Авторизация

Сайт Владимира Кудрявцева

Возьми себя в руки и сотвори чудо!
 
{speedbar}

Владимир Кудрявцев. Негосударственное дело

  • Закладки: 
  • Просмотров: 2 510
  •  
    • 0
Владимир Кудрявцев. Негосударственное дело


За текущий астрологический период (12 лет) это третья из запомнившихся мне заявка на разработку концепции государственной политики (стратегии) в сфере воспитания. Возможно, звезды все никак не встанут. А возможно, все проще: воспитание – не государственное это дело…

Воспитание любовью

Обучение предполагает как минимум уважение к тому, кого учишь. Воспитывать можно только любя. Ну не способна к любви машина, коей является любое государство, даже самое демократическое. И требовать от нее любви бессмысленно. Хотя бы уважала воспитывающих и тех, кого они любят и с любовью воспитывают. Но даже любовь близких – еще не гарант того, что они не спутают «задачи воспитания» с задачами пресловутой социализации. Т.е. того, за что государство и значительная часть общества принимает воспитание.

…Вторая половина младенчества. Возраст, когда ребенку уже мало, чтобы взрослые лишь демонстрировали ему свои бескорыстные чувства любви, нежности, сопереживания и др. «Непосредственно-эмоциональное общение» (Д.Б. Эльконин, М.И. Лисина) постепенно переходит в русло «делового сотрудничества», связанного с решением простейших задачек – вместе поиграть с погремушкой, подтолкнуть партнеру (взрослому) мячик и т.п. Младенец начинает испытывать потребность в оценке своего участия в «общем деле». Разумеется, в оценке положительной, но именно – за дело.

Дальновидный взрослый всегда поощряет и культивирует подобные проявления. Он расширяет круг предметов, с которыми ребенок сможет производить все новые и новые действия. Вот, к примеру, только что приобретенная машинка превосходно подходит для этого. Поиграем с ней: повращаем ее колесики, разгоним, понаблюдаем, как весело мигает ее огонек… И взрослый в подобающей случаю серьезной, дидактической манере пытается организовать деятельность ребенка с игрушкой. Какое-то время внимание младенца приковано к привлекательной и полезной, с точки зрения взрослого, вещи, однако вскоре оно затухает. И тут-то выясняется, что у новинки имеется «конкурент»… Из всего многообразия игрушек малыш выбирает старенькое и невзрачное резиновое колечко и делает все, чтобы «заинтересовать» им своего наставника. Младенец протягивает к нему ручонку с колечком, размахивает колечком, как волшебным жезлом, перед лицом взрослого. Действия ребенка в чем-то напоминают ритуал, смысл которого скрыт для непосвященного.

Чтобы его приоткрыть, взрослому надо стать «немного» жизненным психологом. Тогда, возможно, он припомнит, как некоторое время назад «занимал» малыша тем самым колечком и под какой яркий эмоциональный аккомпанемент (ласковый разговор, нежные поглаживания по головке и ручкам и т.п.) это происходило. А припомнив, может быть, поймет, что при помощи колечка ребенок стремится вернуть событие того замечательного общения. Для младенца колечко воплощает его собственную живую эмоцио­нальную память о событии общения со взрос­лым.

Без стратегий и концепций

А воспитание, как хороший император, по Лао-Цзы, всегда незаметно. Оно творится без шумных кампаний, в пар которых целиком часто уходят «стратегии» и «концепции». Точно так же, без постороннего шума, воспитывает история, искусство, вся культура, повседневность в ее лучших неповседневных явлениях…

Колечко для младенца – одновременно и «тотем», символ родства со взрослым, и «магический кристалл», сквозь призму которого способна по-новому преломиться человеческая сущность взрослого, и (в чем-то) «амулет-талисман», залог постоянства переживаемого эмоционального благополучия. Отказ от машинки в пользу колечка ведет к разрыву заранее намеченной и претворяемой взрослым «линии поведения» в отношении ребенка.

Ребенок стихийно превращает колечко в некий знак – «знак» проблемы, которую он фактически ставит перед взрослым. Ведь для взрослого мотив вовлечения этого предмета в ход взаимодействия вовсе не очевиден, а инициативное обращение ребенка к нему через предмет выглядит явно избыточным с позиции норм обыденного нормосообразного поведения. Взрослый-то руководствовался вполне ясной дидактической целью – вызвать познавательный интерес к новой игрушке и научить младенца каким-то приемам ее использования. И не сумел увидеть главного: неосознанного стремления «обучаемого» сохранить смысл деятельности, найти или придать его заново. Между тем это и есть то необходимое условие, при котором ребенок сможет успешно научиться еще очень и очень многому. Малыш по-своему решал «задачу на смысл» (как сказал бы выдающийся психолог А.Н. Леонтьев) и справился с ее решением вполне успешно. Это и требуется осознать взрослому, привыкшему фиксировать в любой задаче прежде всего познавательные или утилитарно-исполнительские цели.

Кстати, вот она, как на ладони, – вся драма образования! Мы приходим к детям со «значениями» (общественными значениями вещей), а они от нас ждут «смысла», с которым, кстати, готовы принять все эти значения. Мы задаемся целью их учить («транслировать значения»), а им нужно… воспитание, наполняющее жизнь смыслами! В том числе и для того, чтобы научиться учиться, ибо это – «смысловая задача».

Из чего же состоит воспитание? Из доверия ребенка взрослому, усиленного верой взрослого в ребенка. По большому, «гамбургскому» счету, ничего другого в воспитании нет. Из этого ценнейшего сплава – изначального детского доверия и безусловной взрослой веры – позднее способны рождаться великие дела, гениальные решения, высокие поступки.

А бывает, когда взрослый может только доверять ребенку, а ребенку остается лишь верить, прежде всего... в свои силы, ибо силы взрослого уже на исходе. Как в прекрасном рассказе Джеймса Олдриджа «Последний дюйм» (из тех, кто не читал, но «провел детство» в 50х-60х-70-х, возможно, кто-то вспомнит одноименный фильм Теодора Вульфовича и Никиты Курихина). Он о том, как трудно верить и доверять, когда сам ход событий противен этому. Да и нет тому особых оснований в отношениях двух родных, но абсолютно одиноких, равноотчужденных друг от друга людей отца и сына, людей, у которых отсутствуют даже малейшие крупицы взаимного опыта «доверия – веры». Отец ведь не занимался воспитанием сына и, соответственно, не мог почерпнуть из этого занятия никаких жизненных уроков. Сплотиться и по-настоящему узнать друг друга их заставляет задача выживания.

…Сын тащит истерзанного в океане акулами отца к самолету. До самолета рукой подать, остался последний дюйм, но этот путь вмещает непрожитую жизнь. А еще одна – впереди, в воздухе. Выбирать приходится из двух «пилотов», «первый» из которых вот-вот умрет от кровепотери, но еще может проинструктировать «второго». «Второй» садится за штурвал… Они долетают.

Казалось бы, вот она – «школа воспитания»! Но удается ли им поменяться – не только местами? Выйдя из экстремальнейшей ситуации с доверием к миру, друг другу, верой в самих себя? Даже вместе осилив свой «последний дюйм»?

Электронная газета "Вести образования". 2014. № 24 от 8 декабря


Фрагмент к/ф "Последний дюйм" (1958).




На развитие сайта

  • Опубликовал: vtkud
Читайте другие статьи:
Цитата недели
08-05-2011
Цитата недели

Отношения и чувства, любовь и ненависть
28-04-2011
Отношения и чувства, любовь и ненависть

Владимир Кудрявцев. Плохому танцору мешает воспитание
09-02-2011
Владимир Кудрявцев. Плохому танцору мешает

Не знаю, какое поколение наших детей будет жить в воспитанной России. Но точно знаю одно: воспитанный гражданин, как минимум,
  • Календарь
  • Архив
«    Октябрь 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031 
Октябрь 2024 (4)
Сентябрь 2024 (28)
Август 2024 (36)
Июль 2024 (23)
Июнь 2024 (42)
Май 2024 (41)
Наши колумнисты
Андрей Дьяченко Ольга Меркулова Илья Раскин Светлана Седун Александр Суворов
У нас
Облако тегов
  • Реклама
  • Статистика
  • Яндекс.Метрика
Блогосфера
вверх