Расширенный текст 2014 г.Кадры из фотосессии "Ашукино, лето 2010, чаепитие на террасе"Что самое сложное в познании? Не "увидеть", не "понять", не "отрефлексировать", не даже - дорогое моему сердцу - "воображать".
Самое сложное - наблюдать! В наблюдении все вышеперечисленное (и сверх того) сконцентрировано в одном - неразложимом - усилии. Вершина произвольности познания, когда сила мыслительной абстракции организует чувственный образ. Я реально вижу то, что воображаю и мыслю. Здесь и теперь, а не перерисовывая воображаемое/мыслимое в картинку post factum. Схватывая его не в кантовской "схеме" (конечно, не без нее - эйдос, т.е. выжимка значимого из "картинки", возникает уже на уровне сетчатки), а в обычном образе. Наблюдение - умо-зрение в чистом виде. ПриЦЕЛИВАНИЕ мысли - буквально. Проектное созерцание.
И этот уникальный, обманчиво самоочевидный, предмет по-прежнему пылится на верхних полках багажного отделения европейской гносеологии и психологии познания - примерно в том виде, в каком его оставили там английские эмпиристы.
По существу, достаточно просто чуть шире приоткрыть дверь, давно открытую на Востоке - мастерами дзэна... Тут не надо довводить экзотические концепты - гениальный Юнг потратил на это бездну времени и сил при скромной весьма отдаче (если не считать успешную торговлю снадобьем из обрезков эзотерики и науки, в которой преуспели его последователи). Просто "труднее всего видеть то, что лежит перед глазами" (Гете). Ведь надо уметь это наблюдать...
Наблюдению и учил, в том числе, Юнга, Дайсэцу Судзуки:
"Басе сначала просто упоминает о "внимательном наблюдении", которое не обязательно должно быть вызвано каким-либо намеренным желанием найти что-нибудь в кустах; просто он случайно бросает взгляд, и неожиданно его приветствует скромно цветущее растение, которое обычно никто не замечает. Он наклоняется и внимательно смотрит, чтобы убедиться в том, что это надзуна. Он до глубины души тронут скромностью и простотой, которые, тем не менее, разделяют славу неизвестного начала. Он ни слова не говорит о своем внутреннем чувстве: каждый слог "объективен", за исключением двух последних – "кана". "Кана" – это слово, которое нельзя перевести, разве если только восклицательным знаком – и это единственное, что выдает "субъективность" поэта. Поскольку "хайку" – не что иное, как стихотворение, состоящее из семнадцати слов, оно, конечно, не может выразить все, что происходило в то время в душе поэта. Но сам факт, что хайку чрезвычайно эпиграммично и немногословно, насыщает каждый используемый слог невыраженным внутренним чувством поэта, хотя многое из того, что скрывается между слогами, должен открывать сам читатель".
На развитие сайта
