Дети вначале видят и любят в актере героя, персонаж, образ, а потом уже собственно актера. Вероятно, Андрей Миронов, которому сегодня исполнилось бы 75 лет, был первым или одним из первых актеров, которого я в сознании выделил из образа и полюбил. Дальше мне остается повторить лишь то, что я написал о нем 5 лет назад, к его 70-летию, с небольшим добавлением.
Андрей Миронов был не просто большим актером, но и блистательным выразителем актерской профессии. Не только на сцене и на экране - в жизни. Не в смысле наигранности, а в смысле естественности своих актерских проявлений. Он жил актерством, наверное, даже во сне. И это трудно было не разглядеть, в том числе, на сцене и на экране.
Андрею Александровичу я обязан лично. Еще в детстве он открыл мне театр, к которому я прикипел сердцем на все годы отрочества и юности и через который во многом уже сам открывал для себя жизнь. Мне представляется, что в эти поры театральные "уроки жизни" где-то важнее повседневных. И я, чуть было, "не задержался" в театре, планируя поступать в ГИТИС на режиссерский. Этот опыт не только укоренился во мне - он по-прежнему подает знаки активности.
Уверен, не только меня заманило в театр великое обаяние Андрея Миронова. А за обаянием как-то непринужденно, играючи, без необходимости что-то дополнительно растолковывать обнаружило себя величие. Ведь настоящее величие всегда обаятельно.
За игривым обаянием постепенно нарастает грусть, все резче проступает драматизм, перерастающий в трагизм. Без утраты обаяния. Баловень становится Гамлетом (“«Гамлет» давно держит меня в плену”, говорил Миронов в одном из интервью). Но разве Гамлет – не баловень, по происхождению?
Обаяние – главный актерский дар, все остальное прирастает только внутри него. Не верю – значит, "не обаял"! Скрыл происхождение. Ведь даже у последнего злодея была возлюбленная, как минимум, любящая мать. А обаяние – это след влюбленности и любви.
Миронов гениально шел по этому следу во всех своих ролях.
