Георгий Гачев22.6.2000. Такую тему я заявил на конференцию «О НАИВНОМ» в МГУ. Что ж? Подходящая мне — для рефлексии — самообдумывания, познания самого себя: я ж как раз доморощенный «хвилософ», наивный.
Поглядим-ка сперва в этимологический словарь — уточнить исходный смысл слова: всегда заглубляет. Так и есть: большой подсказ обрету, загляну в Оксфордский словарь: «Naivе... — lat. Nativum - NATIVE. - Characterizid by unsophisticated or unconventional simplicity or artlessness», т.е. «характеризующийся лишенной изощренности и условности простотой или безыскусственностью».
Значит:
«наивный» — натуральный, природный, не обработанный искусственными условностями цивилизации. Так что если наша культура есть продолжение природы, ее язык (по распространенному мнению философов), ее заявление о себе, то в наивном человеке и его слове — это прямейше, спонтанно, без опосредованных звеньев, как у индивида образованного, т.е. уже на коем наложен образ мира сего, вышколен в модели и правилах понимания и поведения, принятых в данном обществе в данную эпоху и стране.
То есть — прямиком через него Природа волеизъявляет и мыслит, говорит человечьим голосом. Так что имеет смысл прислушиваться к слову такового существа, как души простой, ибо она — той же субстанции, что и Бог, Абсолют, и можно подслушать Глас Божий через него — младенца, кто еще невинный, полуангел («устами младенца глаголет истина»), или юродивого — блаженного, недаром кто «правду-матку режет», не обинуясь и царю; и «глас народа=глас Божий». «На-РОД» же — сын ПриРОДы, Матери(и).
Итак: в слове наивного — Логос двух ипостасей Абсолюта: Матери(и) Природы и Бога-Духа. Таковой по Вертикали Бытия прямо ориентирован, наименее перекошен Горизонталью-плоскостью-площади Цивилизации, Города. (Хоть и тоже слог «род» есть в сем слове, как и в «при-роде», но «город»=юрод природы, выродок из нее... Ну и слава Богу: тем новый принцип выражает, добывает, в дополнительности и обогащение Бытия. И «выродок» — тоже ведь чадо, родной, родимый!..)
Это все важно — для уяснения: почему наивный мыслитель чувствует за собой право — так напрямую, что думает, «как Бог на душу положит», без задержек рефлексии, без удержа правил воспитания, высказывать. Правомочие Вертикали Бытия за собой чует — прямой ПРАВ-ды и СТояка И-СТ-ины=«естины».
Антипод этому — РЕ-ФЛЕКСИЯ. Она — «отражение», «поворот, возврат назад» импульса воли, порыва и думы из тебя, преломление о преграду-стену-зеркало, в роли чего выступает уже Логос Социума, Цивилизации, площадь-плоскость-Горизонт Культуры. Спонтанный луч души и духа в сем получает удар, перекос. Как у рефлексирующего в иронической усмешке перекошен рот в «хе-хе» и «хи-хи» в ответ на наивную идею — чужую, да и свою... Мол, «эх ты, невежда! Куда со своим свиным рылом — да в калашный ряд Культуры, Науки, Философии?! Ты изучил ли, что умные и ученые люди до тебя мыслили-писали по данному вопросу?.. Вот и будешь изобретать изобретенные велосипеды и открывать открытые Америки!..» И он прав, конечно. И опадает порыв в наивном, подрывается вера в себя, приглушается искра Божия, уныние и паралич могут наступить.
Итак, две правоты встречаются: Наивность и Рефлексия. И все творчество в Культуре — в из борении, диалоге, взаимно дополнительных энергий-воль. Точнее, если по шопенгауэровой паре их расположить, то Наивность=Воля, а Рефлексия= Представление, что как раз гасит Волю, как вода-остуда огонь и жар вдохновения, в том числе...
Я даже такую
формулу творчества вывел — по аналогии с формулой силы тока в физике. Как там сила тока J=V/R, т.е. сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональная сопротивлению, так и
Так что Образованность, Ученость выступают в роли Сопротивления. И при прочих равных условиях автору-эрудиту, Томасу Манну или Сергею Аверинцеву, требуется гораздо большая сила творчества, чтобы одолеть сопротивление своих знаний, чем писателю «из народа» иль «от станка». Ведь только рванется ум не что помыслить, как память тут же осадит, напомнив: что вот тот-то и тогда-то подобное уж во-и-со-образили и высказали...
Об этой проблеме еще Гераклит так глаголил: «Многозанание не научает уму. Иначе Пифагор и Ксенофан были бы умными...»(Так примерно, по памяти привожу мысль его.) Но все же — Пифагор! Ксенофан! Кто сотворили великое и прекрасное. Значит: Умом-Гением осилили остуду своего же многознания. Правда, тогда, в античности, на первых порах цивилизации,
Знание питало Знание, так что для тех времен формулу творчества надо переписать, чтобы в ней умножались друг на друга Вдохновение (Гений) и Эрудиция...
Это в Новое время стал так обилен поток знаний, а ныне — и уж потоп информации, что уже Бердяев в начале века заявил меланхолически, что прежние мыслители могли говорить ЧТО, амы, нынешние, — О ЧЕМ, т.е. вторично, по поводу того, что уже высказали первомыслители. И потому: оборону надо занимать против сих данайцев учености и информации, если намереваешься нечто понять и сотворить. Как еще Декарт полагал, что чем читать-изучать то, что по данному вопросу написано уже другими, лучше, экономнее — самому сосредоточиться и до всего додумываться. Итак, дав волю своей наивности, офицер шевалье Де Карт, 23 лет отроду, в ночи 10 ноября 1619 года имел озарение естественным светом разума — и породил свое cogito ergo sum=«мыслю — следовательно, существую», что залегло краеугольным камнем в философию Нового времени.
Но ведь — в наивности же! Поверил себе — и отбросить посмел все построения аристотелизма и хитросплетения схоластики=«школы».
Но так и каждый творец, мыслитель, художник, поэт... в какой-то прекрасный час забывает все, чему его учили, отдается наитию спонтанному как откровению — и открывает, и сотворяет доселе небывшее, незнаемое.
24.6.2000. Наивный думает и поступает — как у Толстого в «Войне и мире» народ в Отечественной войне: «И не спрашивая, как в подобных случаях поступали другие, берет первую попавшуюся дубину и гвоздит ею...» Не соблюдая правил этикета чопорных. Как и человек естественный — Кандид, Простодушный (у Вольтера), и вообще анфан террибль, enfant terrible, варианты коего — и Пьер Безухов, и Левин у того же Толстого.Таковой как-то странно для окружающих — не понимает того,что все понимают. Но он-то сам удивляется: как все не видят и не понимают того, что так очевидно и просто: например, что король-то — голый!
Итак, способность удивляться тому, к чему все социальновоспитанные и учено-образованные привыкли и не находят в сем«ничего особенного». А УДИВЛЕНИЕ, по Аристотелю, — начало познания. И в самом деле: остановиться, задуматься над тем,что вроде так понятно и привычно и общепринято, и вдруг увидеть в этом — вопрос, проблему. Так Кант про себя говорил: «Там, где другие проходят ровно, для него возникают Альпы проблем». Так и Гоголь: какая сила вдохновения нужна и воображения, чтобы взвидеть то, «что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи...». Эту операцию Виктор Шкловский назвал «ОСТРАНЕНИЕ» — то есть увидеть странным обычное.
Да и в среде физиков-теоретиков высоко ценится способность задать глупый вопрос. С него часто начинается открытие новых путей и понятий.
Ну да: У-ДИВ-ление - это взвидеть ДИВО, ДИЯ, ДЕОС= Бога, Дивное, Божественное. Чудное и чудное. И видящий такое — ЧудАк, ну или «чУдик», как герои Шукшина, тоже наивные — «дярЁвня!» в городе среди цивилизованных — роботов-автоматов, так завоспитанных и образованных, что утратили корни в природе и естественный свет разума...
И в философии — уже как ни умны сии «совопросники мира сего», а в основе каждого построения лежит некое первичное взвидение, озарение, из коего строится затем философский миф, своя Вселенная, и населяется своими затем категориями.
Как же не видите вы, что все есть вода? — сказал Фалес. Что все есть огонь? — сказал Гераклит. Что все есть атомы и пустота? — сказал Демокрит. Что есть только Бытие, а Небытия нету? — сказал Парменид. Что все есть Идея? — сказал Платон. Или позднее: как тот же Декарт вывел свой тезис: раз я мыслю — следовательно, я существую? Даже если я сомневаюсь в своем существовании, я не могу сомневаться в том, что я существую в то время, когда сомневаюсь. Или в наше время — помню, как Мераб Мамардашвили наивно удивлялся: как это все может существовать: порядок в мире, бытии, логика в мышлении, красоте, когда всего этого не должно было бы быть, а на их месте — хаос и небытие, энтропия? И, значит, какое усилие нужно для удержания Космоса и себя в нем!
Итак, «на всякого мудреца довольно простоты», и как раз простота делает его мудрым. Ибо и Бог — прост, такова и его субстанция, и души. И философ, и поэт, и физик (Эйнштейн) в корне — дитя. А там уж — потом, на основе простого узрения — мудрствуй себе и лукаво плети свои категории (Кант) или формулы (Эйнштейн) — забавляйся сими игрищами... Чем бы дитя ни тешилось — Человечество, — лишь бы занято было, не плакало, увлекалось.
И тут вопрос возникает: а может ли Зло быть наивным? Злодей? Ведь пока по всему размышлению выходит, что наивный — хороший человек, Божий, а «умник» в этом смысле подозрителен. Как и по Христу: утаил Бог Истину от мудрых и ученых, а доверил детям и простым — рыбакам и бедным...
Но вот пример: Отелло и Яго — это пара. Отелло — наивен, «Отелло не ревнив, — толковал его Пушкин, — он доверчив». А Яго, конечно, умнее, знает мир и человека и рычаги воздействия. И в итоге наивный и добрый Отелло совершает преступление, поступает как злодей-убийца. Потому что наивный= дурак! И наивность его — уже вина.
И в самом деле, наивняк — слепец, нарциссичен, субъективен: монологичен, слышит лишь себя, не понимает других людей, общежития правил, где живет, невоспитан, невежлив, а и попросту — хам! Как хваленый «анфан террибль», кто «правду-матку режет», судит, обличает. А ведь и другие люди — не без душ в них, а и социум со своими правилами и этикетами — не без ума содеян и смысла сверхличного...
Так что наивняк, как голос Натуры прямой, может вступать в конфликт с Культурой. И Натура=Дура тут — такою оборачивается. Недаром в Бытии наряду с Естественным есть еще и Сверхъестественное — в двух вариантах: и как Божественное, Духовное, и как искусственное, творимое искусством, трудом-разумом человечества.
В этом смысле интересна реплика Бахтина о Достоевском, что вспоминает С. Бочаров; «Еще одна тема звучала настойчиво — о НЕ НАИВНОСТИ Достоевского. Он — самый не наивный. Перед Достоевским наивными кажутся все: Гоголь в «Выбранных местах» наивен очень, Толстой любовался многим, Достоевский ничем не любовался и только искал...» А Достоевский разве не бывает наивен в статьях «Дневника писателя?» — спрашивал я. — «М-да, но если и наивен, то цинически наивен, — отвечал он. — Кажется, и такое все-таки склонен был больше ценить в писателе и мыслителе, чем простую наивность» (
Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999. С. 474.).
Тут уже ценность, так сказать, «ВТОРОродства» Культуры перед первородством Натуры проступает. И главное в этом — способность слышать чужое «я», слово, голос ближнего, но и дальнего, а не только себя, свое «я» и прямик своего сообщения с Богом и Природой. Способность на диалог, внимать разумность объективной действительности, в том числе и хитросплетения цивилизации и сложности культуры. «Святая простота» перед лицом этого оказывается оскорбительной, urbi et orbi — городу имиру. То есть тому, что именуют «второй природой». И на этом yровне — гений другого типа становится «персона грата», а.именно: лицемер и лицедей, площадной фигляр, актер и циник,способный понимать и примеривать разные личины и роли,менять принципы и убеждения-идеологии, как маски, и правила игры и идти на компромисс. Да и «ханжество» в таком многослойном истеблишменте, как Англия, как социальная воспитанность и смирение своего понятия (в том числе о данном человеке,пусть и гаде) перед разумом Целого — достойное качество.
25.6.2000. Вчера, сойдя с электрички на пути в деревню, столкнулся с Эрихом Соловьевым, философом, и шли лесом вместе. Я рассказал о своей теме — наивном философствовании и что у каждого философа в начале — наивное удивление чему-то, по формуле: «Как же вы не видите, что все — так...? Ведь это так очевидно!..» И спросил его, как друга Мераба Мамардашвили, так ли я понимаю исходный пункт, наивное удивление того: «Всего этого мира как космоса, общества как порядка и строя, красоты, ума — не должно было бы быть! И если есть, то лишь — нашим, твоим непрерывным усилием надо удерживать это состояние бытия! Иначе — рухнет...» Да, примерно так, подтвердил Э. Соловьев. Именно: нужна изощренная работа ума, рефлексия и воля, чтобы удерживать себя, находиться в этой наивности чистой и простодушной...
Еще поставил я вопрос: «А может ли ЗЛО быть наивно?» Что Добро наивно в сем мире — это очевидно: кругом подстерегает столько опасностей, форм развитого зла, а Наивняк-дурак навстречу сему миру, что во зле лежит, идет с открытой простой душой, неосторожно — и простак попадает впросак. Еще и думает наивно, что мир к нему — с добром, и люди его любят, что он — любим!
Но ведь когда кем-чем-то обиженный вытаскивает нож-пистолет и не мудрствуя убивает человека как вещь-помеху, он тоже наивно-глупо рассуждает. Как и Каин, первоубийца, кто убил брата, как подручную вещь и ближайшую причину его обиды, тогда как причина — БОГ, кто почему-то не принял его жертвы...
Так что субстанция ЗЛА — глупость, незнание: так с Сократа — рационалистическая теория нравственности... И — имеет смысл и ныне, при наличии и других объяснений.
Однако, приведя себе на ум Каина и Авеля — и какие после того следствия и для самого Каина (неприкаянность, и «каинова печать», и скитальчество, движение...) — напал на следующую наивную мысль: что все движение во человечестве, сама История происходит, совершается именно толчками таких наивных поступков, исходящих из наивных разумений, когда часть принимается за Целое — и человек тянется во Эросе Любви или Вражды к ближайшему предмету, цели, человеку (излить душу в прекрасное стихотворение, посадить огурцы, отомстить обидчику...), невзирая, наивно не соображая, что Первопричина-то не там и ничего от этого в целом мира не изменится...
То есть двигатель тут — ошибка: «часть — за целое», есть такая в логике pars pro toto. Или «синекдоха» — такая метафора,в образном мышлении например: «Все флаги в гости будут к нам» —флаг тут за корабли и даже страны выступает-представительствует...
И вот краткосрочный смертный человек берется исправлять Целое — в «безумстве храбрых», что «вот — мудрость жизни!»,или, обуянный вдохновением воплотить идею, создает шедевр мысли или искусства.
А не наивный кто, всепонимающий — и не сдвинется, как рефлектирующий Гамлет, кто понимает, что, убив дядю, мировое Зло не убьет.
Так что каждое существо — тутовый червь-шелкопряд или поэт-гений — тянет в наивности, что это дело имеет со-смысл с Целым, свою нить, — и в итоге создается множественная пестрая ткань бытия.
Не наивен лишь Абсолют, Бог, Целое Единое, Бытие — ровное в себе пребывание, без достаточных оснований двигаться в ту, а не иную сторону.
Теперь — из собственного опыта мышления и творчества. Тут —очарования и разочарования. Чтобы развить какую мысль, сделать что — надо этим очароваться, увлечься, всем существомизлиться в данную точку, частицу Бытия, т.е. своим целым — в эту часть в риске: «пан или пропал!» Так что в акте творчества —обратное синекдохе: там часть — за целое, а тут целое — за часть:все мое существо и жизнь полагаются, в любви например, чтоб стяжать ЭТУ женщину, или жизнь — за идею («коммунизма»), или душу положить за други своя...
Потом же — по совершении — наступает разочарование: видишь ничтожную малость сделанного, «шедевра», как ты мнил... И тоска, и уныние, и мысль: «То, что тебя спасает, тои погубляет», — такое уразумение, итожа жизнь и дело свое,наступает.
Читайте на сайте:-
Заражение светом. К 90-летию Георгия Гачева
На развитие сайта
