Депутат ГД Олег Смолин в передаче "Все главное сейчас" на радио "Русска служба новостей", эфир от 19.08.2014
Ведущие: Дарья Надина, Анна МитновицкаяД. НАДИНА: Вопросы в ближайшие полчаса будем задавать Олегу Смолину, члену фракции КПРФ, первому заместителю председателя комитета по образованию Госдумы. У нас немало вопросов о вступительной кампании. Она подходит к концу. Все абитуриенты уже подали документы, поступили. Всё в порядке?
О. СМОЛИН: В принципе, завершена приёмная кампания в основном, но не полностью. На заочное отделение будут принимать, я думаю, многие вузы до декабря. Не завершили приёмную кампанию часть негосударственных вузов России, но официально так называемые волны ЕГЭ прошли, прошли зачисления. Итоги обещают со дня на день.
Д. НАДИНА: Уже можно говорить хотя бы примерно сколько в этом году у нас первокурсников?
О. СМОЛИН: Да, примерно. Если говорить о бюджетных местах, как определяет министерство образования и науки, у нас около 500 тыс. бюджетных мест на первом курсе. Я думаю, что внебюджетными местами будет, по меньшей мере, 800 тыс., а с заочным отделением, может, и того больше. Но в целом приёмная кампания 2014 года очень сильно отличалась от кампании 2013 года. Отличалась по нескольким причинам. Когда-то была такая шутка у диссертантов, что науки бывают естественные, не естественные и противоестественные, так вот, сейчас факторы, которые затрудняли проведение приёмной кампании, тоже можно поделить на относительно естественные, не естественные и противоестественные. Начнёт с относительно естественных. В стране продолжается демографическая яма. Причём, теперь эта яма доползла до молодёжной возрастной когорты, и по сравнению с тем, что было несколько лет назад, количество выпускников школ сократилось вдвое. В этом году количество выпускников школ сократилось ещё на 7%. Приём в вузы на бюджетные места сократился на 2%, из чего наши коллеги в министерстве образования и науки делают вывод о том, что бюджетное образование стало доступнее. При большом желании можно сделать такой вывод, хотя, на самом деле, мне представляется, что бюджетные места сокращать было бы недопустимо вообще, поскольку в современной и так условия получения высшего образования хуже, чем в социальных государствах Европы, и хуже, чем во многих либеральных государствах Европы. Почему в социальных государствах – понятно. В России около 40% студентов учатся за бюджетные деньги, остальные за собственные. В Германии более 90% учатся за бюджетные деньги, во Франции более 80%. Если сравниваться с теми же США, то там количество тех, кто учится бесплатно, примерно такое же, как у нас. Но там существует очень развитая система образовательного кредитования. При этом кредит выдаётся под 0,25%, по ставке рефинансирования Федеральной резервной системы, практически он беспроцентный. У нас самый льготный кредит в вузах, готовящих людей для оборонки, порядка 6% в год, а вообще обычно 11%-13%. Поэтому, естественно, наши студенты кредиты берут неохотно. Условия для получения высшего образования у нас сейчас сложнее, чем в большинстве развитых государств мира.
Д. НАДИНА: Вы сказали о том, что с каждым годом сокращается число абитуриентов. Мы сейчас в демографической яме. Когда мы выберемся из этой ямы?
О. СМОЛИН: Демографы говорят, что примерно к 20-му году. Уже сейчас мы замечаем, что количество детей в младших классах школ растёт. Кстати, это не мешает нашим коллегам закрывать школы. Раньше говорили, что закрываем школу, потому что сокращается количество детей. Теперь количество школьников растёт, а школы, всё равно закрываются. Их общее число растёт. За послесоветское время количество школ сокращено примерно на 25 тыс., не считая примерно тысячи вечерних школ. Поэтому я думаю, что мы от естественных причин должны перейти к неестественным, противоестественным. Сверх того, что демография не благоволит нашим вузам, есть ещё такая вещь как мониторинг, который затрудняет приём студентов на внебюджетные места. Затрудняет дважды. Вот вам причина не естественная. Когда искусственно признаются неэффективными вузы, которые принимают абитуриентов с количеством баллов в среднем ниже 60. А вообще, кто может мне, при нашей Конституции, если я хочу получить образование за собственные деньги, это сделать? Я думаю, что если кто-нибудь из абитуриентов, которому отказали, обратился бы в Конституционный суд, он бы имел все шансы выиграть это дело. Другое дело, что если ты поступил в вуз, и не тянешь программу, тебя, естественно, должны отчислить. Поменяй специальность, подумай о том, правильно ли ты выбрал вообще высшее образование. Но искусственно ограничивать приём на платные места, мне кажется, прямо противоречит Конституции.
Д. НАДИНА: Мы будем к 2020 году, когда у нас число абитуриентов значительно увеличится, и вообще число школьников увеличится, готовы? Не сложится ли ситуация как была несколько десятков лет назад, когда дети учились в две, три смены порой?
О. СМОЛИН: Я думаю, это очень вероятно. Количество школ продолжает сокращаться. В частности, за последние три года сокращено около 5 тыс. школ в Российской Федерации. Когда мы говорим, что увеличили расходы на образование и т.д., значит, это вопрос не количества детей, и даже не количества денег. Это вопрос политической воли. При этом министр образования и науки 2 года назад справедливо заявил, что пора остановить процесс ликвидации, особенно сельской школы. Но заявление – одно, а фактические процессы – это другое. Я думаю, что мы имеем все шансы повторить историю с детскими садами, когда эти дети придут сначала в начальные, а потом в среднюю и старшую школу. Про неестественные причины, усложняющие приёмную кампанию и поступление студентов в вузы. Дело в том, что существует установка, не знаю откуда взявшаяся, что в России надо закрыть примерно треть вузов. Эта установка не соответствует мировой тенденции. В США более 3 тыс. высших учебных заведений. Норвегия недавно объявила свою национальную идею. Норвегия открывает университеты, Россия университеты закрывает. Причём закрываются по таким критериям мониторинга качества и эффективности работы вузов, которые вызывают крайнее удивление у всех специалистов. Например, эффективность научной работы в вузах измеряется, Дарья, попробуйте угадать в чём?
Д. НАДИНА: По оценкам выпускников?
О. СМОЛИН: Сразу говорю, не угадаете, это безнадёжно. Я другой такой страны не знаю и не знаю нормального эксперта, который бы угадал. В мире это бывает по разным параметрам, в том числе, например, если говорить о научных вещах, индекс цитируемости, так называемый индекс Хирша и т.д. По научным школам, по Нобелевским премиям. У нас по затраченным деньгам. Чем больше мы с вами затратим денег на науку, неважно, что мы при этом откроем или изобретём, или запатентуем, или даже опубликуем, не важно. Важно сколько денег потратили. Чем больше потратили, тем эффективнее вуз. Элементарные понятия теории управления перевёрнуты с ног на голову. При этом, по таким параметрам закрывается очень много филиалов. Приведу два примера. Не буду называть вузы, чтобы не вызывать недовольство министерства. Например, в городе Калининград закрывается филиал московского вуза, который готовил 20% специалистов по информационным технологиям для региона. Зачем? По формальным критериям не эффективно. Или метров мало на студента или ещё чего-то. В городе Конаково недавно мне рассказывали, только что было семь филиалов, теперь все они закрываются, власти в тревоге, потому что работы нет. Куда деваться ребятам? Соответственно, власти, правоохранители ожидают всплеска молодёжной преступности. Вот такие решения у нас противоестественные принимаются для того, чтобы решить кем-то поставленную задачу закрыть треть вузов России. Безусловно, в России есть вузы, которые нужно закрывать. К сожалению, они есть. Но если мы будем определять эффективность работы вузов по таким критериям как наука в рублях, мы вместо больных зубов непременно будем вырывать здоровые.
Д. НАДИНА: Слушатель пишет: «Платный курс в вузах Венгрии, Польши, Словакии, Чехии в 2-3 раза дешевле, чем у нас. В этом отношении мы ближе к Великобритании. Значит, у нас такое высокое качество?»
О. СМОЛИН: Нет. У нас такая система налогообложения. В России я знаю отдельные государственные вузы, которые платят налогов больше, чем получают денег из бюджета. Во всём мире образование налогов не платит, или почти не платят. Для чего это делается? Чтобы образование могло быть относительно дешёвым. У нас принципиально другая установка. Мало того, поскольку российское образование финансируется примерно на половину от минимальной потребности, это, кстати, не только моё мнение, но мнение и моего регулярного оппонента Ярослава Кузьминова. Поскольку вузы, в особенности государственные, стремятся поднять плату за обучение для того, чтобы компенсировать нехватку бюджетных денег. Но и это ещё не всё. Министерство образования и науки установило ещё одно противоестественное ограничение. Если вам дают, например, на бюджетного студенты выделяют 62 тыс. рублей, то вы не можете принять внебюджетного студента за деньги ниже тех, которые выделяются для бюджетного студента. Причём, это Москвы до самых до окраин. Хотя для Москвы 62 тысячи, может быть, не так много, а для какого-нибудь сибирского города это очень серьёзные деньги. Поэтому, увы, есть противоестественные ограничения.
Д. НАДИНА: Вы назвали число абитуриентов, которые поступили в этом году. Предполагается, что их будет не менее 500 тыс., это только бюджетники. Плюс ещё как минимум 600 тыс. – те, кто поступили платно. Если верить статистике о том, что у нас 40% студентов учится на бюджете, получается, 600-700 тыс. будут учиться платно. То есть, у нас более миллиона абитуриентов в этом году поступило на первый курс. Правильно?
О. СМОЛИН: Я думаю, ещё не поступило, но, в общем, поступит. Кстати, цифра 40 и 60 относится к тем, кто уже учится. В ситуации демографической ямы она может несколько меняться, но приблизительно так.
Д. НАДИНА: Просто невероятное число абитуриентов. Для того, чтобы всем абитуриентам дать нормальное образование, нужно довольно много педагогов. Я не знаю сколько в численном выражении, но их должно быть много. Что с кадрами? В этом отношении в будущую сессию Госдума будет принимать какие-то законы, которые будут касаться педагогов, и улучшения их жизни? Потому что в вузах зарабатывают гроши.
О. СМОЛИН: Дарья, я вам не скажу за всю Одессу. Во-первых, опишу ситуацию, во-вторых, скажу о собственных законодательных инициативах.
Д. НАДИНА: Давайте о тех, которые будете вносить, и которые в эту сессию будут рассматривать.
О. СМОЛИН: О тех, которые уже внёс или уже подготовлены к внесению, и будут рассматриваться, предположительно, в эту сессию, но не факт, что будут приняты. Мы предлагаем подумать о том, что ключевая проблема российского школьникам – это даже не обучение, скорее, воспитание. Когда-то в рамках нацпроекта «Образование» педагогам выделили 1000 рублей на классное руководство, хотя это забавно, довольно мало. Но, во-первых, с 2006 года 1000 рублей превратилась даже не знаю во что, в лучшем случае, в 400-500 рублей. А во-вторых, она растворилась в так называемых новых системах оплаты труда. Мы внесли законопроект и уже получили заключение правительства, к сожалению, отрицательное. Мы предлагаем из федерального бюджета хотя бы 3000 рублей учителю за классное руководство. Потому что воспитательная работа в школе практически никак не оплачивается. Это неправильно. Самое главное, как говорил Менделеев, обучение без воспитания – меч в руках сумасшедшего. Вторая наша законодательная инициатива, которая сейчас уже подготовлена и вероятно будет рассматриваться в Госдуме – это предложение о том, чтобы все наши учителя получали досрочную пенсию, поскольку сейчас это делается выборочно по каким-то специальностям да, по каким-то нет. В государственных школах – да, в негосударственных – нет и т.д. Мы по-прежнему считаем, что педагогический труд один из самых напряжённых. У меня оба родителя были учителя, я это очень хорошо помню. А сверх того хочу сказать, что сейчас подавляющее большинство учителей работают не на одну ставку, а на 1,5, и грустно шутят, что на 1,5 работаем, потому что на одну есть нечего, а на две есть некогда. Так во многом исполняется указ президента о повышении заработной платы педагогов за счёт интенсификации их труда. Ровно та же ситуация в вузах. Несколько месяцев назад кто-то странную дал информацию Владимиру Владимировичу, будто бы у нас в России увеличивается количество вузовских преподавателей. Неправда. Оно везде сокращается. Я помню советские времена, когда я как преподаватель имел 550 часов нагрузки в год, и имел достаточно времени для работы над собой, со студентами, для олимпиад и т.д. Сейчас нагрузка педагога уже за одну ставку более 900 часов, а поскольку большинство работают на 1,5, умножаем, получаем по 1350 часов. Мало того, у нас постоянно сокращается количество вузовских преподавателей, удаляются даже профессора в некоторых вузах, вполне качественно работающие. Мало того, указ президента о повышении заработной платы профессорам и преподавателям российских вузов выполняется преимущественно за счёт денег вуза. Если говорить о бюджете на 2014-2016 годы, в этом бюджете в целом расходы на образование сокращаются. Я говорю о федеральном бюджете. Что касается высшего образования, расходы немножко растут, но они растут ниже официальной инфляции. А если учесть, что официальная инфляция у нас занижена, то сокращаются расходы на высшее образование и подавно.
Д. НАДИНА: Официально у нас инфляция последние три недели на нуле по данным Росстата.
О. СМОЛИН: Правда, я хотел бы напомнить нашим слушателям данные, которые в своё время получил от Василия Михайловича Симчеры. Он теперь ведёт экономическую программу на одном из телевизионных экономических каналов. Он ушёл когда-то с поста руководителя НИИ Росстата со словами «надоело врать». По его данным, с 2001 по 2011 годы настоящая инфляция была не 8%, а около 18%.
Д. НАДИНА: Пишет слушатель Игорь: «Все разговоры о доступном образовании заканчиваются на КПП любого государственного вуза. Не то, что на лекцию, даже в библиотеку студенту попасть невозможно. Декларируется доступность. Реально вузы – это закрытая территория. Института вольных слушателей как не было, так и нет». Я время от времени посещаю открытые лекции, но их не так много при московских вузах. И, как правило, одна лекция стоит 400-500 рублей, не дешевле.
О. СМОЛИН: Честно говоря, меня про библиотеку разговор удивил. Видимо, речь идёт о вольных слушателях. Мне представляется, что это неправильно. Мне представляется, что человека нужно не наказывать, а поощрять за то, что он хочет поднять свой образовательный потенциал. Единственная утешительная вещь, что сейчас развивается система интернет-образования и массовых открытых online курсов. Прежде всего, развивается за рубежом. Мы искусственно тормозим развитие этой системы в наших вузах. Но появляется уже универсариум. 1 сентября будет открыта система бесплатного, в том числе, школьного и дополнительного образования, с участием института русского языка имени Пушкина. Это отчасти смягчает проблему. Но я думаю, наш слушатель абсолютно прав в том плане, что надо по максимуму сделать наше образование, в том числе, лекции выдающихся профессоров, открытыми. Не вузы, я думаю, в этом виноваты. Виновато в этом недофинансирование образования, прежде всего. Поэтому ищут заработать на чём можно и на чём нельзя.
Д. НАДИНА: Слушатель пишет, что по закону не положено второе высшее бесплатное образование. Это у нас будет так всегда? Нет ли инициатив по поводу того, чтобы давать учиться хотя бы на льготных условиях?
О. СМОЛИН: Мы внесли законопроект, который предполагает, что если человек получил первое платное высшее образование, право на бесплатное высшее образование за ним сохраняется. Кстати, это соответствует духу действующего законодательства, и я думаю, букве Конституции тоже. Но по факту это бывает не всегда. Когда мы предлагали закон о народном образовании, мы предполагали не только первое высшее образование бесплатным, поскольку в Конституции нет такого ограничения, что только первое высшее образование должно быть бесплатным. Но этот закон был отклонён большинством Госдумы. Когда два законопроекта обсуждались в парламенте, даже в аппарате правительства между собой чиновники говорили, что законопроект о народном образовании намного сильнее, чем официальный. Принят был официальный, и последствия его мы ещё долго будем чувствовать, в том числе, в виде повышения платы за общежития, в том числе, в виде сокращения числа бюджетных студентов, в том числе, в виде повышения платы за детские сады и т.д.
СЛУШАТЕЛЬ: В Калининграде закрывается вуз, который готовил 20% по информационным технологиям для регионов. Может быть, это происходит потому, что регионы в результате проводимой политики, к примеру, банкротства, отойдут за долги за рубеж и отпадут от Москвы, и останется один регион Московия.
О. СМОЛИН: Я пока не могу себе представить, кто из российской политической элиты взялся бы отдавать территории за рубеж. Пока мы, вроде, прирастили Крым. Понимаете, иногда бывает так, что в России не всегда поймёшь, где начинаются или кончаются заговоры, и где начинаются законы Паркинсона. У меня такое ощущение, что законы Паркинсона, когда система работает сама на себя, не думая о результате для общества и для страны, они часто бывают ничем не лучше любого заговора. Я тут однажды спросил у московского депутата, думал, что спрашиваю иронически: «Скажи, когда объявили 21 московский вуз неэффективным, и более 100 московских негосударственных вузов объявили неэффективными, это случайно не враги пробрались в министерство образования и науки?» Я думал, он мне скажет, что непрофессионализм хуже любых иностранных агентов, а он на полном серьёзе стал рассуждать про иностранных агентов. Вот эти рассуждения со стороны нашей правящей партии часто бывают оправданием того, что они голосуют за законы, унижающие нашу страну и образование.
Д. НАДИНА: У нас часто то иностранные агенты, то пятая колонна виновата в чём-то. Часто слышу от людей, которые в вашем кресле сидят.
О. СМОЛИН: Я часто слышу это от депутатов, которые сами голосуют за те самые законы, которые приписываются иностранным агентам. Надо быть последовательным. Кто вообще депутата может заставить голосовать за плохой закон? Я не себе представить, кто меня может заставить за это голосовать.
Д. НАДИНА: 770 тыс. беженцев пересекли границу с Россией. У многих из них есть дети. Скоро 1 сентября. Что будут делать эти дети на территории России? Есть ли какая-то программа по включению их в образовательный процесс?
О. СМОЛИН: Регионам раздали квоты на приём беженцев, в том числе, регионам настоятельно предложили принимать детей в школы. Хуже ситуация с детскими садами. Что касается студентов, то фактически только нескольким регионам предложили квоты на дополнительный приём студентов из юго-восточной Украины или Новороссии. Насколько я понимаю, что Ростовская область, Волгоградская область, Воронежская область, Краснодарский край. Надо, я думаю, увеличивать квоты и увеличивать набор. Зачем сокращать бюджетных студентов, когда у нас столько беженцев?
Д. НАДИНА: Сколько квот?
О. СМОЛИН: Точную цифру назвать не могу, могу сказать со слов зам.министра Александра Алексеевича Климова, что, в частности, для студентов Крыма, наверное, сюда же относятся и беженцы, выделено около 60 тысяч дополнительных мест для приёма в вузы по всей России.
www.rusnovosti.ru
На развитие сайта
