Опубликовано в: Журнал практического психолога. 2011. № 1. Специальный выпуск: К Юбилею В.Т.Кудрявцева.

Что есть самосознание и на каком этапе человеческой истории оно возникает? 

Из Гостевой книги сайта

Владимир Кудрявцев

В самом общем виде самосознание – это способность человека взглянуть на себя как на нечто обособленное, отдельное, единое и неделимое, индивидуальное глазами других людей, в пределе - всего человеческого рода. Трехлетний ребенок еще вчера собирал с помощью взрослого пирамидку. А теперь он отталкивает помощника, говорит: «Я сам» и пытается выполнить действие без его помощи. «Сам» здесь означает «сам себе помощник». Двое - взрослый и ребенок  теперь в одном  - в ребенке. Если же  учесть, что взрослый помогал малышу решать задачу, используя не просто свой индивидуальный опыт, а социально закрепленные способы ее решения (колечки на пирамидку нужно нанизывать с учетом размера и т.д., т.е. эталонных форм), то сейчас руками ребенка действует человечество. Хотя он об этом даже этого не подозревает.

В итоге при освоении и  совершении любого действия ребенок так или иначе использует эту «общечеловеческую поддержку», даже без присутствуя другого лица. В его внутреннем мире как бы живут два Я, которые И. Кант называл Я-эмпирическим («индивидуальным») и Я-теоретическим («родовым», «общечеловеческим»). Слова в скобках поставлены в кавычки, ибо они обозначают лишь условные абстракции. Даже у младенца мы не обнаружим «чистых» форм индивидуального опыта. Его опыт – это прежде всего содержание эмоционального общения с мамой, ежесекундно действующей, мыслящей и переживающей по-человечески. Эта высшая, всеобщая «человеческая» инстанция – основа самосознания - присутствует в человеческой психике изначально, хотя и претерпевает потом длительный путь развития. Она может представать в образе Партнера (содействие),  Хозяина и Контролера – «царя в голове» (произвольность), Вдохновителя (эмоциональная поддержка), Собеседника (внутренняя речь), Единомышленника или Оппонента (рефлексия), Высшего Судьи (совесть), Соавтора (творчество) и др.

В силу этого сознанию человека  индивидуальный смысл и общественное значение любого его действия открывается как нечто единое, нечто целое, и человек не испытывает необходимости каждый раз заново сверять одно с другим. А там, где между ними обнаруживается расхождение – например, в случае возникновения сложных нравственных проблем – он находит адекватный способ его преодоления. Иногда для этого приходится идти на самопожертвование: пить цикуту (как Сократ) или делать харакири (как самурай). Процитирую Лао-цзы: «Небо и Вселенная - долговечны. Небо и Вселенная долговечны потому, что они существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечны. Следовательно, совершенноумный ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его экзистенция сохраняется. Не происходит ли это от того, что он пренебрегает личными интересами? Напротив, он действует согласно своим личным интересам».

В фокусе самосознания «индивидуальное» и «общественное» синергичны, скоординированы под углом достижения определенной цели и выступают «органами» личности. Это отличает самосознание от патологического раздвоения личности, на две «индивидуальности», одна из которых неподконтрольна другой и порой даже не ведает, что «творит» другая.  Раскольниковский вопрос: «Тварь ль я дрожащая, или право имею?» лишь по видимости задан на языке самосознания. Загнанная в угол «тварь» и неограниченное право, которым и воспользовался Раскольников, - «соединение несоединимого»  - как раз и характеризует его патологическую натуру, болезненно «соединившую» в себе то и другое.   

На каком этапе человеческой истории возникает самосознание? Этот вопрос до сих пор остается дискуссионным. Для того, чтобы осознать себя выделенным из мира и одновременно – его частью, нужно, как минимум, реально выделиться из него и как-то по-особому «проявить» себя этой частью. Вероятно, собирательство, да и земледелие на первых порах такой возможности не предоставляло. Все члены первобытного племени выполняли одни и те же функции. Так, Н.Н. Миклухо-Маклай свидетельствовал о том, что  члены одного из архаических племен, населяющих берег Новой Гвинеи, обрабатывают землю следующим способом. Мужчины, выстроившись в цепочку, выворачивают палками слой земли. За ними следует цепочка женщин, которые разрезают его на более мелкие куски. И, наконец, завершают работу дети, размельчая землю до крошечных кусочков, делая это даже пальцами. Этот образ настолько типичен, что закрепился даже в произведениях фольклора. В качестве примера можно вспомнить русскую народную сказку «Репка». Ее персонажи чем-то напоминают новогвинейских земледельцев: «Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку…». Даже кошка, Жучка и мышка помогали людям на правах «младших» партнеров по труду. Простейшее возрастно-половое разделение труда, как бы мы сказали сегодня. Тут не до обособления.

Конечно, были вожди и шаманы, которые так или иначе управляли трудовым процессом (вожди - реально, шаманы – в форме «магической репетиции»),  существовал также круг посвященных лиц, допущенный к подобному управлению и т.д. Все эти люди, по определению, должны были отнестись к процессу и его исполнителям как бы «со стороны», т.е. занять по отношению к нему определенную позицию – наблюдателя, организатора, координатора, «эксперта» и др. Ф. Энгельс однажды обронил фразу о том, что первой формой умственного труда являлся управленческий труд. (С этим, кстати, не очень сочетаются  обвинения Маркса капиталистов в «паразитизме» - ведь любое сколь-нибудь эффективное капиталистическое производство немыслимо без качественного менеджмента). Да, первыми «тружениками умственного труда» стали именно управленцы. И именно управленческий труд привнес в общий трудовой процесс функцию самосознания. Ибо управление – это планирование, распределение функций, координация и оценка эффективности индивидуальных действий внутри единого целого. Чем сложнее организовано это целое – коллективный труд, – тем большее необходимости в управлении им, а значит, в «самосознавании» все его содержания.  Модель «Репки» в данном случае окажется не очень информативной. Сложная организация труда предполагает его «многопозиционность», которая может быть обеспечена его специфическим разделением и разветвлением на основе  распределения функций среди участников трудового процесса. Это – объективное условие для проявления ими своих индивидуальных (а не только возрастно-половых) особенностей в коллективно-распределенной деятельности.   

При этом условии функция «самосознания» уже перестает быть монополией вождей, шаманов и посвященных. Сталкиваясь с фактами разнообразия индивидуальных проявлений других, человек впервые приоткрывает для себя и собственную «особенность». Это наблюдается и в онтогенезе. Как известно, дети склонны быстрее видеть чужие ошибки и лишь потом – свои. В известных экспериментах А.В.Запорожца было показано, что в основе самоконтроля при выполнении собственных двигательных действий детьми лежит не сам по себе внешний контроль со стороны взрослого, а еще и опыт контролирования ребенком того, как эти же действия выполняются другими детьми (все – по Выготскому!).  Кстати, к аналогичным выводам пришел и Б.Ф.Поршнев, анализируя материалы истории человечества (см., например: Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1974).

Условно и образно момент возникновения самосознания в истории можно представить себе так. Два «рядовых» члена племени выполняют две разные, но скоординированные функции. Скажем, один собирает бамбук, а другой делает из него копья. Допустим, первый по каким-либо причинам выполняет свою работу не очень качественно, поставляя для обработки гнилые или высохшие стебли. Второй «высказывает» по этому поводу недовольство. Что не может не удивить первого, т.к. он привык подчиняться контролю лишь со стороны «штатных» управленцев. Вся его экспрессия вопрошает: «А ты -  кто?». И тут уже настает черед озадачиться второму: «Я?»…