В.Т.Кудрявцев, Г.К.Уразалиева

Э.В.ИЛЬЕНКОВ: ПАРАДОКСЫ ИДЕАЛЬНОГО

Опубликовано в сб.: Идеальное: Ильенков и Лифшиц / Под ред. Г.В.Лобастова. М., 2004

В чем гениальное новаторство Э.В.Ильенкова в подходе к постановке и решению проблемы идеального? На наш взгляд, прежде всего – в обосновании неодномерности феномена идеального. Этого не поняли критики Ильенкова, но и не учли его последователи.

Вклад Э.В.Ильенкова в разработку проблемы идеального обычно связывается с постулированием объективного, надличностного характера идеального как «момента» человеческой деятельности. И действительно, идея логической кристаллизации этого «момента» в исторически вызревших формах общелюдской культуры (категориях мышления, нормах морали и языка и даже схематизмах практических действий с вещами), его противостояния индивидуальному сознанию в виде особой «объективной реальности» - стержневая в научном творчестве Ильенкова. Однако мы не видим оснований редуцировать к ней целостное содержание ильенковской концепции идеального.

Объективность идеального - после трудов Гегеля - стала бесспорной. С принятия этой объективности (не обязательно - сознательного) начинается всякое культурное философствование. Критика рассматриваемой концепции являлась в значительной степени не философской, поскольку оппоненты Ильенкова выпятили на передний план самое поверхностное - факт объективности идеального и принялись оспаривать его с позиций не медицинского даже - уныло-фельдшерского материализма. Но - вот парадокс - сторонники Ильенкова (философы!), безоговорочно приняв навязанные оппонентами правила игры, не менее темпераментно принялись отстаивать тот же самый факт. Так проблема идеального оказалась втиснутой в прокрустово ложе нерефлексивно-эмпирической оппозиции «в мозгу - вне мозга» и в результате заведена в тупик, где и пребывает по сей день. В рамках же этой оппозиции отсутствует пространство для философской дискуссии.

Едва ли факт объективности идеального вызывал непосредственное сопротивление философских интенций, скажем, Гуссерля или Гадамера (этой объективностью реально конституируется предмет той же герменевтики). Без его признания - эксплицитного или имплицитного - вряд ли было бы возможным победоносное шествие структурализма, начиная с попыток применения структурного метода в специальных дисциплинах (20-е гг. XX в.) и кончая их более поздним философским обоснованием. Объективная реальность идеального буквально стала зримой, осязаемой благодаря современным информационным технологиям (Internet etc.). Хотя уже диктаторы XX столетия (даже самые темные и не искушенные в философских материях) рубке голов иной раз предпочитали сожжение или запрещение книг. Они-то чувствовали, какую опасность таит в себе объективированная, обладающая порождающими и энергийными свойствами сила идеального!

Ильенков пытался исторически и логически обосновать объективную природу идеального, а не просто локализовать его пространственное местонахождение. Выдающегося мыслителя волновал вопрос, почему идеальное с необходимостью воплощается вне головы, в предметности культурного со-бытия людей и в какой форме оно там воплощается. Ответ на этот вопрос de facto означал разгадку тайны происхождения и исторического развития у человека его универсально-творческой способности, предполагал раскрытие всеобщих форм ее межпоколенной трансляции. Именно поэтому Ильенков и рассматривает идеальность как становление, на чем настаивал в I томе своей «большой» логики Гегель*.

Пожалуй, нужна оговорка. В текстах Ильенкова об идеальном (статья в «Философской энциклопедии» 1962 г., глава в книге «Диалектическая логика» 1974 г., статья в журнале «Вопросы философии» 1979 г.) логические акценты расставлены неоднозначно. В статье «Проблема идеального» (1979) упор действительно делается на «объективно-принудительном» характере идеального. Однако здесь это имеет свои вполне определенные основания. Трактуя идеальное как особую «объективную реальность», властно противостоящую извне индивидуальному сознанию, Э.В.Ильенков не придавал этому противопоставлению самодовлеющего значения. Этим он стремился утвердить нечто большее, а именно - идею универсальности человека как уникального живого существа, для которого поиск, освоение и развитие собственной природы (сущности), т.е. самодетерминация целостного способа жизни становится логической доминантой бытия.

Так, ребенок застает мир уже организованным в категориях идеальных форм (универсалий человеческого опыта), выработанных в процессе человеческой истории. Но это вовсе не означает преформированности идеального. Ведь идеальное как особый «предмет» каждому вновь родившемуся индивиду еще только предстоит вычленить в «объекте» - сложной и многомерной культурно-исторической реальности, причем сделав это с той или иной степенью творческой самостоятельности. А это предполагает «отщепление» себя от собственной жизнедеятельности, принципиальное не-слияние с ней. В идеализованном содержании культуры индивид должен увидеть объективированную проблему, творческую задачу, определяющую необходимость и возможность развития. В процессе творческого освоения индивидами мира культуры не только переконструируются, но и подчас меняют свои категориальные основания сами идеальные формы, т.е. возникает, говоря гегелевским языком, новое всеобщее. Наоборот, не вовлеченные в орбиту творческих поисков растущих поколений идеальные формы превращаются в носителей «мертвого языка культуры» (см. подробнее: Кудрявцев В.Т. Развитое детство и развивающее образование. Ч. I, II. Дубна, 1997).

Креативность идеального сопряжена с тем, что оно выступает, по Ильенкову, в качестве отношения представленности всебщей природы («меры») одного объекта в другом**. Скажем, идеальна не информация о волке, которую несет отпечаток лап хищника на снегу, вычленяемая лишь в рамках натуралистически («пространственно», по выражению Ф.Т.Михайлова) понятого «гносеологического отношения» (см.: Пономарев Я.А. Психика и интуиция. М., 1967). Идеальна «общая природа волка», поступающая в следах отдельной особи – до и вне всякого «гносеологического отношения», которое специфицирует «отношение представленности». И здесь те коррективы, что вносит М.А.Лифшиц («Вопросы философии». 1984. № 10) в концепцию Ильенкова, вполне уместны и правомерны. Внутреннее противоречие «отношения представленности» порождает специфическую проблемность человеческого мира. В чистом виде такая «идеальность» обнаруживается только в формах исторической культуры как всеобщего, логического выражения истории. Это очень важный пункт концепции Ильенкова. Точно также, как любое мимолетное впечатление не является, согласно этой концепции, идеальным в точном смысле слова, так не любой акт опредмечивания совпадает с идеализацией. Суетное оригинальничанье, «дурная креативность» – это вовсе не созидание идеального. Значит, идеальному мало просто существовать «вне головы, вне мозга». Равным образом, идеальное не есть действие (продукт действия) по штампу. Один человек не может передать идеальное в готовом виде другому – идеальное может быть распередмечено только в процессе активной творческой деятельности. Эпигон, подражатель, строго говоря, лишен сферы идеального. В последнем случае, как писал Ильенков, человек является не субъектом идеального, а его придаточной функцией, рупопором. Это, так сказать, «превращенная форма» идеальности.

Но значит ли это, что в идеальном-логическом-всеобщем снимаются и гаснут все реально-исторические противоречия, депроблематизируется саморазвивающееся содержание культуры?

Как раз наоборот, совокупная, родовая деятельность не просто синтезирует и преобразует в себе все возможные формы движения мировой субстанции (будучи сама его всеобщей формой), но и проблематизирует их в составе Культуры. Она не только открывает объективный мир исполненным проблемности, но таким же его и конструирует, строит заново. Обретая свое предметное инобытие в материале природы и культуры, деятельность не столько овнешняется в облике некоторых «готовых форм» (продуктов - вещей и идей), сколько изнутри проблематизирует этот материал***. Проблематизирует - в виде цели, т.е. идеального образа того, что еще не стало действительностью и относится к области возможного. «Вторая природа» не только достраивает первую, но и ставит ее под вечный вопрос (хотя сама эта «вторая природа» в условиях современной экологической ситуации нуждается в радикальной проблематизации).

С этой точки зрения, идеальное не может быть сведено к совокупности общественно узаконенных эталонов родовой деятельности. Оно представляет собой универсальную схему проблематизации особенного через всеобщее (и наоборот), которая осуществляется продуктивным воображением. В аналогичных схемах (образах-проблемах) аккумулируется креативный потенциал (именно потенциал, а не просто опыт!) человечества. Этот потенциал и есть то, что «ранний» Ильенков (1962) обозначал понятием «идеальное» - универсальная форма представления предмета не равным, не тождественным самому себе – «форма вещи вне самой вещи». Поэтому, согласно уже «позднему» Ильенкову (размышляющему в 1979 г. над проблемой личности), идеализованное содержание культуры не тиражируется (в духе Э.Дюркгейма), а расширенно воспроизводится кооперированными человеческими индивидами в качестве становящегося всеобщего. Впрочем, об этом писал и «ранний» Ильенков в своих великолепных статьях о продуктивной силе фантазии (1960, 1964), пусть и другими словами. Действие по штампу, как явствует из ильенковского контекста, не есть идеальное.

Идеальное образует сферу возможностей как пространство свободного целеполагания (в отличие от узкой области заранее данных ситуативных целей, которые легитимизированы наличными социальными установками и ценностями). Оно «оконтуривает» предметность новых творческих актов, придавая им самоустремленную интенцию. Идеальные формы при этом становятся живыми точками роста культуры (а не выжатой и утилизованной квинтэссенцией ставшей деятельности).

Но все это, повторим, возможно лишь при условии объективности идеального. В «Диалектической логике» (1974), настаивая на последнем, Ильенков стремился подчеркнуть не столько нормативный статус идеального образа, сколько его активную эвристическую функцию в процессе деятельности. Ведь только благодаря своей «объективной реальности» идеальное может превратиться в предмет особой деятельности, нацеленной на преобразование образа вещи (т.е. проблематизированной в образе вещи), а не самой вещи которая в этом образе воссоздается. Порождение идеального плана деятельности протекает не в форме интериоризации (вращивания в «глубины духа» некоего внешнего содержания), а в форме творения пространства новых возможностей действования.

Онтологические истоки проблематизирующей идеализации были глубоко раскрыты Ф.Шеллингом в его работе «Об отношении идеального к реальному в природе». Шеллинг выделил два абстрактно-всеобщих определения материи. Это абстракция тяжести и более конкретная абстракция света. Каждая из них, взятая сама по себе, отмечает Шеллинг, не обладает достоинством «идеальности». Идеальное, по Шеллингу, это их конкретно-всебщая связка, - когда свет падает на протяженность и тем самым делает ее не равной самой себе. И наоборот, пользуясь словами Р.М.Рильке, «свет» избавляется от своей «неприкаянности», ему теперь не до произвольных поворотов, его поток наталкивается на сопротивление особым образом организованной структуры. Кстати, этими словами Рильке описывает своеобразие скульптур Родена. Параллели между Шеллингом и Роденом в интерпретации Рильке совсем не случайны. Но это тема - особого разговора.

Отсюда – все аргументы против ильенковской концепции идеального построены на недоразумении. В первую очередь это касается приписывания Ильенкову взгляда на личность как на марионетку объективно-принудительной схемы деятельности, т.е. идеального (Д.И.Дубровский).

Во-первых, как уже говорилось, в «Диалектической логике» Ильенков специально разбирает тот случай, когда отчужденное от человека идеальное обретает самостоятельную силу, начинает довлеть над ним, а человек становится функцией догматизированного идеального образа. Это рассматривается Ильенковым как неистинная форма бытия идеального.

Во-вторых, Ильенков в статье «Что же такое личность» отвергает самым решительным образом попытки представить всеобщее в культуре (читай: идеальное) как гигантский штамп, который норовит впечатать в индивидуальное сознание одну и ту же схему действий, а культуру как инкубатор, поточную линию социализации и унификации индивидов. Здесь для Ильенкова идеальное – это образ конкретно-всеобщего со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В-третьих, если прав Д.И.Дубровский и другие критики, то упомянутая статья о личности, где в фокусе внимания автора – именно индивидуальный субъект, производящий «новое всеобщее», представляет собой нечто выпадающее из целостного ансамбля ильенковских концепций. Но это не так, ибо данная статья великолепно резюмирует общий смысл этих концепций.

Судьба категории идеального определяет сегодня судьбу теории деятельности. Г.С.Батищев деуниверсализирует понятие деятельности, сетуя на то, что существуют ограничения, налагаемые порогами распредмечиваемости, за которыми простираются неосвоенные содержания. При этом он упрекает Ильенкова за субстанциализм, выражающийся, в частности, в «деятельностной редукции». Но ведь у Батищева речь идет об исторически особенных, а не всеобщих (категориальных) определениях деятельности. В своей всеобщей форме деятельность «надпорогова» и универсальна. Таковой ее делает именно идеальное. Недаром, критикуя теорию деятельности, Батищев уходил от рассмотрения проблемы идеального.

Один из главных вкладов Э.В.Ильенкова в современную философию – раскрытие природы идеального как универсального творческого становления. Уже это позволяет отнести Ильенкова к ее классикам, вписать его имя в плеяду замечательных русских мыслителей XX столетия.

Примечания 2006 г.

*Современное развитие этого тезиса см. в кандидатской диссертации В.А.Лазуткина «Становление «идеального»: онтологический и гносеологический аспекты» (М., 2005).

**«Отношение представленности» на уровне живого приобретает форму того, что А.В.Сурмава называет «рефлексивным отношением», прообразы которого автор не без оснований усматривает уже в межклеточных взаимодействиях (см.: Сурмава А.В. Идея рефлексивности в психологической теории деятельности. Дис. …канд. психол. наук. М., 2005). Клетки, клеточные ансамбли, органы тела и т.д. не просто «представляют», но именно полагают свою всеобщую природу друг в друге, разумеется, - не сами по себе, а в силу своей включенности в целостный контур жизнедеятельности организма, активно полагающего объекты удовлетворения своих витальных нужд. Простейший пример – функционирование мышц-антагонистов (сгибателей и разгибателей).

***Когда сборник, где была опубликована наша статья, увидел свет, на его же страницах, в статье Ф.Т.Михайлова, мы прочитали: «Идеальное реализуется, воплощаясь в напряжение новых проблем, а реальное идеализируется, становясь продуктивной идеей. В этом суть и смысл их взаимоопределения» (Михайлов Ф.Т. Идеальное – это о чем? // Идеальное: Ильенков и Лифшиц. М., 2004. С. 176). Точнее не скажешь!

Обсудить публикацию, задать вопросы авторам.