«...Школа, которая не в состоянии дать студентам планомерного познания всеобщей основы, не имеет права и не может называться школой, тем более если она хочет считаться высшей школой» – это Василий Васильевич, но не психолог и педагог Василий Васильевич Давыдов, который вполне мог бы написать такое о научном образовании, а художник и педагог Василий Васильевич Кандинский – о художественном. Каждый был еще и теоретиком своего дела.

К слову, в системе развивающего образования Ю.А. Полуяновым и Т.А. Матис разработан курс «Изобразительное искусство и художественный труд». Там предложены несколько иные подходы к обучению художественной деятельности по сравнению с тем, о чем пишет В.В. Кандинский. Он занимался подготовкой профессиональных художников, а эти авторы – развитием способностей к художественному изображению и художественному видению у каждого ребенка. Понятно, что там и там – свои особенности. Но дело не в различиях.

И Кандинский, и авторы РО сходятся в одном: в том, что и начинающий художник, и начинающий изображать мир по законам его художественного изображения ребенок должен овладеть способами художественного мышления. Научиться мыслить формой, цветом (об этом много в других текстах Кандинского), композицией (это ключевое в курсе Полуянова и Матис). И адресовать продукты своего художественного мышления – рисунки, поделки – другим, с самого начала удерживая в воображении образ зрителя и с расчетом на то, что его восприятие этих продуктов будет наполнено встречным воображением.

В точке встречи как минимум двух «воображений» рождается художественная мысль, «изобразительное понятие», как назвал это еще в 1954 г. психолог и эстетик Рудольф Арнхейм. Встречи – заочной, уже на стадии вынашивания замысла, и очной при оценке другими воплощенных замыслов. В рамках курса Полуянова – Матис дети совместно обсуждают рисунки и поделки друг друга, приходя к взаимпониманию, учатся понимать друг друга в целом, а не только применительно к данному обсуждению.

В итоге: «Открытый глаз и открытое ухо превращают ничтожные волнения в огромные события. Со всех сторон несутся голоса, и мир звучит». Это уже снова Василий Васильевич Кандинский.

Владимир Кудрявцев



При обучении живописи могут быть использованы различные методы, но все их можно поделить на две основных группы:

1. Живопись трактуется как самоцель, т. е. студента обучают как живописца: для этого в школе он получает необходимые знания — в общем и целом это достигается путем обучения — и нет необходимости переходить границ живописи, или

2. Живопись трактуется как организующая сила, т. е. студента направляют за пределы живописи, но через ее закономерность к синтетическому произведению.

Эта вторая точка зрения составляет основу обучения живописи в Баухаузе. И здесь также могут быть использованы различные методы. Что касается именно моего направления, то оно определяется главной, и конечной, целью, вытекающей из следующего:

1. Анализа живописных элементов в их внешнем и внутреннем значении,

2. соотношения этих элементов с такими же элементами других искусств и природы,

3. Построения живописных элементов в тематической форме (решения планомерных тематических задач) и в произведении,

4. Соотношения этих построений с построениями в других искусствах и природе,

5. Из закономерности и целесообразности.

Я должен ограничиться здесь этим общим указанием направления, так как газета неподходящее место для подробностей. Но и эта короткая схема показывает, к чему я стремлюсь. Фактически до настоящего времени в вопросах искусства отсутствует планомерное аналитическое мышление, а аналитически мыслить означает мыслить логически. Здесь нет возможности подробно говорить о художественных школах, которые имеют целью живопись как таковую, т.е. где она является самоцелью, хотя я постепенно пришел к убеждению, что такого рода школы, избравшие ранний путь очень узкого научного добавления в виде анатомии, перспективы и истории искусства в дальнейшем все менее применимы: сегодня и "чистое" искусство нуждается в таком точном последовательно научном обосновании. Односторонний акцент на элементах интуиции и связанная с этим "бесцельность" искусства зачастую неуместны для молодых художников (и если бы только для них) и приводят к отвлекающим от искусства последствиям. Как примера из настоящего времени достаточно даже было бы примера "новой вещественности", пытающейся поставить перед искусством политические задачи — путаница достигла здесь своей высшей степени.



Способность быть объективным к чужим работам не исключает односторонности своих собственных работ, и это естественно и вполне здраво: в собственных произведениях художник может быть (скорее должен быть) односторонним, так как объективность в этих случаях может привести к внутренней неопределенности. В своих работах он должен быть не только односторонним, но и фанатичным, так как многие годы огромного напряжения способствуют развитию фанатизма.

Через углубление в элементы, которые являются строительным материалом искусства, студент получает помимо способности логически мыслить, необходимое внутреннее чувство средств выражения искусства.

Это простое утверждение нельзя недооценивать: средство определяется через цель, следовательно цель понимается через средство. Внутреннее углубленное назначение средств и одновременно осознанная и неосознанная их связь преследуют цели, чуждые искусству и поэтому действующие неестественно и отталкивающе. Таким образом здесь средство фактически служит цели.

Чувство родственности элементов одного искусства впоследствии усиливается при изучении отношений этих элементов к таким же элементам других искусств.

Отношение элементов искусства вообще к элементам природы в дальнейшем выводит весь вопрос в целом на еще более широкую философскую основу, что понятно и без дальнейших пояснений.

Так идет путь от синтетического в искусстве к общесинтетическому. Когда сегодня на самом деле никто не знает, что собственно скрывается или должно быть скрыто под понятием "образование" или "быть образованным", то с полным правом можно утверждать, что не большее или меньшее накопление специальных (так называемых "профессиональных") знаний играет здесь главную роль или является главной составляющей, а воспитанная способность чувствовать и в конце концов понимать в органичной связанности кажущуюся разобщенной картину отдельных явлений. С другой же стороны, отсутствие этой способности, несмотря на имеющуюся "энциклопедичность специальных знаний" можно считать признаком необразованного человека.

И, наконец, школа, которая не в состоянии дать студентам планомерного познания всеобщей основы, не имеет права и не может называться школой, тем более если она хочет считаться высшей школой.

Несмотря на в принципе бесспорную ценность "образования", такое образование, полученное в школе, в подлинном смысле стало бы сильным средством против крайней специализации, которую мы получили от прошлого века и с которой нужно вести борьбу не только по общефилософским, но и по чисто практическим причинам. На практике крайняя специализация — это толстая стена, отделяющая нас от синтетического творчества. Надеюсь, мне не придется доказывать общеизвестные сегодня факты: например, закономерности живописного построения. И все же принципиального одобрения студентами этих фактов недостаточно — они должны запасть в самую их душу, и столь глубоко, чтобы сами по себе проникли бы до самых кончиков пальцев. Скромная или могущественная "мечта" художника не имеет значения до тех пор, пока кончики пальцев не будут в состоянии с предельной точностью следовать "диктату" этой мечты. В этом смысле теоретическое обучение должно быть связано с практическими (тематическими) упражнениями: на что годится великолепная поваренная книга без продуктов и кастрюль? И: только повторный ожог собственных кончиков пальцев продвигает начинающего вперед. Закономерность в природе полна жизни, потому что она объединяет в себе статическое и динамическое, и в этом отношении равноценна закономерности искусства. Итак, познание закономерностей природы, будучи важным для каждого человека, тем более необходимо и для художника. Этот простой факт, к сожалению, остается чужд высшей художественной школе.



Ясно, что эти педагогические принципы могут служить не только живописи, но и другим искусствам. Также ясно, что в Баухаузе именно живопись является подходящим средством воспитания:

1. Краски и их использование также найдут место во всех мастерских, где описанный метод служит чисто практическим целям, и

2. Живопись — это искусство, которое уже несколько десятилетий идет впереди во всех художественных движениях и оплодотворяет другие искусства, в особенности архитектуру.

Комментарии

Впервые: Der Wert des theoretischen Unterrichts in der malerei // Bauhaus (Dessau). 1926. №1. S. 4.

Статья была опубликована в юбилейном выпуске газеты "Баухауз", посвященном 60-летию художника. Написана она в ответ на разгоревшуюся в Баухаузе дискуссию "Что такое искусство? Зачем нужна теория искусства? В чем заключается обучение искусству?" и относится к тем немногим статьям художника, где он непосредственно излагает свои взгляды на проблемы современного художественного образования.

К моменту ее написания Кандинский уже приобрел значительный опыт в области художественной педагогики. Благодаря своим обширным знаниям и блестящей эрудиции он становится одним из ведущих преподавателей Баухауза. Удивительно созвучны мысли Кандинского о необходимости развития возможностей прежде всего аналитически-синтетического мышления, а также о непременном соблюдении неразрывной взаимосвязи теоретического и практического обучения главной педагогической установки Гропиуса. Позднее, подводя определенные итоги деятельности института, он писал: "Гораздо важнее научить определенному методу мышления, чем голым правилам. Это должно быть непрерывным процессом, развивающимся концентрически, подобно годовым кольцам дерева. Общий круг задач должен охватываться в целом в каждой фазе воспитания, а не дробиться на изолированные разделы и одновременно распространяться на все области, постепенно интенсифицируясь и углубляясь. Наиболее важным с самого начала является уяснение органической взаимосвязи всех теоретических и практических дисциплин, лишь в этом случае их совокупность наполняется в сознании учащегося конкретным смыслом".

Необходимо подчеркнуть — и это было замечено многими исследователями, — что в Баухаузе, институте с художественно-промышленной направленностью, Кандинский сумел сохранить свою приверженность "grand'art". Это вызывало, несмотря на единомыслие по многим вопросам, определенные разногласия с Гропиусом, чья деятельность была направлена на создание конкретной промышленной продукции. Но тем не менее Кандинскому все же удалось отстоять свою точку зрения и доказать правомерность существования свободных живописных классов, которые были созданы по его инициативе в 1927 г. и сделали возможным получение чисто живописного образования в Баухаузе. В целом же — и это видно из его статьи — Кандинский рассматривает живопись как один из важных общеобразовательных предметов, способствующих формированию мировоззренческих основ творчества.

Перевод с немецкого Н.И. Дружковой

www.kandinsky-art.ru

UPD. 7.11.2022. Опубликовано в электронной газете "Вести образования".

---

На развитие сайта
​