Это - заметка из
моего блога на mail.ru, которую я написал в 2009 г., в связи 200-летием Н.В.Гоголя. Она не о Гоголе - о психологии, в которой Гоголь был намного сильнее, чем полагается даже великому писателю.
Прошло 5 лет и вот - новый юбилей. Повод перепостить написанное, которое кому-то, быть может, покажется небезынтересным и небесполезным.
Время от времени посетители задают вопросы о смысле жизни. Вот и на днях спросили: что это такое, есть ли он, этот смысл, вообще? Как специалист, я обязан отвечать на подобные вопросы. Как человек - заново оказываюсь в позиции ищущего. Не только ответы, но и сам смысл. В этом, наверное, польза таких вопросов.
Возможно, моя новая попытка ответить на эти вопросы, окажется небезынтересной для читателей блога. Во всяком случае, надежда на это сподвигнула меня разместить свой ответ здесь.
Я не стану делать экскурсов в историю того, как трактовался смысл жизни в философии, мировых религиях, искусстве, специальных науках о человеке, обыденным сознанием. Будучи даже очень краткими, они займут слишком много места. Полагаю, достаточно ограничиться одним: в истории культуры смысл жизни всегда так или иначе связывался с универсальными ценностями человеческого бытия, осознание которых приходило не сразу, а на определенных этапах развития человечества. Это, например, ценности свободы, творчества, любви, воспитания детей и продления себя в них, самореализации, самой жизни. . .
Другое дело, что для каждого человека в облике смысла жизни эти ценности предстают по-разному. Поможет ли человеку, потерявшему свою любовь, которой он отдавал себя целиком и полностью, совет влюбиться и полюбить заново? Очень сомнительно. Во всяком случае, профессиональный психолог-консультант никогда не даст такого совета.
Гоголевский Акакий Акакиевич жил переписыванием бумаг и мечтой о новой шинели. Но ведь не это составляло смысл его жизни. В переписывании он искал не просто возможность самореализации, говоря современным языком, а путь к обретению осмысленности своего бытия. А "поиск смысла" - особый смысл жизни.
Между прочим, у Акакия Акакиевича имелся прототип - англичанин, переписавший от руки собрание сочинений Шекспира. Что ж, за стремлением приобщиться к великому, пусть таким способом, тоже кроется важный смысл жизни.
Это явно расходится с оценкой известного литературоведа М.Эпштейна, который противопоставлял образ переписчика казенных бумаг Акакия Акакиевича образу переписчика священных книг. Если для второго "любовь к букве вытекала из любви к смыслу, то для переписчика казенных бумаг, каков Акакий Акакиевич, любовь к букве не поддерживается никаким величием смысла. Трагическая несочетаемость между любовью к буквам и ничтожеством их содержания не унизила, не оскорбила любви, а, напротив, придала ей кроткую и почти героическую стойкость" (Эпштейн М.О значении детали в структуре образа // Вопросы литературы.1984. 12. С. 139).
Столь ли уж много героизма потребовалось от Акакия Акакиевича?
Человек, сросшийся со своей чиновной функции и в итоге выдавленный, раздавленный ею, уже не осознает "ничтожества содержания букв". Хотите обидеть такого чиновника, укажите ему на это "ничтожество", - лично мне это доводилось наблюдать не единожды. Невнятный текст административного циркуляра - не только знак непрофессионализма. Это форма священной тайнописи, к которой приобщены избранные, а в ее значения посвящен совсем их узкий круг. Прочие смертные что-то значат в этом мире, если их присутствие в нем так или иначе не отмечено, засвидетельствовано в бюрократических святцах - "без бумажки ты - букашка. . .". И в этом величайший смысл "ничтожества содержания букв" для людей с ничтожным внутренним содержанием. Акакий Акакиевич не входил в круг посвященных, и для того, чтобы освятить им свое существование, ему было достаточно бездумного ритуального переписывания. Живые и непосредственные смыслы были закрыты для него, оставались лишь условные, знаковые.
Так и в обладании новой шинелью он видел чистый знак. Знак преодоления убогости и забитости, ограниченности и ущемленности, знак прорыва в новое, более достойное человека "состояние". Но значит, не такой уж убогий Акакий Акакиевич, раз в своих мечтах притязал на подобное. Точно так же мечтал дошкольник 50-х-60-х гг. сменить короткие штанишки на школьную форму, куда входили и фуражка с кокардой, и ремень, - символы наделения "настоящими", "серьезными" "взрослыми" правами в отличие от тех, что предоставлены в границах песочницы. Чем это, по большому счету, - не шинель Акакия Акакиевича? И разве достижение, если не самого "достойного", то хотя бы доступного "состояния" свободы, не является для многих людей смыслом жизни, его неотъемлемой составляющей или условием его осуществления? Стоит ли по этому параметру "маргинализировать" Акакия Акакиевича?
Кто-то из литературных критиков заметил: Башмачкин столь же типичен, сколь и не типичен. Типичен - потому, что похож на тысячу таких же Башмачкиных. Не типичен - потому, что в отличие от них у него есть хотя бы такая мечта. Он не хочет жить жизнью без мечты, жизнью без смысла. И всем своим утлым существованием оказывает этому сопротивление. Гоголевская гениальность - именно в схватывании сей диалектики.
Так что же такое смысл жизни? Не берусь определять это понятие и лишь обращу внимание на то, без чего определить его невозможно. Смысл жизни - тот, утрата которого ведет к обессмысливанию прочих ее сфер, даже если они напрямую никак не связаны с ним, не насыщены, не "освящены" им. Гоголь пишет о Башмачкине: "Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало". И для человека смысл жизни, придающий внутреннее единство, целостность, цельность его бытии, часто оказывается скрытым. Это великолепно выражено в известных строках А. де Сент-Экзюпери, которые я вспоминал несколькими постами ниже: ".Весь мир становится для нас иным оттого, что где-то в безвестном уголке вселенной барашек, которого мы никогда не видели, быть может, съел не знакомую нам розу".
Смысл жизни человеку не дан, он может быть лишь создан им. Не дан он прежде всего в повседневном опыте, о чем справедливо писал еще русский мыслитель кн. Е.Н.Трубецкой. Обыденная круговерть, суета сует, как правило, убеждает в отсутствии смысла. Боги обрекли на бессмыслие Сизифа, заставляя его закатывать на гору камень, который все время скатывался обратно. Е.Н.Трубецкой ссылается на этот миф как на типичную иллюстрацию порочного круга обыденности, в котором нет места какому бы то ни было человеческому смыслу.
Примечательно, что философы чаще искали смысл в смерти, даже в самоубийстве, чем в жизни. Понятно, почему. Жизнь для них - нерасчлененнный поток обыденности. А смерть и самоубйиство - события!. Это формалистический взгляд слеп настолько, что даже не замечает, каким порой ординарным, стереотипным, трафаретным бывает то и другое.
Но этот же формализм проявляет себя и в представлении о жизни как самоценном смысле. Не говоря, что тут спутывают безусловную и априорную ценность и смыл, который ищется, добывается и несет на себе некоторые "условности" в виде ограниченных поиском степеней свободы.
Уже наделить жизненным смыслом обыденный порядок вещей, реально ничего не меняя в нем, - значит, разорвать этот круг изнутри него самого. Именно это и пытается сделать Акакий Акакиевич.
Переписывание для него - вовсе не сизифов труд. Совсем наоборот: "Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир". Он приносил казенные бумаги домой не только потому, что желал и после работы не расставаться с этим миром. Хотя в Акакии Акакиевиче проглядывает и инфантильное начало: бумаги для него - что любимая игрушка для ребенка, которую как защитный амулет он всюду таскает за собой. Но это - не главное. Продолжение конторского труда за стенами конторы, туда, где им не принято заниматься, придавало дополнительный необыденный вкус и "реалистический" вес тому, в чем Акакий Акакиевич, сам того не подозревая, искал и находил смысл жизни.
Смысл жизни человеку не дан, он может быть лишь создан им. Не дан он прежде всего в повседневном опыте, о чем справедливо писал еще русский мыслитель кн. Е.Н.Трубецкой. Обыденная круговерть, суета сует, как правило, убеждает в отсутствии смысла. Боги обрекли на бессмыслие Сизифа, заставляя его закатывать на гору камень, который все время скатывался обратно. Е.Н.Трубецкой ссылается на этот миф как на типичную иллюстрацию порочного круга обыденности, в котором нет места какому бы то ни было человеческому смыслу.
Примечательно, что философы чаще искали смысл в смерти, даже в самоубийстве, чем в жизни. Понятно, почему. Жизнь для них - нерасчлененнный поток обыденности. А смерть и самоубйиство - события!. Это формалистический взгляд слеп настолько, что даже не замечает, каким порой ординарным, стереотипным, трафаретным бывает то и другое.
Но этот же формализм проявляет себя и в представлении о жизни как самоценном смысле. Не говоря, что тут спутывают безусловную и априорную ценность и смыл, который ищется, добывается и несет на себе некоторые "условности" в виде ограниченных поиском степеней свободы.
Уже наделить жизненным смыслом обыденный порядок вещей, реально ничего не меняя в нем, - значит, разорвать этот круг изнутри него самого. Именно это и пытается сделать Акакий Акакиевич.
Переписывание для него - вовсе не сизифов труд. Совсем наоборот: "Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир". Он приносил казенные бумаги домой не только потому, что желал и после работы не расставаться с этим миром. Хотя в Акакии Акакиевиче проглядывает и инфантильное начало: бумаги для него - что любимая игрушка для ребенка, которую как защитный амулет он всюду таскает за собой. Но это - не главное. Продолжение конторского труда за стенами конторы, туда, где им не принято заниматься, придавало дополнительный необыденный вкус и "реалистический" вес тому, в чем Акакий Акакиевич, сам того не подозревая, искал и находил смысл жизни.
На развитие сайта
