В этом году с ЕГЭ не задалось все — начиная от сбоев в организации экзамена и заканчивая вопиющими нарушениями во время его сдачи.

 

Сначала грянул скандал в соцсети «ВКонтакте»: сообщество «САМОподготовка к ЕГЭ» поставляло ответы на задания по математике и физике в режиме онлайн. По словам педагога из Санкт-Петербурга Дмитрия Гущина, проведшего собственное расследование, в день сдачи ЕГЭ по математике 6 июня сайт посетили 165 тысяч человек. Даже если учесть, что не все заходящие на сайт в этот день сдавали экзамен, масштаб списывания впечатляет. Но дело, как ни парадоксально, даже не в Сети, а в том, что дети имели к ней доступ. Через телефоны, которые официально объявлены вне закона. А выпускники прошлых лет вспоминают, что воспользоваться контрабандой принесенным мобильным можно было только в туалете, скрываясь от глаз наблюдателей. В этом году во многих пунктах проведения экзамена (ППЭ) наблюдатели ослепли разом. Сын нашего коллеги, вернувшись с ЕГЭ по истории, предъявил отцу претензии. Родители не дали ему на экзамен мобильный телефон, и в результате он оказался единственным в аудитории, кто писал работу самостоятельно. Остальные сфотографировали задание и отправили его репетиторам или учителям.

 

С этого список нарушений, впрочем, только начинается. В одной из школ столицы была организована группа учеников, в которую, в частности, вошли дети учителей. Их задания были ксерокопированы, а затем избранникам фортуны просто принесли нужные ответы. Оставалось только правильно их переписать. Все они покинули ППЭ досрочно (не верится, что это единственный случай). В другом районе Москвы сотрудники правоохранительных органов задержали студентов технических и математических вузов, которые за деньги сдавали экзамен по математике вместо выпускников 11-х классов экстерната школы № 958. Сделать это было легче легкого — взамен положенной проверки документов и идентификации личности в означенном ППЭ проводилась перекличка. Звучит как анекдот, но за одного из мальчиков экзамен сдавала девушка-студентка. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Результаты аннулировали без права пересдачи. Напомним, что без экзамена по математике выпускник не получит аттестат о среднем образовании.

 

Были и такие школьники, которые не сразу смогли попасть на экзамен. Для несведущих объясним, что номер школы, в которой дети должны писать ЕГЭ, и ее адрес указаны в пропусках — их выпускникам выдает администрация родной школы после звонка из местного управления образования. Так вот: явившись как положено, к пункту приема экзамена, ребята из нескольких школ московского района Войковский обнаружили, что вместо географии там пишут обществознание. Место сдачи поменяли накануне, но в школы об этом сообщить просто забыли. На экзамен дети попали через час в истерике. Можно ли в таком состоянии нормально ответить на задания? Нет, но в апелляции к процедуре проведения экзамена детям тоже отказали — кому нужны проблемы? И это тоже серьезное нарушение.

 

Было много чего еще и «по мелочи». Например, в школах элементарно не хватило бланков для ответов. Как правило, сильным ученикам для решения заданий части С, требующей развернутых ответов или сочинений, стандартного количества бланков мало, и они вправе просить дополнительные листы. Но во многих школах бланков не оказалось. Где-то, как это произошло в одном из ППЭ района Хамовники, организаторы послали курьера в региональный центр обработки информации. В результате дети листы получили, прождав два лишних часа в душном классе, и сделать задания качественно вряд ли могли. Но в Москве есть куда поехать за недостачей, а вот учащимся башкирской Белорецкой компьютерной школы не повезло капитально — не хватило официальных бланков ЕГЭ по математике, апелляцию им писать не разрешили, а вместо этого раздали чистые листы со штампом школы. В итоге результаты письменных работ не засчитали и детям предложили сдавать еще раз.

 

Можно долго перечислять большие и маленькие нарушения. Но, пожалуй, никогда за все 10 лет проведения ЕГЭ их не было так много. Что же случилось? Почему ослепли учителя и не сработали неплохо налаженные в прежние годы технологии? В ответах на эти вопросы — системный сбой всей идеи ЕГЭ.

 

 

Искать первопричины нарушений ЕГЭ долго не надо. На поверхности — некомпетентность и сговор. Большая часть нареканий в этом году — в Москве. Причем не только по ЕГЭ, но и по ГИА (экзамен для девятиклассников). Младшим сильно не повезло: при обработке была утеряна часть работ — в итоге школьники получили «неуд» за экзамен по русскому языку. По словам пресс-секретаря Рособрнадзора Сергея Шатунова, причина провальной организации ЕГЭ в том, что «в Москве департамент образования возглавил новый руководитель, поменялся состав регионального центра обработки информации, и людей попросту не успели подготовить». Удивительно, конечно, что уволили тех, кто умел работать, раньше, чем научили новых. Впрочем, сбои были по всей стране.

 

«Мы увидели колоссальное количество непродуманных и необеспеченных надлежащим образом частей реализации ЕГЭ, — делится с «Итогами» член Общественной палаты России Любовь Духанина. — Например, история с нехваткой бланков повторяется уже третий год. И это нельзя объяснить ничем, кроме как неподготовленностью людей, отвечающих за проведение экзамена. Казалось бы, что стоит напечатать достаточное количество бланков? Да просто тем, кто отвечает за экзамен, плевать на детей. Это не пафос, а констатация факта».

 

Впрочем, учителей трудно обвинить в равнодушии — они-то детям «помогали». И, кстати, рисковали — с этого года введена административная ответственность за нарушения во время ЕГЭ, а за некоторые случаи можно привлечь и к уголовной. Сейчас виноватых выявляют правоохранительные органы, и наказание может быть серьезным. Зачем так рисковать? В профессиональной среде ответ известен: учителя не заинтересованы в объективной оценке знаний выпускников. Так было и раньше, но на то имелись в основном морально-этические основания. Теперь же, когда школы переходят на новые системы оплаты труда, когда их успешность стали оценивать по результатам контрольных детей (в этом году в Москве одна из школ даже не прошла аттестацию по этому признаку, и весь педколлектив оказался на грани увольнения), учителя сплотили свои ряды в борьбе с двойками. Но честная борьба — дело долгое, а вопрос стоит здесь и сейчас. Нетрудно понять педагогов, которые делают все, чтобы исключить плохие результаты в процессе главного измерения их деятельности — на ЕГЭ.

 

Но сплотились не только педагоги. Всех, кто пользовался подсказками, за руку не поймаешь и не накажешь. Да и не в детях дело. «Эти нарушения проявляют болезни нашего общества, — считает Сергей Шатунов. — Мы все не готовы к честной оценке знаний: и школы, и сами дети, и их родители». Одним словом, общество, точнее, самая благополучная его часть, не заинтересовано в том, чтобы дети попали в условия честной конкуренции. Заметьте, набольшие нарушения, самые громкие противостояния экзамену — в Москве, Питере и других крупных городах. Почему — понятно. Один из создателей ЕГЭ, Виктор Болотов как-то рассказал «Итогам», что на заре введения экзамена к нему пришла столичная мама: «Ваш экзамен мне поперек горла, я уже договорилась с вузом, куда поступит мой ребенок. Всех этих гениев из глубинки здесь не ждут — бюджетные места, на которые они метят, нужны нам, москвичам». Это, конечно, эмоциональное заявление, но в нем — суть проблемы. Общество в большей части не готово к тому, что надо вкладывать знания в своих детей во время учебы, контролировать их, помогать — вообще заниматься этим долго и всерьез. Ведь придется терзать школы, учителей, требовать от них отдачи и качества. Куда проще решить эту проблему один раз — на этапе поступления в вуз. Поэтому ЕГЭ, в идеале не делающий различий между богатыми и бедными, влиятельными и обычными людьми, стал слишком большой ставкой. Именно это может стать причиной его гибели.

 

 

Противники ЕГЭ сегодня очень слышны — ведь все, что они говорили когда-то, подтверждается. Не будем останавливаться на тех, кто по-прежнему зовет единый госэкзамен тестами — эти люди никогда не видели заданий, они же обычно путают методики обучения в школе с «натаскиванием на тесты». Есть другие, в чьих руках сегодня все доказательства неэффективности единого госа. Напомним, что ЕГЭ вводили с двумя главными целями: получить объективную оценку знаний и дать детям равные шансы на поступление в вуз без всяких барьеров (к барьерам относились вступительные экзамены с непонятными требованиями, взятки и пр.). Многие считают — так и вышло. Но эта система работает только последовательно: нет объективных результатов, нет равных шансов. Нынешняя экзаменационная кампания продемонстрировала — до объективности далеко.

 

Это в первую очередь взбодрило вузовское сообщество, которое с самого начала егэшной реформы сомневалось в ней, а потому последовательно отстаивало право на дополнительное испытание — то есть свой экзамен. Еще вчера в этом требовании можно было усмотреть желание оставить себе кормушку, но теперь вряд ли. И пока единичные случаи нарушений на едином госе не влияли на общую картину, право на допэкзамен получили только несколько вузов, то теперь у остальных есть основания требовать того же. Справедливо? Вполне. Только тогда можно будет отменять ЕГЭ — он больше не будет выполнять роль честного лифта в высшее образование.

 

Однако есть довольно много людей, которые считают, что отмена единого госа — большее зло, чем его сохранение. На что, в самом деле, переходить? Прежняя система оценки знаний, как бы ее сегодня ни идеализировали, была еще более порочной. Значит, надо предлагать новую? Какую — никто не знает. Нет в мире примеров: почти везде нечто типа ЕГЭ — независимая оценка. Впрочем, именно в слове «независимая» и ищут ответ эксперты. Они ломают голову над тем, как увести ЕГЭ из области чистой политики в область политики образовательной. Многие считают, что ситуация, когда механизм оценивания находится внутри системы, которую оценивают, неэффективна. Всем этим вполне могут заниматься отдельная структура и сертифицированные центры для проведения тестирования. Но это еще не все.

 

Самой школе требуются системные изменения. Речь идет не только о новых стандартах — вряд ли они что-то изменят, если никто не понимает, насколько эффективны те или иные нововведения на разных ступенях обучения — от начальной школы до выпускных классов. Только тестируя каждый из этапов, можно увидеть реальную картину того, что творится в нашей системе образования, и, в конце концов, судить о работе директоров и учителей. И, что самое важное, учеников. «Идею ЕГЭ мы позаимствовали на Западе, — рассуждает ректор РГГУ Ефим Пивовар, — и там он действительно является важной частью вступительной кампании, но далеко не единственной. В этих странах есть такое понятие, как портфолио учащегося. В него входит информация об успеваемости за последние годы, об исследовательских проектах, в которых участвовал ученик, отзывы преподавателей и так далее. У нас же даже аттестат не имеет значения, мы не знаем, как человек учился, на что способен. Ставка ЕГЭ слишком высока, судьбу ученика решает то, насколько он сориентировался в один конкретный день, как себя чувствовал, как было организовано тестирование. И это неправильно».

 

Неправильно и то, что мы все вместе — родители, проплачивающие результат, учителя, «не видящие» нарушений и подкидывающие правильные ответы, и организаторы, непрофессионально выполняющие свои обязанности, провоцируем детей на нарушения, приучаем к недобросовестной конкуренции, двойной морали. Это совсем не та цель, к которой должна была привести нас такая долгая и мучительная реформа образования. Значит, нужна новая.