Август, Гагара… Здесь девушки (видимо, из уважения) обращаются ко мне: "Молодой человек…". Здесь обильно льется домашнее вино. Льется оно мимо ртов многочисленных не приехавших сюда отдыхающих, которых распугал эксгибиционистский демарш соседского режима в Кодорском ущелье.

Впрочем, вино, - за исключением нескольких капель, что попали по назначению за дружеским столом, - успешно минует встречи и с моими устами. Ибо держусь я строгой (по моим меркам) диеты – хотя бы ради того, чтобы не обмануть доверия тех же девушек. Сейчас моими самыми смелыми гастрономическими излишествами являются утренний мацони (без сахара) и подкопченный сулугуни (без хлеба), который привозят с горного перевала на ближайший рынок. Кстати, если верить Сальвадору Дали, - из-за которого я, собственно и решился напомнить вам о себе и своем скромном существовании, любезнейшие посетители, - именно сыр есть истинная плоть Христова. По Дали, Христос не только ел много сыра, но и целиком состоял из него.

Неожиданная встреча с Дали в Гагре состоялась благодаря моей половине (само собой понятно – лучшей). На развале книжной гальки в холле Общекурортной Бальнеолечебницы ею был обнаружен "Дневник одного гения", где дон Сальвадор охватывает взором своего самосознания весьма важный отрезок собственного бытия – с 1952 по 1963 год.

Томик возлежал где-то между "Кама Сутрой" и "Тибесткой книгой мертвых". В эдакой символической равноудаленности от Эроса и Танатоса, как соотносит их обыденное сознание и озвучивающая его "галечная" литература.

Этот приятный сюрприз на развале достойно дополнял другой – "Опыты" Мишеля де Монтеня. Но то были не простые "Опыты", а проиллюстрированные самим Сальвадором Дали! Более того, издание представляло собой компиляцию глав основного труда Монтеня, которую собственноручно осуществил сам дон Сальвадор. (Оба сюрприза приготовило для читателей в 2006 г. издательство "ЭКСМО". Ему – отдельное спасибо).

Надо ли говорить, что обе книги были незамедлительно приобретены. "Дневник одного гения" я с аппетитом проглотил сразу после приобретения практически за два присеста. Сложнее дело обстояло с "Опытами".

Разумеется, раньше я не мог предположить, что эта книга станет моим пляжным чтением, которое - при всей моей морелюбивости - способно составить конкуренцию прилюдным ласкам нежной гагрской волны. И все же… Еще во времена студенческого изучения истории философии я никак не мог разглядеть в Монтене философа. Философского писателя – да, но никак не философа. В его "Опытах" мне не хватало "теории", которая подменялась "историями с моралью". Там же, где автор пытался делать нечто смахивающее не "теоретические выводы", это казалось не очень убедительным, поверхностным, банальными и анахроничным. Я, кончено, отдавал себе отчет в том, что "теория" во времена Монтеня и во времена Гегеля – это не одно и то же, но от этого легче не становилось. Монтень воспринимался как просветительско-занимательное чтение для не очень образованной французской знати той эпохи. И сейчас я не могу отделаться от этого восприятия.

А, может быть, все дело в том, что восприятие просто нужно заменить пониманием? Тем более, что Дали что-то понял, чего не смог понять я. Не в Монтене, а в Дали.

А значит, - впереди сладостная попытка нового понимания Дали.

И, да поможет мне в этом солнце и море Гагры!

Владимир Кудрявцев