23 декабря 2017 г., выдающаяся исследовательница феномена учения и его деятельностной природы, психолог, академик РАО Нина Федоровна Талызина отметила свое 94-летие. А 6 января 2018 г. ее не стало. Классик отечественной психологии, заставшая время, которое не знает классицизма. И если очень повезет - случайно, по-школьному утыкается в его азы. Нину Федоровну, похоже, это не очень заботило. Как и ее статус в науке, которую она рассматривала исключительно как предмет служения.
Она творила и учила. Творила само учение и учила учиться, творить собственное учение. Ее школу – школу, которую она создала вместе со своим учителем П.Я.Гальпериным, – нельзя разделить на «научную» и собственно «учебную». Это - одна школа. Школа без границ, учеников и выпускников которой можно встретить на всех, без исключения, населенных материках нашей планеты.
Потеря не укладывается в уме. А сердце согревает то тепло, которое досталось от Нины Федоровны и мне, среди сотен, тысяч других… Она была не просто легендарной оптимисткой. Она воплощала саму идею оптимизма и самой своей жизнью не оставляла шансов для иных исходов. Поэтому таким невероятным - невзирая на возраст и пр. - воспринимается ее уход.
Лет десять назад она сломала ногу. С палочкой чувствовала себя как-то некомфортно. Спрашиваю – почему, а она отвечает: «Знаете, Владимир Товиевич, я ведь из деревни, докторов у нас там не было, потом как-то не доводилось обращаться, и вот сейчас первый раз попала к врачу!». На 9 десятке жизни! И не в самом его начале… Однажды у Нины Федоровны появилась идея отучить меня курить по методу Гальперина (оказывается, есть специалист). Я вежливо отбился, сказав, что в данном запущенном случае сознательного разгильдяйства теория поэтапного формирования, точнее, «расформирования» бессильна. Теперь жалею – уверен, что с подачи Нины Федоровны все получилось бы. Очень хотела, чтобы я слетал почитать лекции в Мексику, где ее боготворили (а где не боготворили?). Не сложилось…
А ведь я непосредственно не входил в «ее круг». И различия подходов к учению как деятельности, который разработали они с П.Я.Гальпериным, и того, что предложил В.В.Давыдов и представлял, в частности, я, были очевидны, местами принципиальны, хотя и не фатальны… Или просто этот круг был намного шире, чем бывают подобные «круги»? Я могу лишь догадываться, скольким людям она помогла в жизни. Порой самоотверженно делая невозможное. И продолжая столь же самоотверженно служить науке. До конца.
Не могу найти никаких «слов прощания», кроме одних: «Я люблю Вас, Нина Федоровна!».
Владимир Кудрявцев
