Голландская партия педофилов не сможет участвовать в выборах

Голландская партия "Милосердие, свобода и разнообразие" (PNVD), которая выступает за легализацию педофилии, не будет участвовать в парламентских выборах, которые состоятся в Нидерландах в ноябре 2006 года, сообщает Reuters.

Согласно выборному законодательству, для участия в избирательной кампании партии необходимо было к 10 октября собрать 570 подписей в свою поддержку, однако в руководстве PNVD заявили, что им удалось получить одобрение со стороны не более чем ста избирателей.

В партии педофилов уверены, что они не смогли собрать необходимое количество подписей только потому, что их сторонники боятся открыто выражать свои пристрастия из-за угрозы судебного преследования.

Напомним, что партия "Милосердие, свобода и разнообразие" была официально зарегистрирована в июне 2006 года. Она выступает за снижение возраста, при котором можно вступать в сексуальные отношения, с 16 до 12 лет, а также за легализацию зоофилии, детской порнографии и тяжелых наркотиков.

В июле Гаагский суд отклонил иск правозащитной группы Soellas, потребовавшей запрета PNVD. Опросы общественного мнения показывают, что партия педофилов может рассчитывать на голоса в лучшем случае одной тысячи голландцев.

Для участия в выборах политическое объединение должно собрать 30 подписей избирателей в каждом из 19 округов Голландии. Чтобы получить одно место в парламенте необходимо набрать минимум 60 тысяч голосов.

Источник: http://lenta.ru/news/2006/10/06/support/

Нас, конечно, настораживает, что в мире голодает 852 млн. людей, а из них - более 300 млн. детей. Но настораживает как-то абстрактно. Слишком уж далеко – Африка, Азия. Другое дело – права наших сексуальных меньшинств, в отстаивании которых мы, цивилизованные люди начала XXI века, добились небывалых успехов. Наверное, там это нам зачтется. Даром что ли католические священники пустились во все тяжкие? Если о расцвете гомосексуализма в их среде было известно еще во времена Боккаччо, то сейчас те цветочки обернулись клубничными ягодками "церковно-приходской" педофилии (о чем недавно рассказывали средства массовой информации).

Не то чтобы каждый из нас восторженно приветствует однополые браки или возможность воспитания приемных детей однополыми супругами. Мы, современные здравомыслящие обыватели, понимаем: нельзя создавать прецедентов. Сегодня мы наступим на права гомосексуалистов, завтра – зоофилов, а послезавтра у нас отберут наши собственные, куда менее экзотические, права и свободы. Давайте честно: отсюда ведь наша настороженная "политкорректность" и толерантность к "инакости" (Умберто Эко) сексуальных меньшинств. Бог с ней, с нравственной стороной дела, зададимся лишь одним вопросом. Не окажемся ли мы снова (или точнее – не оказались ли уже?) заложниками нашего расчетливого здравого смысла?

Я работаю в науке и привык называть вещи своими точными – и хорошо известными – именами. Мы имеем дело с девиациями. Можете считать меня "традиционалистом", но девиации, они и есть девиации. Как бы ни старались опоэтизировать их романисты и кинематографисты. И никто не убедит меня в том, что в наше время, иногда обозначаемое одиозным словечком "постмодерн", когда сексуальные роли инвертированы, а люди в них дезориентированы и потому не знают с чем или с кем идентифицироваться (что отчасти - правда), эти девиации должны стать легитимной нормой. Я не вижу достаточных оснований приписывать им какой-то новый статус в культуре. И не склонен думать, что "культурные революции" вершатся под голубыми или розовыми знаменами. Тот факт, что одна-единственная "норма" уступила место разнообразию девиаций, которое само по себе оценивается как норма, - лишь конвенциональный знак социального "комильфо". А вовсе не прямое следствие неких глубинных духовных и интеллектуальных прозрений современного человечества, метаморфоз коллективного человеческого сознания.

Не разделяю я и оптимистической оценки одного из лидеров современной западной социологии Энтони Гидденса, согласно которому, трансформация сексуальной "извращенности" (терминология автора) в сексуальный "плюрализм" внесла свой вклад в либерализацию общества (Гидденс Э. Трансформация интимности. СПб., 2004. С. 59-61). Разрастание девиантного слоя общества, который начинает диктовать нормы жизни всем остальным его слоям, с таким же успехом может свидетельствовать, например, о криминализации общества. Во времена античности на средиземноморском побережье возникали даже целые разбойничьи, пиратские республики. Какая уж тут либерализация – обычная диктатура бандитов. А Россия первой половины 90-х?

Тем более, не выдерживает критики распространенное мнение о том, что сексуальная девиантность скрыта в наших родовых исторических корнях. Это - полная чушь! Да, действительно в Древней Греции мальчиков из аристократических семей отдавали в дома других аристократов для "посвящения". Наставник-аристократ "посвящал" мальчика в форме его приобщения к наукам и искусствам, охоте, светским забавам и… сексуального сожительства с ним. Но ведь это имело сугубо ритуальный смысл. Мы же не оправдываем маньяков-людоедов ритуальным каннибализмом наших первобытных предков. Также и здесь. Кстати, как свидетельствует история культуры, отличительной чертой ритуалов являлось символическое воспроизведение различных моделей девиантного поведения. Почитайте классику - работы Мирче Элиаде об архаических мистериях или знаменитую книгу Михаила Бахтина о средневековом карнавале, где об этом подробно рассказывается и объясняется, чем это мотивировалось. Но то, что уместно в границах ритуала, противопоказано вне данных границ. Когда-то возлияния, чревоугодничество и распутство были атрибутами ритуальных вакханалий древних греков. Со временем все это вылилось за пределы культово-ритуальной практики в "широкую жизнь" и стало ее "нормой". А по-настоящему аукнулось через века и уже на другой территории – падением Римской империи, которое, как известно, началось с падения духовного.

Уже упомянутый Э.Гидденс пишет об "извращениях". В советские времена сей термин звучал зловеще, подразумевая неминуемый судебный приговор. Но если отвлечься от этого исторически привнесенного контекста, то нетрудно заметить очевидное: сексуальные девиации в самом деле противоречат тому, что "вращено" в нас богом, природой, культурой, родителями (выбирайте по вкусу). Бог, хоть и велел рожать в муках, но все-таки велел рожать. Природа заложила в нас органическую силу к продолжению рода. Благодаря культуре мы включаемся в историческую связь поколений, одновременно живя и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Ну, а сами мы – выходцы из материнского лона (а не из какого-либо другого места). Поэтому секс, равно как и любовь, есть нечто жизнеутверждающее и жизнетворное. Эрос – это подарок любящего человека любимому, олицетворяющий стремление отождествить, слить свою жизнь с его жизнью. Итогом этого слияния может стать зарождение третьей жизни, которая когда-нибудь станет способной отдавать свою и дарить новые жизни другим. Эрос – это энергия продления любви в субстрате жизни поколений. Эрос делает любовь, говоря словами Эриха Фромма, максимально "продуктивной". Ясно, что секс далеко не всегда обеспечивает детородную функцию. Но безусловная ценность воспроизводства жизни в значимых, близких, родных людях придает ему вершинный смысл, который "освящает" все наши повседневные сексуальные контакты. В этом – залог искупления первородного греха, если на то пошло. Представители первобытных племен в целях зачатия изливали семя на землю (не отсюда ли образ "матери-земли"?), а не в анус однополого партнера. И это было, как минимум, логичнее. А потому, как таковой, эрос всегда будет противостоять танатосу, который выступает, в том числе, в форме омертвевших, лишенных жизнетворческого смысла человеческих отношений. Включая отношения сексуальные. Я не знаю, утверждал ли Мишель Фуко, своим нетрадиционным сексуальным опытом собственную теорию сексуальности, или же, наоборот, оправдывал опыт теорией. Результат был один – смерть от СПИДа, трагедия личной жизни явила мрачный символ обреченности постмодернистского миропорядка. Колокол, четверть века назад отзвонивший по Фуко, теперь звонит по нам…

Наш сексолог-первопроходец И.С.Кон в полемике с гомофобами однажды заметил: любят-то ведь не пол, а конкретного человека. Отчасти с этим можно согласиться, хотя не столь уж малочисленные "любители женского пола" (как и мужского – независимо от своей собственной половой принадлежности и ориентации!) могли бы обидеться на Игоря Семеновича. Но даже если и согласиться, все равно возникают вопросы. Родители любят своего ребенка, а ребенок – своих родителей. Даешь инцест? Можно вопрошать и далее, но бессмысленно. В отличие от некоторых оппонентов Игоря Семеновича я не считаю его воинствующим апологетом нетрадиционного секса, врагом детей и подрывателем нравственных устоев российского общества. Просто в своих оценках он тоже опирается на допущения здравого смысла. Он тоже априори исходит из того, что любое разнообразие (даже плохое) лучше однообразия (даже хорошего). Хотя, будучи доктором философских наук и специалистом по социальной философии, И.С.Кон наверняка читал "Государство" Платона и поставлен в известность, чем может быть чревато такое предпочтение. Впрочем, с высот постмодернистской мысли (которая и представляет собой возведенное в ранг философствования здравомыслие) Платон, возможно, выглядит безнадежно устаревшим…

Конечно, человеку столь же свойственно иметь сексуальные девиации, как и не иметь их. В них также проступает его, человеческая, а не какая-то иная, сущность. В этом смысле мы вправе говорит о девиации как "вариации на тему" нормы. Да и каждый из нас не может похвастаться тем, что является носителем "чистой" нормы, воплощая собой лишь ту или иную ее вариацию. Совершеннолетний субъект, вступивший по обоюдному согласию в гомосексуальную связь, не нарушая рамок действующего законодательства, - это нормальный член общества. "Ненормальным" его делает некая "идеология", которую пытаются извлечь из его сексуальной ориентации. Причем, не важно – оправдывает ли она его или порицает. Социальный остракизм, чудовищная, пещерная практика судебных и психиатрических гонений на лиц иной сексуальной ориентации, сменилась не менее чудовищной экспансией ее идеологем и мифологем в широкое общество. Понятно, что первоначально это было реакцией на те же гонения, и гонимые хотели лишь того, чтобы окружающие их увидели, поняли и приняли. Но зато потом…

А потом – в начале XXI века в самом центре Европы партия педофилов, объединившая людей, место многих из которых - в камере пожизненного заключения (в либеральных США - на электрическом стуле), запросто собирает подписи для того, чтобы пройти в парламент. Дорогу ей преградили лишь внешние обстоятельства: собери она больше подписей – все было бы "тип-топ". Ведь очень "политкорректные" господа (господа, "политкорректность" которых была хорошо оплачена или директивно продиктована свыше) зарегистрировали партию, отклонили иск правозащитников, дерзнувших оспаривать ее право на существование. Да здравстует священное разнообразие...

Но, видимо, только наивный думает, что новоявленная партия будет защищать интересы несчастных невротизированных Гумбертов, сгорающих в абстинентных муках героинистов и т.п. рядовых маргиналов. Через нее легитимность себе и своему бизнесу пытаются вырвать у общества совсем другие – торговцы детьми в качестве сексуального товара, дельцы детской порнографии, заправилы рынка тяжелых наркотиков. На этих пробы ставить уже негде. Зато респектабельному человечеству еще можно поставить диагноз. Правда, - очень неутешительный.

Обсудить тему.