'While mу guitar gently weeps'... Памяти Владимира Умрихина
Закладки:
Просмотров: 718
0
Владимир Владимирович Умрихин (22 мая 1958 - 7 июля 2023)
Умер Володя Умрихин - сочетаемое в игре слов, не сочетаемое в жизни, несовместимое с ней.
Интеллигентный, негромкий, скромный, добрый, нежный, деликатный, талантливейший, молодой... Лекциями Владимира Владимировича заслушивались и вдохновлялись несколько поколений психологов. Он стоял перед аудиторией не в бронзе – может быть, даже слишком живой для университетской кафедры. И картина психического мира, идей о нем сама приходила в жизни, сбрасывая с себя отсохшие сакральные штампы, «неоспоримые» оценки, следы ритуальных заговоров. Все, что в корне несовместимо с наукой. Типичная мишень смерти. Она таких и выбирает, с ними мало возни: сами растрачивают, без остатка отдают себя делу, людям, с которыми его делают, которых учат его делать талантливо. Один из последних (по пальцам перечитаешь) Мастеров уходящего ремесла - историка психологии. Истории вообще неуютно в наши дни, а историкам, у которых, помимо дерзающего духа, есть еще и страдающая душа, - вдвойне.
Внеисторичные, манкуртистские дни. О них писал Андрей Платонов, заставший их в свое время: «Голый человек в предбаннике истории, готовый на все, только не на прошлое». Голые люди прекрасно «пользуют» историю, то уничтожая, то приписывая себе ее достижения. По ситуации эксплуатируют «исторические» удобства и избавляются от неудобств.
Эта «голытьба» витает над пустотой ветхозаветного мира, как если бы ничего не было и не перед кем стыдиться своей «педагогической запущенности», своего хамства, своей критической профнепригодности, своей «наготы», которая отнюдь не первозданна, – и в этом весь позор! И живут такие «голыши» - как в первый раз, «табуларасами». Тотальная необразованность при океане источников знания - как такое может быть? Удивляются многие. Все очень просто: не стыдясь своей наготы (в предбаннике же), присваиваешь себе статус бога. Бога пустоты, кроме которой творить ничего не умеешь, и то криво выходит. И властвуешь потом миром, как большой баней. А остальные - слепые котята, безоговорочно принимают правила, которые банно-прачечные демиурги установили для мира. Даже не подозревая, что, кроме этой бани, кое-что уже было: Платон, Шекспир, Спиноза, Моцарт, Выготский…
Внеисторичность – это неспособность жить во времени жизни человечества, знать свое место в нем, оставлять его светлым и теплым, когда придет черед уйти. Чтобы на свет и тепло пришли другие – создавать свое место. Владимир Владимирович Умрихин был стропроцентно «историчным» человеком. И оставался бы таковым, даже если бы не посвящал себя «постижению истории» (была книга с таким названием у Арнольда Тойнби – его главный труд). Да, после кого-то зазияет лишь дыра во времени, темная и холодная. Как правило, такие дыры быстро зарастают, в имена их владельцев забудут напрочь. Но упущено драгоценное время жизни!
С историей «табуларасам» еще как-то приходится мириться (иначе, с грохотом провалишься во времени), а историки нежелательны, ох, как нежелательны! У них есть, чем мерить настоящее (лучше сказать – текущее и утекающее), и это, простите, не «банные» мерки. Дегенераты во власти, при власти (при дворе), под властью – не от незнания, при обманчивой доступности его источников. От нежелания и страха знать все то, что никак не вписывается в этот «банный» миропорядок и, тем более, противоречит ему. Поэтому лучше не трогать, не копать, не бурить, черт его знает, что там. Это очень напоминает устройство средневековой европейской деревни, подобной монаде, у «которой нет окон» (Лейбниц). Кто-то проник, просочился? Рассказывает, что под боком город, а там какой-то университет с какой-то вольницей? Старше нашей деревни?! Кипящей смолы в лживые уста зловестника!
А Володя трогал, копал, глубоко бурил, извлекая то, о чем и сам не подозревал. И щедро делился своими находками с другими, распахивая ставни и двери в живой мир. Володя ни с кем не воевал, не мыслил в порядке ‘contra’ или ‘pro’ – просто мыслил.
Время от времени он обращался ко мне якобы для уточнения какого-нибудь исторического обстоятельства. Я удивлялся: «Володь, я же только немножко, местами историк! Кого ты, громадный историк, спрашиваешь? Чем я могу дополнить твое знание – только умножением печалей?». А он, лукаво улыбаясь, говорил: «Погоди, мне интересно, что ТЫ ДУМАЕШЬ об этом?» Вот так. И дело не во мне. Просто в его словах узнается настоящий историк. И в самом деле, история – лишь то, что МЫ ДУМАЕМ об истории. И только благодаря этому понимаем, что творим в истории, часто не задумываясь. Истории нет без такой рефлексии, неоднократной, не одноразовой. Только вереница событий, разбросанная во времени горстка фактов. То, что историю переписывают, - это нормально. Значит, живо наше самосознание, и мы не желаем перекладывать его работу на мифологию, значит, мы как-то продвигаемся в историческом времени. Плохо, когда историю переписывают, НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ, под копирку (фиговый листок платоновских «голых людей»). Без этого никогда не начнется серьезный теоретический разговор об истории. ...В последний раз он спросил меня о чем-то подобном около месяца назад. Каюсь: я ответил, как мне кажется, несколько дежурно, куда-то торопился: мол, договорим. "Не поговорили" - все по Левитанскому.
А в первый раз я увидел думающим вслух об истории на Съезде психологов СССР. Он делал доклад о школе дифференциальной психологии Теплова – Небылицына. Только что вышла его первая книга - об этой школе. Ему не было и тридцати, а книга, написанная по материалам его кандидатской, и поныне остается лучшей по теме. Вскоре мы познакомились. Это было в августе 1983 года, почти ровно 40 лет назад. А как сдружились – и не заметили, хотя виделись нечасто. Обычная московская история, которую, увы, не перепишешь, не переделаешь.
Фото и видео сделаны 9 мая 2010 г. в Верхнем Мячково (Моск. обл.) на праздновании юбилея "на двоих" - 85-летия Гиты Львовны Выгодской и 60-летия Елены Евгеньевны Кравцовой, ее дочери.
Владимир Кудрявцев
Читайте также в электронной газете "Вести образования":
