: принимать документ, содержащий лишь пространную декларацию благих намерений, бессмысленно. Более важный вопрос — проект закона об образовании. Либо закон утвердит на долгое время все инициативы последнего десятилетия, либо должен будет исходить из иной концепции развития.

 

Независимо от степени правоты сторон ясно, что необходима очень честная, глубокая и высокопрофессиональная ревизия всей образовательной политики. Образование — дело слишком серьезное. Риски должны быть минимизированы. Внесу конкретное предложение, от которого, как мне представляется, нельзя отказаться, не входя в прямое противоречие со здравым смыслом. Речь идет о системе образования в Москве.

 

Как известно, с приходом нового мэра в Москве разрабатывается и начинает реализовываться новая городская политика в образовании. Это своеобразный «план Собянина—Калины» (Сергей Собянин — мэр Москвы, Исаак Калина — председатель Московского департамента образования). В недавнем прошлом Калина — замминистра образования и науки, один из главных лидеров «модернизации». Собянин в бытность губернатором Тюменской области активно поддерживал инициативы министерства. Поэтому де-факто предлагается сделать Москву гигантской экспериментальной площадкой для внедрения «модернизационных» идей.

 

При всем уважении к С. С. Собянину и И. И. Калине их план требует гласного анализа. Все-таки при всем благородстве намерений крупных чиновников разработка профессиональных решений не их задача, на это у чиновников нет ни времени, ни профессиональных навыков. Важная миссия управленца иная — провести честную экспертизу двух-трех вариантов, подготовленных профессионалами. Это тем более важно в ситуации, когда речь идет о решениях, живо затрагивающих интересы населения 12-миллионного города. Как показывает история лысенковщины, да и совсем недавние московские истории, административный восторг и административное рвение следует резко ограничивать.

 

Честное решение — проведение московской конференции по проблемам развития образования в городе. Конференции, собравшей бы представителей всех заинтересованных сторон — работников образования, науки, культуры, родителей, профсоюзов, представителей бизнеса и т. п. Во избежание конфликта интересов в организации конференции роль городских управленческих структур должна быть весьма ограниченна. Поэтому выбор делегатов — отдельная важная проблема. Первый шаг к проведению московской конференции — заочные (сетевые) выборы членов оргкомитета конференции, то есть своеобразные праймериз. Естественные требования к кандидатам — наличие конкретных серьезных достижений в сфере образования, независимость суждений и хорошая репутация.

 

Отработка механизма действия общественно-государственной, а не узковедомственной системы управления в Москве стала бы полезнейшим шагом к проведению Всероссийского съезда работников образования, культуры и науки. Последний — и вполне успешный — такой съезд прошел в 1988 году.


 


 

 

Александр Абрамов, член-корреспондент РАО; в 1981–1984 годах — руководитель команды СССР на международных математических олимпиадах; в 1990–1991 годах — советник министра образования; в 1992–2002 годах — основатель и директор Московского института развития образовательных систем; в 1997–2002 годах — член президиума РАО; автор около 400 работ, в том числе школьных учебников по геометрии, алгебре и началам анализа.






На развитие сайта

  • Опубликовал: vtkud
Читайте другие статьи:
Олег Смолин: Разрушение российского образования - цена введения стандарта для старшей школы
13-06-2012
Олег Смолин: Разрушение российского образования -

Обсуждение темы реформы образования
27-03-2005
Обсуждение темы реформы образования

Государственный стандарт дошкольного образования
19-06-2004
Государственный стандарт дошкольного образования

  • Календарь
  • Архив
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Март 2024 (57)
Февраль 2024 (47)
Январь 2024 (32)
Декабрь 2023 (59)
Ноябрь 2023 (44)
Октябрь 2023 (48)
Наши колумнисты
Андрей Дьяченко Ольга Меркулова Илья Раскин Светлана Седун Александр Суворов
У нас
Облако тегов
  • Реклама
  • Статистика
  • Яндекс.Метрика
Блогосфера
вверх