В какой-то момент история со школой «СОлНЦе» стала историей про то, как в стране «душат инновационное образование», и школа эта стала в СМИ в ряд с инновационными школами, судьба которых драматична.

Я считаю школу «СОлНЦе» замечательной и желаю ей выжить и уверен, что так и будет. Но уж никак не считаю ее жертвой злых козней чиновников против развития именно инновационного движения в образовании.

Жертвой головотяпства, бюрократической волокиты и административно-хозяйственной слабости руководства самой школы – да.

Я вижу эту историю так: Казанский горисполком решил открыть школу, принял постановление на эту тему. Юридическое лицо было создано.

Но никаких действий по приведению здания в нормальное состояние учредитель не предпринял, к получению лицензии школа не была подготовлена, а детей стали набирать, начали формировать штат школы и начали учебный год.

Почему? Потому что какой-то начальник устно дал заверение педагогу Павлу Шмакову, что все будет в порядке. Вот с этого момента и начинается история.

Директор пошел на поводу безответственных обещаний, никак не подкрепленных формализованными решениями, согласился начать работу не только без лицензии, но и без выделенных для приведения школы в порядок средств. Другими словами, поскольку денег не было – и на лицензию надеяться было нечего.

Фактически Павел Шмаков доверчиво принял правила игры безответственной бюрократии, это можно считать обманом на доверии.

Или наоборот, возможно, начальники средней руки полагали, что директор школы, который набирает контингент по конкурсу, может действовать как тот гаишник: «Тебе полосатую палку выдали – а дальше крутись как хочешь!». В смысле: ищи деньги на ремонт, выбивай лицензию, плати зарплату…

Человек, который сел играть в карты с шулерами, может после этого кричать благим матом и искать себе десятки тысяч сетевых защитников. Но в тот момент, когда он принял правила игры и согласился играть, – именно в этот момент он и стал одним из них.
А если за ним еще и десятки детей…

При этом мы понимаем, что на обман легко согласился неоднократно битый теми же (или такими же) начальниками педагог.

И когда наступает время платить, тут и появляется серьезный мужчина в форме и строгим голосом говорит: «Нарушаете, гражданин».
…

Исход этой истории мог быть только один – прекращение деятельности школы, которая не имеет лицензии. Что суд и сделал. И не мог суд принять другого решения. Здесь много юридических моментов, не хочу на них останавливаться, но с момента начала деятельности без лицензии история прекращает быть педагогической.

Мы специально попросили юриста «Эврики» Елену Антонову подготовить для номера небольшую справку на эту тему.

Ключевой момент: «Образовательная деятельность подлежит лицензированию».
Что выше: педагогическая целесообразность или законопослушание?

Не такой простой вопрос. Потому что если я не согласен с законом – никак не могу его принять, то я сознательно готов оспаривать сам закон, саму норму, бороться за отмену или изменение.

А если я не оспариваю норму закона и нарушаю его, да еще и детей к этому призываю?
Какая тут педагогика?

– Дети, а также их родители, мы пускаемся в авантюру, надеясь на авось!

Никакого отношения к инновационности, к удушению свободомыслия, развития образования произошедшее, на мой взгляд, не имеет. А уж спекулировать на праве на инновационную деятельность – последнее дело.

Притом что Павел Шмаков, по моему глубокому убеждению, – талантливейший педагог, яркая личность, живущий на грани дозволенного. А часто – и за гранью. Я думаю, это и привлекает детей (особенно подростков) в Павле – социальный авантюризм, шанс попробовать себя за гранью дозволенного.

А что будет, если?

Авантюра как педагогический прием. В это нельзя не влюбиться детям, это как игра в трех мушкетеров, как Тимур и его команда. 

Но не школа отбирает себе детей. А если школа не подходит ребенку – это звонок, надо серьезно задуматься: «А почему именно этому ребенку не подходит наша школа?».

Я ничего не имею против школ, которые культивируют свой контингент, отбирают детей через сложные экзамены, олимпиады, сито, фильтры, кристаллическую решетку способностей, задатков и одаренности. Это оправданно, если у ребенка ярко выраженные способности, например к танцам.

Но для таких детей не нужны инновационные методики, технологии и системы. Они уже хотят учиться, они переполнены желанием учиться!

Смысл инновационного образования как раз в том, чтобы уменьшить число «выпавших» из школы детей, потому что испытанные традиционные способы на них как раз и не работают. Нет у таких детей привычной мотивации – с ними надо работать по-другому. Недаром первой инновационной школой была и навек останется школа №734 Александра Тубельского, в Измайлово, спальном районе Москвы, школа, в которой учились все дети из микрорайона (не самого спокойного в Москве), но ему привозили и детей со всей Москвы – так он мог переплавлять в своей инновационной школе и шпану, и высоких интеллектуалов.

И сам Павел Шмаков во время работы помощником учителя (так эта должность называется?) в финской школе разрабатывал инновационные методики преподавания как раз для того, чтобы всех учеников привлечь к предмету. В Финляндии, кстати, нет и не может быть по закону элитарных школ. Не надо приклеивать знак инновационности всем хорошим школам.

Потому что инновационная школа уже давно не ассоциируется с педагогическим хулиганством, авантюрами и бунтарством.

Есть процедуры, есть законодательные и административные нормы, есть институциональные условия инновационной деятельности в образовании. Не нужно лбом стену прошибать! Как справедливо пишет в сегодняшнем номере М.П. Черемных: «Парадокс же нынешней ситуации 2010-х годов состоит в том, что как раз инновационные школы оказались сегодня “в законе” по сравнению с традиционной системой образования». Парадокс, потому что иногда не только чиновники, но и сами авторы инновационных проектов считают, что истинная судьба новатора – подполье и баррикады!

Вот и встречаются два одинаково мотивированных деятеля: один считает, что совершает великую милость, разрешая новую школу, другой заранее принимает условия боя без правил. Проблема и даже драма инновационного образования не в том, чтобы заставить чиновника вопреки правилам и нормам – при отсутствии лицензии, например – разрешить школе работать. Это дурная провокация!

Наоборот, нужно, чтобы чиновник неукоснительно исполнял правила, чтобы норма была одинаковая для всех, чтобы закон не имел исключения! И в этом педагогика!

Особенно в обществе, в котором широко популярен тезис «Закон, что дышло». Да если бы только тезис… Зачем же в таком обществе вовлекать детей в игру «Заставь чиновника нарушить правила!»? Никакая инновация не стоит того, чтобы ребенок разуверился в том, что жить можно не по лжи, а по правилам и нормам, по закону.

И какая разница, какой школе не дали средств для создания условий для получения лицензии? А если бы это была обычная школа в микрорайоне? А если коррекционная?

Я настаиваю: проблема в том, что муниципальное образование живет не по правилам и нормам законодательства, а по прихоти и милости мелких удельных князьков, которые, загоняя директоров школ в противоправное поле, держат их на коротком поводке. И это касается любой школы, им наплевать на инновационность или результаты ЕГЭ, или статус федеральной площадки, или поддержку общественности.

Это мы сами часто зажигаем обманный огонь травли именно инновационных школ, отвлекаясь от сути проблемы – самоуправства муниципальных князьков относительно любых школ, чтобы в режиме ручного управления добиваться рабского подчинения директоров.

Основой школьного благополучия является лояльность и принятие их правил игры.
Поэтому любой директор школы в России – как бродячая собака. Те, кто смел – идут против.

Но только тогда самые талантливые и яркие бродячие собаки образования выращивают не законопослушных граждан, а таких же бунтарей. Революционеров.

…Не садитесь играть с шулерами. Предадут и обманут.

Элетронная газета "Вести образования". 22 ноября 2013 г. № 31

Евгений Маргулис. Блюз бродячих собак