В.В.Давыдов

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ Л.С.ВЫГОТСКОГО

Стенограмма последнего научного доклада В.В.Давыдова, сделанного на II Эльконинских чтениях (Психологический институт РАО, Москва) 2 марта 1998 г. 19 марта 1998 г. Василий Васильевич скончался во время командировки в г. Когалым (Ханты-Мансийский автономный округ).

Опубликовано в сб.: Давыдов В.В. Последние выступления. Рига: Педагогический центр «Эксперимент», 1998.

Заглавие неожиданное, но в какой-то степени, как я вам постараюсь показать, достаточно логичное. Всем нам известно, что наиболее крупной фигурой, широко представленной в мировой науке, является научная школа Л.С.Выготского. Мы знаем учеников и последователей Выготского, которые разрабатывали во многих направлениях его идеи. Но все прямые ученики Льва Семеновича - по возрастным обстоятельствам - уже находятся в мире ином, да и прошло много лет после их кончины; и мы, последователи Выготского, имеем возможность обдуманно соотнести работы самого Льва Семеновича с исследованием его учеников. Мне кажется, что именно сейчас, в конце девяностых годов, в предварительном порядке (подчеркиваю, в предварительном порядке), не делая никаких окончательных выводов, целесообразно рассмотреть следующую проблему: как соотнести труды прямых учеников и последователей Выготского с их собственными теоретическими и экспериментальными поисками? И при таком рассмотрении, при написании книги, которая вышла полтора года назад ("Теория развивающего обучения"), я пришел к выводу о том, что все главные лица ближайшего окружения Выготского, опираясь на его явные и глубинные идеи, создают свои научные школы. Такое в истории человеческого знания бывает.

Итак, основоположник основного направления, основоположник базовой школы, а затем ученики и последователи, опираясь на исходные идеи, создают собственные школы, когда конкретизируют, набирают новые неожиданные сведения, порой их совершенно оригинально формулируют - и появляются, так сказать, дочерние школы. Правда, своеобразие основного направления Выготского таково, что все его ученики (что является блестящим подтверждением необходимости подлинного коллективизма в науке) не только дружили друг с другом, но обменивались постоянно своими новыми данными, новыми замыслами, новыми идеями. Кстати, в силу именно этого обстоятельства, несмотря на многие годы, прошедшие после кончины Выготского, мы говорим о его научной школе. Она действительно была спаянной, целенаправленно действующей и подлинно коллективистской. Но прошло определенное время, и мы можем теперь говорить, рассматривая конкретные работы учеников Выготского, о том, что возникли автономные школы внутри единого направления Выготского.

Я не буду дальше называть имен (для многих из нас это - наиболее авторитетные научные учителя): Лурия, Леонтьев, Запорожец, Божович, Гальперин, Лисина, более молодой исследователь - Эльконин-младший. Во всяком случае, к нынешнему дню я бы выделил среди единого направления, идущего от Выготского, вот эти автономные школы, у которых свои оригинальные истоки и свои оригинальные исходные положения.

А. Р. Лурия. Он в своих работах и в непосредственном общении всячески подчеркивал, что он - стойкий выготчанин. Таким он и был. Таким он себя проявил. Особенно это обнаружилось в сентябре 1997 года, на международной конференции, посвященной памяти Лурии. Да, во многих докладах прослеживалась связь работ Лурия с исходными идеями Выготского. И вместе с тем - наши отечественные психологи и психофизиологи (а особенно зарубежные психофизиологи и психологи) демонстрировали то, что современная нейропсихология, нейролингвистика, теория обучения людей после операции на мозге или при ушибах мозга - все это достояние именно самого А.Р. Лурия. Поэтому известны книги Лурия, в частности - "Язык и сознание", где Лурия показал существенное значение языка для возникновения и развития человеческого сознания. Это прямое продолжение известных работ Выготского; и вместе с тем - его собственные подходы. Вы знаете, что Лурия тяготел и к изучению психофизиологии человека. Известны его работы в области нейропсихологии. Лурия ввел в оборот название "психологическая физиология" (не обычная традиционная психофизиология, а психологическая физиология). Был в свое время большой шум, дискуссия по этому новому понятию "психологическая физиология". Так что на грани: физиология НС - психология Лурия разработал основы собственной научной школы, о чем свидетельствовали на конференции, посвященной его памяти, доклады замечательных ученых из Соединенных Штатов, Германии, Швеции, Финляндии и других стран, а также отечественных специалистов.

А.Н. Леонтьев. Ну кто откажет ему в первородстве с Выготским? Хотя такие попытки и были, и сейчас остаются. Но Леонтьев создал одну из замечательных теорий нашего времени - теорию деятельности, что иногда обозначается как " деятельностный подход" в психологии. Эта теория сопоставима по уровню значимости и разработанности с теорией другого нашего выдающегося психолога - С.Л.Рубинштейна. Эти теории - Леонтьева, Рубинштейна - до сих пор являются значительным основанием для существования международного общества по теории деятельности.

В 1995 году в Москве проходил третий Международный конгресс по теории деятельности. Почему именно в Москве международные организаторы решили провести международный конгресс? Потому что говорили: "В России - Леонтьев, Рубинштейн и все последователи Леонтьева". Я думаю, что и многие здесь сидящие являются такими последователями. Причем - иногда можно говорить о деятельностном подходе, совсем не упоминая о Выготском. Это действительно - научная школа Леонтьева. Своеобразная. Сейчас обширные дискуссии: было ли понятие деятельности у Выготского? Я утверждаю - было; но в той форме, которая была возможна в середине двадцатых годов. Теперь и общее понимание деятельности изменилось. В своем некрологе, посвященном кончине Выготского (многие из вас наверняка знают содержание этого некролога) А.Н. Леонтьев написал о том, что суть Выготского - в раскрытии взаимопревращения совместной деятельности в индивидуальную деятельность. Да, у Выготского было исходное понятие деятельности, и Леонтьев его взял, что и полагается в науке. Это очень значимое понятие именно у Выготского.

А.В. Запорожец. Все, кто непосредственно общался с Запорожцем, знают, как он высоко ценил, любил замечательную личность Льва Семеновича. В воспоминаниях супруги Александра Владимировича, Тамары Осиповны (а такие воспоминания в рукописной форме уже есть) показано, как молодой Запорожец работал в качестве лаборанта с Выготским, многое перенял от него. Кстати, именно он вместе с другими, тогда молодыми людьми, входил в прямое непосредственное научное окружение Выготского, и основные идеи произвольности человеческих действий, конечно, взяты от Выготского. Но в своей замечательной книге "Развитие произвольных движений" Александр Владимирович так много внес по существу в эту проблематику, что можно сказать, что это особая научная школа. Она дополняется еще некоторыми другими идеями Александра Владимировича. Это идеи о единстве интеллекта и эмоций; этой идеей был буквально заражен Выготский в последние годы своей жизни, и кстати, она в свое время была либо недооценена, либо не принята прямыми учениками Выготского. И лишь А.В. Запорожец показал, что, только наблюдая, фиксируя и утверждая связь интеллекта и эмоции можно понять исходность в развитии человеческой деятельности, о чем он и писал. Да, общий-то смысл сформулировал Выготский, а как это развертывалось - это присуще именно Запорожцу.

В области педагогической психологии Александр Владимирович ввел понятие амплификации (трудно произносится, особенно трудно пишется) - выдающаяся идея того, что обучение в дошкольном возрасте не столько сужает, сколько расширяет возможности. Кстати, на Западе, да и у некоторых наших исследователей есть идея "воронки", согласно которой с возрастом возможности развития уменьшаются. "Нет, - говорил Запорожец, - при правильно поставленном обучении и воспитании они не сужаются, а расширяются". Идея амплификации принадлежит именно Александру Владимировичу. Произвольность движений, связь интеллекта и эмоций, положение об амплификации свидетельствует о том, что за плечами у Александра Владимировича (хотя он постоянно ссылался на Выготского) - своя своеобразная научная школа.

П.Я. Гальперин. Петр Яковлевич относил себя к направлению Выготского, хотя и недолюбливал работы Выготского, да и суть подхода Петра Яковлевича к психологическим проблемам далека от исходных идей Выготского. И вместе с тем (это обнаруживается именно сейчас) Петр Яковлевич принимал ту исходную идею Выготского, что природа человеческого сознания - в его общественном характере. Это исходная идея Выготского и всех последующих учеников, и это - основное положение глубинного Гальперина, в его представлении о личности, о человеческом действии и т.д. Петр Яковлевич еще при жизни создал свою научную школу. Как эта научная школа в своих исходных положениях связана с идеями других учеников Выготского, с идеями самого Выготского - это задача для историков современной психологии; задача очень важная, интересная, крайне необходимая в своем решенииНо это научная школа.

Л.И. Божович. На моей памяти она всегда крестила наотмашь - Леонтьева, Эльконина - утверждала, что они отошли от первозданного смысла учения Выготского. Она считала себя носителем идей Выготского. У нас с ней по этому поводу разгорелся в 1972 году ожесточенный спор (не здесь, а в Берлине). Лидия Ильинична очень многое восприняла от Выготского в понимании того, в чем коренятся закономерности развития личности детей. И она создала интересную соответствующую теорию. Сейчас последователи Божович есть и в нашей стране, и в других странах.

Недавно в своей публикации голландец Жак Карпей как раз противопоставляет моей позиции позицию Божович в характеристиках развития детей - и такие основания для противопоставления есть. Можно сказать, что последователи Божович сейчас работают в русле научной школы Божович; но, правда, исходные предпосылки - в направлении Выготского. Аналогичное можно сказать и про замечательные исследования, в основном экспериментального характера, очень оригинальные, Майи Ивановны Лисиной. Я не буду дальше говорить о том, что и у Лисиной есть научная школа, последователями которой являются нынешние сотрудники Психологического института.

Может быть, кого-то я упустил? Может быть, кое-кто еще из прямых учеников и последователей Выготского создали свои научные школы? Да, Занков - прямой выготчанин; он потом откололся от идей основной группы последователей Выготского. Менчинская тоже в молодости, в начале тридцатых годов, работала в группе Выготского. Затем она также создала свое направление, и можно сказать, эта школа известна - научная школа Менчинской. Кроме того, Шиф, Морозова, также первая ученица Льва Семеновича, в области дефектологии создали свои, сверхоригинальные подходы. Смысл моей очень развернутой преамбулы состоит в следующем: несмотря на сохранение по внутренним основаниям единства научного направления Выготского, внутри этого направления сложились определенные автономные научные школы. Это мне кажется очень важным для истории советской и российской психологии, правда, это уже история нынешнего дня.

Д.Б. Эльконин. Даниил Борисович очень много работал над осмыслением наследия Льва Семеновича. В его "Избранных трудах" была возможность ввести особый раздел о Выготском. Самое последнее публичное научное выступление Даниила Борисовича состоялось в мае 1984 года, когда отмечалась годовщина смерти Выготского, и Даниил Борисович выступил очень ярко. Кстати, я из него буквально "вытянул" заметки по поводу этого выступления; отредактировал их, вернул Даниилу Борисовичу. Он, правда, в это время заканчивал свой знаменитый букварь для шестилеток, но сумел доработать этот текст так, что мы имели возможность внести его в "Избранные труды". Да, Эльконин - "выготчанин". И вместе с тем основные положения Даниила Борисовича, корнями уходящие в идеи Выготского, были столь разнообразно и неожиданно интерпретированы, раскрыты, конкретизированы, что именно сейчас может идти речь о своеобразии и оригинальности научной школы Эльконина.

Я передаю идею своеобразия автономных школ прямым ученикам Лурия, Леонтьева, Гальперина, Занкова, Менчинской, Лисиной, Божович - Но так как я много лет работал рука об руку с Даниилом Борисовичем, то разрешите мне специально остановиться на своеобразии его научной школы. Для этого сейчас есть две причины. Одна внешняя, факт проведения наших чтений - это повод, чтобы поговорить и о своеобразии эльконинской научной школы. Вторая причина - глубже, серьезнее, основательнее. Она связана, по-моему, с тем, что в последние годы именно в российском образовании возникло очень емкое понятие "развивающего образования". Многие психологи и педагоги сейчас работают именно в этом направлении. Но, как я попытаюсь показать ниже, большим подспорьем для разработки и теории, и практики развивающего образования могут быть основные положения научной школы Эльконина. И мне кажется, что в теории и практике развивающего образования необходимо опираться прежде всего на мысли, идеи и ряд существенных положений Даниила Борисовича. Но это уже дело ближайших лет. И когда будут появляться здесь соответствующие подходы, новые, оригинальные, неожиданные, их нужно приветствовать, но при этом понимать, что все это коренится в ряде положений Эльконина.

Разрешите перейти к характеристике современного состояния научной школы Д.Б. Эльконина. В целом можно сказать следующее: основной, главной идеей научной школы Эльконина является идея историзма детского психического развития. Этим все определяется. О конкретном историзме детского психического развития мыслили уже в двадцатые годы Блонский, Выготский; эта идея вообще гуляла в конце XIX века - начале XX века по всей Европе и даже проникла в Америку. Но она была весьма абстрактна, очень ограничена в своем потенциале - даже у Выготского - и лишь в работах Даниила Борисовича целесообразно и в теоретическом, а затем и в экспериментальном плане продемонстрировать подлинный смысл историзма в психологии. В разные десятилетия были разные подходы к историзму; в шестидесятые-семидесятые годы, когда активно работал и мыслил Даниил Борисович, был тоже свой подход к историзму. Подход, на мой взгляд, не потерял смысла и сейчас, в конце девяностых годов. Кстати, совсем недавно за этим столом защищалась докторская диссертация Владимира Товиевича Кудрявцева, посвященная как раз проблеме историзма в детской психологии. Там совершенно необычные формулировки историзма и даже иные, чем у Эльконина - но иными они могли стать только потому, что были работы Даниила Борисовича.

В чем суть подхода к историзму Даниила Борисовича? Прежде всего, он показывает, что родившийся ребенок - лишь потенциально человек, в реальности - это беспомощное существо. В потенции - это человек, но эта потенция заключена во всем богатстве человеческой культуры. Предназначение ребенка - вначале с помощью родителей, а затем с помощью воспитателей, учителей, преподавателей, всех взрослых - овладеть материальными и духовными ценностями культуры. И Даниил Борисович именно в русле идеи историзма вслед за Марксом, а затем Леонтьевым, стал употреблять термин - а за ним лежит настоящее понятие - усвоение. Присвоение достижения культуры. Этот термин "присвоение" сейчас, на мой взгляд, не совсем целесообразно отрицают все, кому не лень. Но за этим понятием - большая мощь. Кстати, в недавно изданной на русском языке блестящей книге Майкла Коула "Культурно-историческая психология" понятие присвоения человеком культуры, ребенком, в частности, развернуто в такую ширь, что позволило автору дать подзаголовок: "Будущая психология". Культурно-историческая психология, созданная в свое время Выготским, в нынешнее время Майклом Коулом называется: будущая наука! Так и есть. То, что у Выготского по-настоящему не понимали и не понимают до сих пор у нас, тем более на Западе, - нужно еще расшифровать. И большое значение в этой расшифровке имеют как раз работы Даниила Борисовича. Корень этой расшифровки - присвоение богатств культуры. Дальше я к этому вернусь.

Как подлинный детский психолог, Даниил Борисович показал, что основные возраста - или периоды детской жизни - также имеют историческое происхождение. Когда не было так называемого, говоря современным языком, дошкольного детства. Даниил Борисович мельком, к сожалению, в своей книге "Психология игры" показал, в каких условиях ребенок вынужден был становиться ребенком, и вместо настоящих человеческих орудий стал употреблять игрушки. Правда, в первые эпохи человеческого существования это были игрушки, очень похожие на настоящее взрослое орудие. Даниил Борисович в своей периодизации человеческого развития выдвинул гипотезу о том, что возникает подростковый возраст. Несколько более ста лет назад Достоевский опубликовал роман, который был назван "Подросток". Но там, кстати, по возрасту реальному, живет и действует, нагло и очень умно, человечек, которого по нашему определению можно назвать юношей. В те годы еще не различали: подросток, юноша. А в ХХ веке, особенно с двадцатых-сороковых годов, подросток стал возникать как особая возрастная категория, кстати, на мой взгляд, еще не ставшая в массовом масштабе всеобщей, отсюда - большие трудности и при психологической характеристике подростков, и при определении методов педагогической работы с ними.

Сейчас появляются очень интересные статьи на эту тему, спорные, проблемные именно потому, что подростковый возраст лишь возникает, еще не оформился окончательно. Даниил Борисович когда-то это уловил в силу своего подхода ко всем возрастам, как конкретно-историческим: тот и иной возраст возникает в соответствующее время. Почему и как возникает? Это уже задача детской, исторической, педагогической психологии, педагогики развития и так далее. Но это - пронесенные через детскую психологию идеи историзма. Даниил Борисович просто бился над идеей о том, где, собственно, корень детского развития. Он писал об этом. Но после его кончины обнаружилось, что наиболее глубинные заходы он вносил только в свои научные дневники. Причем, вносил так, как будто эти куски прямо нужно давать в статью. Когда я разбирался в этих научных дневниках, то оказалось, что только кроме чисто стилистического редактирования, ничего не нужно. Все свидетельствовало, с одной стороны, о подлинном интересе Даниила Борисовича к проблеме историзма, истоков детского развития, а с другой стороны - о том, что он еще сам не был уверен в том, что его выводы, которые делаются, достойны широкой публикации.

Но в дневниках - я не буду ссылаться на страницу его "Избранных трудов" - говорится об условиях детского развития - это рост и созревание. То есть органика - это условия детского развития, неизбежные, необходимые, но условия. Источник детского развития - буквально в формулировке Даниила Борисовича - это среда как культура или "идеальные формы". Причем на странице 490 Даниил Борисович в дневниках пишет о том, что идеальные формы надо понимать в смысле Ильенкова. В те годы вышла замечательнейшая книжка Ильенкова "Диалектическая логика", где автор показал, что суть природы идеального в том, что она заключена в многообразных видах материальной и духовной культуры. Из этого сделал вывод Даниил Борисович, и как он оригинально поставил вопрос! Источники развития - не внутри ребенка (это, правда, исходная позиция и самого Выготского; но как дальше развивал идею!), а в том, что заключается в результате развития ребенка. Источник заключается в результатах развития! Правда, представленных в идеальных формах культуры. Это понимание идеальных форм культуры до сих пор с трудом усваивается даже зрелыми психологами, не знаю, в какой степени его усваивают молодые психологи, кое-кто уже встал на этот путь - понимание идеальных форм как источника детского развития. Кстати, эта идея многосторонне обсуждается в упомянутой книге Майкла Коула. Форма детского развития - усвоение/присвоение. Об этом можно прочитать в "Дневниках" Даниила Борисовича.

И движущие силы - cлово "движущие силы" взято из формального диалектического материализма - тогда обязательно нужно было что-то называть в качестве движущих сил. Эльконин жил в соответствующее конкретное время, он не мог обойтись без этого термина. И вот здесь, в определении движущих сил детского развития, большую загадку поставил именно Даниил Борисович перед самим собой, и перед нами. Он полагал, что движущие силы детского развития - это противоречия между освоением предметной и общественной сторонами действия. Для Даниила Борисовича любое действие имеет предметное содержание и общественную форму. Более того, Даниил Борисович как раз в "Дневниках" стремился разгадать самим им поставленную перед собой загадку о двух типах отношений. Первое: ребенок-предмет-взрослый; другое: ребенок-взрослый-предмет. В первом случае отношение ребенка к взрослому опосредовано предметом, во втором случае отношение ребенок-предмет опосредовано взрослым. И начинается загадка: что первично, что вторично?

Даниил Борисович пытался разрубить этот узел своей знаменитой теорией периодизации детского развития. Я не буду подробно останавливаться, я думаю, вы с ней знакомы. Он стремился показать, что в одном возрасте дети присваивают общественно-мотивационное строение деятельности, а затем на этой основе в последующем возрасте овладевают предметно-операционной стороной деятельности. И так как эти стороны едины в действии, в деятельности, то возникает между ними противоречие. Вот это - своеобразно только для Эльконина. Других подходов к анализу деятельности с двух сторон, других подходов к выяснению последовательности смены возрастов, кроме работ Эльконина, вы нигде не найдете. И в этом он демонстрировал общественную природу человеческого в детстве. Правда, на мой взгляд (это моя позиция), Даниил Борисович здесь ошибался. Две стороны, которые он указал, в деятельности есть. Но для каждого вида деятельности они возникают и формулируются в одном и том же возрасте. Что противоречие есть, но в чем-то другом; противоречия между предметной и общественной сущностью деятельности не может быть. Я в нескольких работах стремился это показать, но тоже не слишком развернуто. То, что Даниил Борисович поставил вопрос о движущих силах детского развития, так сформулировал, и постоянно в "Дневниках" (посмотрите в уже опубликованной части этих дневников) постоянно возвращался к этой проблеме, говорит о том, что он из всего существа направления Выготского вывел наиболее интересное - подход к природе детского развития. Это специфично для Эльконина. Это не просто конкретизация Выготского.

Кстати, в 1986 году вышла лучшая книга о Выготском - Андрея Пузырея. По-моему, она называется "Современное состояние культурно-исторической теории"*. Издание плохое: на газетной бумаге, малым тиражом, мало кто ее читал. Опираясь прямо на позиции Выготского, Пузырей, по-моему, сумел показать, что самому Выготскому не было ясно то, что он натворил в науке. Некоторые замечания самого Выготского - свидетельство того, что он понимал, что он натворил больше, чем написал и осмыслил, и что это дело будущего. Этот подход Пузырея к Выготскому, на мой взгляд, очень правомерен, и то, что для Выготского было действительно делом будущего, обнаружилось в подходе к природе детского развития - по внутренней трагедийной развертке, к сожалению, хотя и проглядывает в его публикациях.

Итак, проблема движущих сил детского развития и присвоение культуры посредством этих движущих сил в конкретном оформлении - суть научной школы Эльконина. Теперь понятно, почему и из чего вытекает его периодизация. Кстати, насчет периодизации. Сейчас у нас вышли книжки Эриксона. Теперь все на Эриксона ссылаются! Но, во-первых, Эриксон - это чистый фрейдизм. Он не скрывает этого. И можно прибауточки всякие рассказывать о детском развитии, опираясь на громадный опыт психоаналитиков - Адлера, Юнга и др. И ныне крупные психологи забывают о следующем: есть периодизация детского развития по Эльконину! В значительной степени спорная, проблемная периодизация; она не может быть другой, потому что это коренной вопрос природы детского развития, о которой на Западе и не подозревали. Пытаются сейчас в буме Выготского что-то уловить, но я недавно, выступая на конференции, посвященной памяти Лурия, сказал, что у Выготского не можете многого уловить потому, что затем, после Выготского, это наиболее широкое выражение получило в работах его учеников и последователей. Прямо читая Выготского, вы многого не возьмете на сегодняшний день. А если вы Выготского возьмете вкупе с работами его учеников и посмотрите, как из этих идей Выготского вырастали особые своеобразные научные школы - вот тогда дело будет выглядеть иначе. И в частности, с учетом работ именно Эльконина - при всей их спорности и проблемности - можно сейчас давать иную периодизацию детского развития, чем это принято на Западе.

В благие времена, советские времена, коллеги не стеснялись заимствовать утерянные понятия у соседей. Сейчас каждый думает создать нечто такое, что принадлежит ему. Даниил Борисович понятие деятельности взял напрямую у Леонтьева, но понятие ведущей деятельности, как вы знаете, взял напрямую у Выготского. Но во что он это превратил в своей теории периодизации! - в основание смены различных возрастов. Каждому возрасту присуща вполне определенная ведущая деятельность, которая порождает в этом возрасте соответствующие специфические психологические новообразования. И смена ведущей деятельности, и необходимость других психологических новообразований - есть общая смена возрастного развития. Кое-кто опять пытается ополчиться на понятие ведущей деятельности. Не на слово "ведущая", потому что это, кстати, понимается многими психологами; когда-то на необходимость определения ведущего в жизни ребенка указывал и Узнадзе. Идеи оформляются в разных словах, но смысл может быть один. А то, что основой смены возрастов является смена ведущей деятельности, вошло в обиход последователей Леонтьева и Эльконина. Тот факт, что это именно внутренне основание детской периодизации, свидетельствует о том, что так красиво оформленная в своей теории периодизации, эта идея ведущей деятельности стала не только фундаментальной, но и связана накрепко с именем Эльконина.

*Точное название книги – «Культурно-историческая теория Л.С Выготского в современная психология» (Прим. мое –

Владимир Кудрявцев