В 70-е мы останавливались в Сочи у друзей. И вот вечерами во дворик выползал один благостно одуванчиковый чистенький старичок порассуждать о предателях родины и покостерить Эдиту Пьеху за юбку выше колена, откуда, как он утверждал и началось разложение великой страны по западному сценарию. Его, кроме меня, никто не слушал, а я был мальчик воспитанный, вежливый и почтительный. Тогда как другие дети даже не здоровались с ним, а взрослые проходили мимо, как бы не замечая.

Я, конечно, поинтересовался – почему? И тут мне все объяснили старшие.

Оказывается, больше половины дома населяли уроженцы из центра Кубани, тех ее районов, которые не относились к Причерноморью. А в 1942-1943 гг. Кубань была оккупирована немцами практически целиком. Включая Причерноморье: туапсинская оккупация вписана большой кровью во все учебники истории.

Людей вытаскивали из больниц и школ (учителей и учеников), хватали на улицах и бросали в автодушегубки – «газенвагены». Смерть наступала на колесах, буквально собирая жатву по дороге.

В Ейске пытавшихся бежать из детского дома детей отлавливали по городу и в округе 2 дня, чтобы удушить газом. Жертвами стали 214 детей. Не управились бы без детального знания местности, которым владеть могли только местные - полицаи. Всего кубанский геноцид унес около 62 тыс. жизней.

В историю Великой Отечественной войны эта оккупация вошла не только как одна из самых масштабных, но и как одна из самых жестоких и разбойных. И многочисленных - по участию разномастных коллаборационистов местного происхождения и казаков соседней Ростовской области. От имени казачеств в фашистской форме они «мстили» советской власти. Казачья «месть» настигла и две сотни детей, рожденных при этой власти.




Не все, кто пополнял полицайский корпус, относился к «идейным мстителям». Среди полицаев было и те, кому вместе с семьей грозили расправой, и те, кого в обмен на это выпустили из плена и концлагерей, и те, кто привык приспосабливаться к любым условиям жизни, и те, кто просто струсил,… Но все одинаково ревностно служили Третьему рейху – за этими внимательно наблюдали оккупанты, которые могли заподозрить партизанщину в случае, если обязанности выполнялись без должного рвения (единицам партизан, кстати, удавалось внедриться в полицайские круги – им было труднее всего).

Но вернемся к старичку, который, похоже, представлял собой тип «универсального приспособенца». Он жил и служил в той части Кубани, откуда родом были многие жильцы сочинского дома, где ему дали квартиру. И вот тут случайно пересекся со своими земляками, которые его хорошо знали.

Они-то и поведали остальным жильцам, что во время оккупации сосед числился в полицаях, но потом успел уничтожить все документы, прикинулся инвалидом и остаток войны отсиделся в тылу. Об этом сообщали в соответствующие инстанции, но доказательств не находилось.




От Краснодарского процесса 1943 г. над полицаями Кубани ему удалось спрятаться где-то поблизости – говорят, Кубани он все это время не покидал. Часть изменников показательно болталась повешенной на городской площади. Остальных приговорили к 20-летней каторге. Материалы уголовного дела, рассмотренного в Краснодаре, были использованы на Нюрнбергском процессе Международного трибунала (1945). Суды прошли еще в нескольких городах Краснодарского края.

Уже после войны бывший полицай пытался устроиться в НКВД. Ему вначале отказали (учли сообщения граждан?), но потом приняли вне штата – писать доносы. Со временем надобность в его услугах отпала. Вот и осталось лавочному выползню уличать Пьеху в нацпредательстве «мини-юбкой» перед мальчишкой.

Когда я стал чуть старше, осознал: на лавочке под сочинским небом через три десятилетия после войны я спокойно разговаривал с настоящим фашистом. Ведь фашизм – из тех абсолютных зол, у которых не бывает пособников. Это одна чума. Нельзя быть около чумы, около фашизма - «на подаче» (скажем, людей для отправки в концлагеря – одна из функций полицаев).

О доносах, которыми прикрывал наглый и изворотливый старичок свое прошлое (в чем, как выясняется, не было особой нужды, ибо для многих оно не являлось секретом), я тогда мало что знал. Да и поразило больше то, что находилось под прикрытием.

Тем более, не задумывался над тем, что полицай и доносчик – это где-то рядом. Сопредельные ступеньки. В прямом направлении уже не перешагнешь, по понятным историческим причинам. А вот в обратном…

Хотелось бы верить, что история исключила и эту возможность. Но она все еще сидит внутри человека как «спящий вирус» и ждет своего исторического шанса.

Помните фразочку на излете 80-х: «Если бы не мы, а нас победили, то сейчас мы бы пили немецкое пиво и ездили на немецких машинах». Победили мы, но 90-е и напоили немецким пивом, и пересадили на немецкие машины.

Сейчас уста захлебывается от гордости за страну, но пиво предпочитают все то же и с машинами теми же не спешат расставаться. Просто пишут на заднем стекле «На Берлин» (что логично).

Пишут на заднем стекле немецких машин и строчат доносы на российских граждан.

---

На развитие сайта
​