Детский рисунок с сайта www.rojdestvo.ru.

ОСОБЕННОСТИ БЫТОВАНИЯ ТРАДИЦИОННЫХ ИГР В ДЕТСКОЙ СУБКУЛЬТУРЕ

Из кн.: Кудрявцев В.Т., Смирнова Н.А., Уразалиева Г.К. Психоистория игры (теоретико-методологический эскиз). М.: ИДОСВ РАО, 2000.

Систематические наблюдения за процессами развертывания ТИ у детей разных народов начались в XIX в. по инициативе этнографов, хотя отдельные интересные факты были собраны ранее путешественниками, миссионерами и представителями колониальных администраций. В отечественной этнографии начало работы такого рода связано с именем Н.Н.Миклухо-Маклая, в отечественной фольклористике – с именем Е.А.Покровского.

В настоящее время эта работа проводится с полидисциплинарных позиций, в ней помимо этнографов и фольклористов участвуют социологи, психологи, педагоги. Разработана методика сбора соответствующих данных в ходе этнографических экспедиций (В.М.Григорьев). Однако рассматриваемая область исследований до сих пор испытывает дефицит валидных и надежных методов отслеживания и интерпретации значимых фактов.

В целом, детская субкультура вбирает в себя логическую квинтэссенцию истории детства, в которой отражены основные социокультурные и психологические “завоевания” последней. Она является весьма сложной системой, во многом закрытой для традиционных средств научного анализа. Если раньше детская субкультура изучалась преимущественно фольклористами (Г.С.Виноградов, О.И.Капица, Е.А.Покровский), то сегодня она бросает вызов психологии и педагогике. Нельзя сказать, что этот вызов окончательно принят, но некоторые сдвиги уже наметились (И.С. Кон, В.Т. Кудрявцев, Т.И.Алиева, Н. М.Михайленко, Н.А. Короткова и др.).

В самом общем виде детскую субкультуру можно определить как особую систему бытующих в детской среде представлений о мире, ценностях и т.д., которая отчасти стихийно складывается внутри господствующей культурной традиции данного общества и занимает в ней относительно автономное место. Эта система объективируется в различных играх, ритуалах, словесных произведениях и др. ДС — своего рода культура в культуре, живущая по специфическим законам, хотя и “встроенная” в общее культурное целое (В.Т.Кудрявцев, Т.И.Алиева, 1997).

Отметим, что в настоящий момент картина бытования ТИ внутри различных - этнически особенных типов детской субкультуры остается весьма неполной. Еще меньше известно о закономерностях этого процесса.

Анализ историко-культурологических материалов дает возможность выделить три тенденции функционирования ТИ в детской субкультуре.

Первая тенденция, прослеженная в работах Е.А.Покровского, Г.С.Виноградова, О.И.Капицы, А.Г.Оршанского, Г.Н.Волкова, В.Т.Кудрявцева, Т.И.Алиевой и др., отражает противоречивый характер субкультурной проекции ТИ.

С одной стороны, детская субкультура может воспроизводить свои элементы (игры, словесные произведения и т.д.) фактически в неизменном виде на протяжении столетий. В старинных играх нередко угадываются прототипы бытующих ныне ТИ.

Такова, к примеру, традиционная русская “Игра с метлой”, в которой современный ребенок мог бы узнать вариант знакомой ему игры “третий лишний”. Играющие становятся парами по кругу, в центре – водящий с метлой. Под музыку дети начинают двигаться парами; водящий в это время выполняет различные движения с метлой (как с парой). Внезапно музыка затихает и в момент ее остановки водящий (“третий лишний”) бросает метлу и пытается захватить партнера из числа других детей, занять пару (Е.А.Покровский, 1887).

С другой стороны, многие бытующие внутри детской субкультуры ТИ, как в целом, так и в своих структурных фрагментах, не существуют в единственной форме, претерпевают межпоколенные трансформации.

Вариативность является одной из отличительных черт, например, русских ТИ (Е.Г.Алексеенкова, 1995). В русской традиции одна и та же игра имеет, как правило, несколько разновидностей. При этом в игру либо вносятся какие-либо дополнения, усложнения, либо принципиально меняется само игровое задание. В таких условиях ребенок сталкивается с необходимостью преобразовывать свои действия в соответствии с новой задачей.

Видоизменения касаются самых разных игр, в том числе и таких известных, как “Салки”, “Жмурки”, “Прятки”, “Пятнашки”, “Ловишки” и др. ТИ. Проиллюстрируем это с опорой на их описания, данные в литературе.

Так, например, существует несколько видов ТИ “Прятки”: с зачуранием, с домом (если водящий отошел далеко в сторону, один из игроков или все могут занять “дом” – обозначенное место – тогда водящий остается прежним), с поимкой (Е.А.Покровский, 1887).

Весьма интересной представляется разновидность “Пряток” – “Дай, дедушка, ручку”, поскольку в нее привносится элемент ролевой игры. Она состоит в том, что играющие делятся на две команды. Члены одной команды (ищущие) выбирают из своей среды “дедушку” и отходят с ним в сторону. Члены другой команды (прячущиеся) выбирают “мать”, которая прячет игроков (“детей”). Затем она идет к “дедушке” и говорит: “Дай, дедушка, ручку”, берет его за руку и ведет вместе с “внучатами” в сторону, подальше от спрятавшихся. Если ищущие заметят спрятавшихся, то бегут за ними, пытаясь поймать. Те, в свою очередь, тоже выбегают из засады и спешат навстречу “матери”, которая также бежит им навстречу, стараясь перегнать “дедушку” с “внучатами”. Если она добежит до “детей” раньше, то ее команда выигрывает, в этом случае никто не может быть пойман. Если “дедушка” с “внучатами” поймают хоть одного, игроки меняются ролями (Там же). 

Игра в “Жмурки” также имеет несколько разновидностей. Например, задача узнать пойманного сменяется задачей рассмешить его. Существует варианты “Жмурок” с “домом” (ограниченным для игры пространством), одной ноге, с голосом вариант, основанный на соединении “Жмурок” с “Прятками”, парный вариант этой игры (двое играющих привязаны к одному колу, у обоих завязаны глаза, у ловимого в руках трещотка, при помощи которой он периодически дает знать о себе). Еще одна оригинальная разновидность этой игры – “Жмурки на местах” - состоит в том, что играющие касаются рукой какого-либо предмета (стула, стола), они могут ложиться, садиться, уворачиваться, приседать, но сходить с места не имеют права (Е.А.Покровский, 1887, 1895; А.Ф.Топоров, 1916; М.Ф.Литвинова, 1986).

Новые разновидности ТИ как бы “создают” для себя необходимую игровую предметность. Как писал один из замечательных “философов игры” Х.-Г.Гадамер (1988. С. 152-153), “правила и порядок, предписывающие определенное заполнение игрового пространства, составляют сущность игры. …Игровое пространство, в котором протекает игра, соразмеряется с ее внутренними законами ими же ограничивается, то есть устанавливается скорее изнутри, через порядок, определяющий игровое движение, нежели извне, через препоны, то есть границы свободного пространства, вне которых игровое движение не осуществляется”.

Так, возникла целая группа игр “Жмурки с шапками”: ведущий становится на четвереньки, играющие по очереди кидают из-под него свои шапки; водящий добирается до одной из них, снимает с глаз повязку и бежит, а хозяин шапки пытается поймать его (В.Н.Всеволодский-Гернгросс, 1933). По мере трансформации в игру с предметом “Жмурки” стали утрачивать свое традиционное содержание. Это хорошо видно на примере “Жмурок с мячом”. Посреди игорного места кладут большой мяч. Водящему завязывают глаза и дают в руки палку, которую он не может опустить и ощупать ею пол. Он трогает палкой мяч, потом его отводят на 20-25 шагов и оставляют. Водящий должен дойти до мяча и ударить палкой по нему. Если он попадает, повязку передают другому игроку (В.А.Висковатов, 1875).

Во многих случаях вариативность ТИ достигается путем усложнения игрового задания. Некоторые иллюстрации этого уже были приведены по ходу предшествующего изложения. Воспользуемся еще двумя примерами.

Играя в “Прятки”, дети могли обмениваться одеждой, чтобы их было труднее найти. В варианте игры в мяч “с одеванием” мяч ударяется о стенку и, пока он летит назад, играющий делает вид, что одевается; после второго броска играющий – “обувается”, после третьего – “надевает шапку” (Е.А.Покровский, 1887).

Вариативность присуща не только ТИ, но и к другим феноменам детской субкультуры, например, детскому фольклору. В его основе лежат произведения, авторство которых принадлежит взрослым и которые, передаваясь из поколения в поколение, используются для общения с детьми. Это — колыбельные песни, считалки, прибаутки, сказки, загадки, некоторые игры и др.

Все они максимально адаптированы к детской субкультуре, однако до поры до времени не входят в число ее внутренних компонентов. Указанные произведения в чистом виде не транслируются в детской среде, сами дети спонтанно не обращаются к ним. Но они все-таки становятся достоянием детской субкультуры утрачивая при этом свои прежние функции и приобретая новые. Дети всячески видоизменяют их, насыщают нетривиальным содержанием, конструируя на их основе новые сивмолические и семантические пространства. В разных модификациях произведения детского фольклора могут изустно передаваться из поколения в поколение на протяжении многих десятилетий.

Например, известное стихотворение “Раз-два-три-четыре-пять, Вышел зайчик погулять.” было опубликовано в 1851 г. Кстати, это “фольклорное” произведение имеет и своего автора — поэта Ф.Б. Миллера. Первоначально оно представляло собой стихотворную подпись под картинкой в иллюстрированной книжке для детей. Затем данный текст долгое время использовался в функции считалки, каковую и по сей день выполняет в среде младших школьников. Среди детей дошкольного возраста он бытует в качестве песенки.

Стихотворение Ф.Б. Миллера было полностью фольклоризировано более ста лет назад (отсюда имя его автора почти не известно широкому кругу людей). В 20-е годы Г.С. Виноградов (1930) собрал в разновозрастной среде 24 варианта этой считалки: “драх, друх, а зайчик – ух, полетел из зайки пух”; “вышел зайчик погулять, но охотник не пришел, зайчик поле перешел, даже ухом не повел” и др. В исследовании Т.И. Алиевой, проводившемся уже в 80-90-е годы, только от четырехлетних детей было получено 22 варианта данной песенки: “вдруг зайчишка выбегает, а охотник удирает”; “вышел зайчик из тумана (явное заимствование из другой считалки – “Вышел месяц из тумана…” – Авт.), хочется ему погуляться, постреляться…” и т.п. (см.: В. Кудрявцев, Т. Алиева, 1997). 

Носителем разных “редакций” какого-либо субкультурного игрового текста может быть не только одна и та же исторически определенная детская общность, но даже один и тот же ребенок (Там же).

Та консервативность, с которой детская субкультура удерживает в себе ТИ и другие свои элементы обусловлена необходимостью передачи от поколения к поколению этнокультурных традиций, воплощенных в ТИ. Однако для того, чтобы соответствующие социальные нормы усваивались гибко (баз чего невозможно их применение к новым и неординарным жизненным ситуациям), уже сами способы их усвоения через игру должны обладать вариативностью.

Вторая тенденция состоит в том, что бытующие в детской субкультуре ТИ во многих случаях имеют сложную и дифференцированную полиструктуру. Наряду с имманентными любой игре образующим последняя может включать в себя “игровые прелюдии” (Г.С.Виноградов): игровые песни, молчанки, голосянки, считалки, жеребьевки, др. компоненты. При этом каждый из них не является “лишним” или “заменимым”, не может быть изолирован от других. Утрата народной игровой традиции в детских садах отчасти произошла по причине того, что современная методика расчленила песню, ритм, слово, движение, действие, действие, слитые воедино в ТИ (А.П.Усова, 1976).

Вместе с тем структурная целостность ТИ не носит нерасчлененного вида. Это – сложная, органическая целостность. Простота и нерасчлененность присуща архаическим играм (в камешки, в кости и др.), что и отличает их от ТИ. По ходу своей эволюции в ТИ архаические игры начинают приобретать дифференцированную полиструктуру (см., например, анализ развитых форм игры в камешки, имеющей архаическое происхождение, в работе Н.А.Нарбашевой (1993)).

Полиструктурность (и полифункциональность) ТИ сопряжена не только с многоплановостью тех воспитательно-образовательных задач (см. ниже), которые решают посредством организации детских игр мир взрослых, но и с необходимостью расширения сфер культурно-психологического самоопределения подрастающего поколения (подробнее об этом см. ниже). Вполне закономерно, что через ТИ формируется и специфическая детская традиция: особый детский язык и фольклор (О.Н.Кышпанакова).

Третья тенденция свидетельствует о наличии такой существенной особенности ТИ, как ее разновозрастной характер. Например, у северокавказских и среднеазиатских народов распространены распространены разные варианты игры “Альчик”, рассчитанные на широкие возрастные диапазоны детей (от 7 до 15 лет).

Эта особенность определяется тем, что в эпоху возникновения ТИ детский возраст был относительно еще относительно гомогенным, не имел того внутреннего членения на периоды, которую мы застаем сегодня. В то же время логично предположить, что выделение этих периодов не является прямым следствием метаморфоз в сфере общественно-трудовой деятельности людей (усложняющаяся дивергенция и специализация трудовых функций порожденная разделением труда), как это подсказывает принятый способ объяснения. Влияние подобных метаморфоз на процесс формирования детства, изменения места ребенка в социокультурной системе, могло опосредоваться развитием ТИ. Возможно, что общественно заданное разделение функций, социальных ролей, позиций и др., моделируясь в деятельности играющего разновозрастного коллектива, послужило некоторым прообразом будущей – дифференцированной - возрастной стратификации.