Опубликовано в: Журнал практического психолога. 2011. № 1. Специальный выпуск: К Юбилею В.Т.Кудрявцева.

Давайте начнем с того, что вспомним типичную ситуацию. «…Что-то в избушке русским духом запахло…» - «Мама!» – прерывает малыш чтение сказки, - «Баба Яга же добрая! Она просто старенькая и больная, как наша бабушка. Ей нужно помочь!» За подобным «оправдательством», как и некоторыми другими «наивными» проявлениями детской доброты, нередко кроется типичная форма психологической защиты. Вдумаемся: ребенок живет в удобном, комфортном, надежном среде, который каждодневно создают для него взрослые, по возможности, ограждая его от негативных влияний извне, предупреждая и удовлетворяя «по первому» зову жизненные запросы своего нежно любимого чада. И вдруг появляется – пусть сказочная, - но от этого не менее агрессивная и вредная старуха, которая норовит пообедать дорогим ребенку героем. И ребенок пытается ему помочь, защитить его. Потому что, если он этого не сделает, рухнет привычная для него гармония мира – мира, которому он изначально и безусловно доверяет.

Хорошо, если ребенок знает границу между сказкой и реальностью. Ну, а если еще не знает? Ситуация переживается намного острее… «Защищая» героя, ребенок психологически защищается сам – от возможной утраты доверия к миру, к другим людям, потери уверенности в самом себе. Психологическая защита и есть способ предупреждения этой утраты и этой потери. А если они уже произошли, то защитные механизмы позволяют ребенку смягчить, минимизировать, нейтрализовать, изжить их последствия, которые дают о себе знать в виде травмирующих переживаний дискомфорта, внутреннего конфликта, тревоги, страха. Иначе, под вопрос ставится целостность не только картины мира, сложившейся у ребенка, но и всего детского мироощущения, включая самоощущение (как показывают исследования психологов, особо уязвима в данном случае самооценка).

Родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд, который открыл и впервые систематически описал феномен психологической защиты, считал ее прирожденным свойством человека. Действительно, ряд защитных механизмов начинает срабатывать очень рано. Видимо, с момента, когда ребенок становится способным испытывать чувство психофизической гармонии с миром в целом, а не только - удовлетворенности простейших, хотя и важнейших жизненных нужд (еда, сон и др.). Та бескорыстная радость бытия, которую он проявляет в форме знаменитого комплекса оживления при появлении взрослого (улыбки, смех, вскрики, блеск в глазах, выразительные, как бы «приветствующие» движения ручек, ножек, головы, корпуса и др.) примерно с 3 недели жизни до 3-4 месяцев, можно считать свидетельством возникновения этого чувства. Радость малыша бескорыстна, поскольку он в этот момент спокоен, накормлен, сух, не нуждается во сне и т.п., т.е. никакой особой «утилитарной» заинтересованности во взрослом не обнаруживает. Если, конечно, не считать самого факта присутствия взрослого рядом – в качестве гаранта защищенности, спокойствия, стабильности, позитивного мироощущения.

На протяжении последующих 5-6 месяцев в процессе общения со взрослым ребенок принимает все более и более активное участие в построении «гармоничного мира» вокруг себя. Однако его хрупкую гармонию легко порушить. Взрослый заменяет старую игрушку на новую, более привлекательную и интересную. В ответ ребенок «протестует», всем своим видом требуя вернуть прежнюю игрушку. Это, в том числе, - психологическая защита. Ведь со старой игрушкой связано прекрасное время, проведенное малышом в общении со взрослым, где она неизменно выступала объектом радостных, веселых, занимательных совместных игр. Но главным было все-таки само общения по поводу нее. В итоге для ребенка игрушка стала «символом» этого общения, своего рода камертоном его эмоциональной тональности. А от новой… не знаешь, чего ожидать, она таит в себе неизвестность. Вдруг ее «вторжение» как-то поменяет прежний уклад взаимоотношений с мамой или папой, и не будет тех улыбок, доброжелательных слов, помощи, ласк, которые сопутствовали игре в старую игрушку?

Это не значит, что какая-то игрушка способна подорвать доверие ребенка к близкому взрослому. Просто в младенческом возрасте вещь, предмет и человек, человеческое отношение еще по-настоящему не разделены друг с другому. Мама уносит из комнаты мячик, и его как бы «не существует». Пока мама не вернется с ним, ребенок до определенного момента не «помнит» о нем. А о маме, разумеется, помнит! И доверяет маме настолько, что, становясь старше, готов приписывать ей исключительно доброту, нежность, ласку, а негатив родительского отношения (скажем, диктат родительской власти) склонен отрицать или переносить на другие объекты. Это тоже форма психологической защиты, объясняющая, почему психологам и юристам порой так сложно в беседах с детьми выявить факты семейного насилия. И не только семейного –  ребенок ведь доверяет миру взрослых в целом. Дети замалчивают или отрицают подобные факты, т.к. частью боятся возмездия взрослых, частью стесняются и стыдятся перед окружающими за себя и своих близких, но при этом еще и психологически защищаются.

Дочь З. Фрейда, Анна Фрейд, пошедшая по отцовским стопам, обратила особое внимание на тот факт, что ребенок стихийно научается приемам психологической защиты, в частности, перенимая ее опыт от взрослых. Годовалый малыш споткнулся о ножку стула и упал. Ребенок горько плачет. «Давай побьем этот нехороший стул!» - предлагают ему взрослые для успокоения. Совместное «наказание» стула приносит облегчение. Потому что вновь «включается» механизм психологической защиты. Взрослые правильно говорят в таких случаях: ребенок плачет потому, что ему не столько больно, сколько обидно. Обидно, что в этом заботливо обустроенном для тебя мире внезапно, нежданно-негаданно возникло досадное препятствие («минус» доверия к миру). Обидно, что я, уже умеющий так прекрасно ходить, растянулся на полу («минус» веры в себя). А боль только обостряет обиду, с которой и позволяет справиться простейшая форма психологической защиты. Эта форма носит название регрессии. Под ней психологи понимают символическое перенесение источника психологической травмы на более простые и доступные объекты, которые не требуют сложного анализа, осмысления и преобразования. На самом деле разновидностей психологической защиты существует значительно больше – на данный момент специалистами описано около двадцати.

В определенных ситуациях психологическая защита необходима не только детям, но и взрослым – в целях предупреждения более глубокой травматизации личности. Однако психологической жизнестойкостью личность обязана все же не накоплению «защитного опыта», а своему развитию – личностному росту.