Затрону две проблемы, которые мне кажутся значимыми в равной степени.
Существует ли ограниченность в разработке методов анализа одаренности? Мне-то кажется, что – да, безусловно, она существует. Но самое главное ограничение, которое стоит за этим, это – само историческое ограничение одаренности: в разное время, на разных этапах исторического времени, в разных исторических условиях. Здесь – самая важная проблема: как мы понимаем одаренность на том или ином историческом отрезке в зависимости от того, что ожидает общество от одаренного человека, что «востребует» из его одаренности. Очевидно, что востребует не все!
Человека на поводке водят нагишом по городским улицам, и это называется «искусством». А сам этот человек, который и затеял эту арт-акцию, - «художник». Не станем ничего оценивать (хотя в оригинальности подхода можно усомниться, вспомнив хотя бы футуристов). Просто подумаем, могло ли такое считаться «искусством» во времена Микеланджело и Рафаэля? В искусстве востребовалась «чистая форма» художественного произведения, по ней судили о художнике, еще по-библейски «узнавали его по плодам». А теперь узнают по поводку. Поводок – ведь тоже «плод», по которому можно что-то и кого-то узнать. Ныне считается – что и художника тоже. Поводок, а с ним и человек – востребованы. Кстати, этот человек – профессиональный художник. Но то, что и как он пишет – уже второстепенно, это «притягивается на поводке». У Сальвадора Дали тоже были свои «поводки», причем, в изобилии, но они прилагались к гениальным художественным произведениям, помогая приоткрыть спрятанные в этих произведениях смыслы, в том числе (в первую очередь?) – и самому художнику.
Это и значит, что феномен одаренности, как любой культурный, человеческий феномен историчен. XX век прошел путь от затухающего классицизма («академизма») к пику модернизма, который по мере своего скатывания вниз в виде пыльного шлейфа породил постмодернизм. Это не могло не повлиять на судьбы таких понятий, как «талант», «одаренность», «творчество», «креативность», - в том виде, в каком их вобрала культура в целом, а не сама по себе наука. Без понимания этого все разговоры про «одаренность» - абстрактная риторика. Например, во времена Штерна и Выготского в одаренности усматривали просто высокий уровень умственных способностей – любых. Сегодня – усматривают высокий уровень творческих достижений. В свою очередь, меняется само представление об уровне творческих достижений. Тут мало констатировать, тут нужно понимать. Хочется верить, что когда-нибудь появится такое историко-психологическое, а одновременно психоисторическое и где-то кросскультурное исследование, которое даст нам это понимание. Это – первая проблема.
Честно говоря, для меня я специально не выделял такой аспект, как «одаренность», занимаясь проблематикой психологии творчества, психология креативности, воображения, мышления и т.д., покуда Диана Борисовна Богоявленская, не пригласила меня несколько лет назад к его обсуждению. Конечно, я понимал, что есть психология различий, различий – всяческих, не только индивидуальных. Но теперь мне представляется, что сводить проблематику одаренности только к сфере дифференциальной психологии творчества было бы просто, но, увы, не «гениально».
И вот тут возникает вторая проблема – поиска и различения специфического и неспецифического в одаренности.
Первый «дар», которым наделен одаренный человек – это высокоразвитое воображение. А воображение, – если не редуцировать его к производству фантазмов, - это способность видеть мир, себя, то, что и как ты делаешь в мире, бесконечно многими парами глаз. Не меняя каждый раз эти пары как очки, – видеть интегрально, глазами всего человечества, по словам Эвальда Васильевича Ильенкова. Это – универсальная способность и одновременно специфически творческая. Глазами всего человечества можно увидеть то, что порознь не увидишь. А творческий, в пределе одаренный человек – видит. Это и есть предельно объективный взгляд на вещи. Бесконечно «многоглазые» художники раньше психотерапевтов начали помогать человечеству, миллионам людей на протяжении веков осмысливать и решать их психологические проблемы и теперь это делают порой лучше (да простят меня мастера психотерапевтического ремесла). Содействовать их освобождению от не самого высокого в душе в пользу более высокого, как утверждал в «Поэтике» Аристотель, передавший эстафету Выготскому («Психология искусства»). Тогда почему же их собственные жизни наполнены драматизмом, одиночеством, разного рода аддикциями. «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт», - Высоцкий это пел с иронией. Но с грустной и правдивой иронией. Почему одаренные дети с развитым воображением демонстрируют порой крайне аутистические проявления? Почему картина их развития иногда напоминает клиническую? Я высказывал предположение, что одаренность может принимать даже вид девиации в развитии самой креативности (см. подробнее: Одаренный ребенок. 2004. № 6).
Одаренные дети, одаренные люди сами для себя становятся неподъемными камнями или создают такие камни, которые не в силах поднять.
Быть талантливым просто. Чуть сложнее сделать так, чтобы ваш талант был принят другими. Но самое сложное - принять свой талант самому. Судьба таланта предрешается именно на этой инстанции. Специфическое в одаренности, на мой взгляд, - это проблема принятия и самопринятия человека с высоким творческим потенциалом. А не сам по себе этот потенциал и его масштаб.
Необходима новая расстановка приоритетов в поддержке одаренности. Развивающих образовательных программ сейчас много, но само по себе их введение не снимает главной проблемы. Той проблемы, о которой говорил Вадим Артурович Петровский, - содействия в построении нового образа себя и своих возможностей. Понять и принять собственный «дар» - вот та задача, осознание и решение которой в первую очередь требует активного участия психолога в жизни одаренного ребенка.
Я хочу привести маленький пример. Лично мне известны два случая, один из которых произошел на Кавказе, а другой - Средней Азии. Они почти идентичны. Два аульских мальчика учились в специальной математической школе, но в разное время – в 1960 и в 1970-е гг. Расскажу про одного: пятнадцатилетний мальчик – совершенно обычный, но решал задачки по математике совершенно каким-то особым образом, хитроумным способом. Слава Богу, учительница оказалась опытной и мудрой и не бросилась его переучивать. Просто сообщила – не могла не сообщить, - «куда следует»: в РОНО. Представители РОНО поднялись в горы, но ни в чем разобраться не смогли. Тогда «дело передали» в республиканское министерство. А уж оно – «переделегировало» его в Москву. Оттуда, из математической школы при МГУ приехали представители и «забрали» мальчика. Позднее выяснилось, что он решал математические задачи с отцом, колхозником, который не знал о том, что требует программа и, видимо, тоже имея, какие-то задатки математических способностей, поощрял сына, когда тот решал их своими «методами». Впоследствии мальчик закончил и математическую школу, и мехамат МГУ. В итоге стал доктором физико-математических наук. Вполне успешный, состоявшийся в жизни человек, с судьбой без каких-либо особых коллизий.
Мальчику повезло. Из него не сделали ни гения, ни идиота. До 15 лет никто не подозревал о его «одаренности». Один из многочисленной семьи, он успел прожить и пережить нормальное аульское детство с играми, развлечениями, джигитовкой, сельскохозяйственным трудом… Правда, все доброжелательно относились к его математическим интересам. Простая, но мудрая семья, умная учительница… Его приняли, и он себя принял – безусловно, по Роджерсу. Представьте себе, если бы это был не сельский, а городской ребенок. Все могло сложиться иначе при «константе» в виде его математических способностей.
Я на этом завершаю свое сообщение. Спасибо!
На развитие сайта
Все права на опубликованные материалы защищены Законом РФ - при полном или частичном цитировании, обязательно наличие ссылки на данный сайт. Гиперссылка (для интернет- изданий) – должна быть размещена в подзаголовке или в первом абзаце материала.
