8 января ушел из жизни великий детский психолог Николай Николаевич Поддьяков. Увы, не «последний из могикан» – Последний Могиканин школы А.В. Запорожца, ученого из круга любимых учеников Л.С. Выготского. Принявший после смерти Запорожца его детище – Институт дошкольного воспитания в Климентовском переулке. В прошлом году Институту исполнилось бы 60… Николаю Николаевичу шел 92-й год.

Осиротела не только детская психология – осиротел мир детства. Его покинул Взрослый, который знал его сокровенное нутро, по-взрослому сохраняя лучшее из собственного детства внутри.

Он награжден каким-то вечным детством,
Той щедростью и зоркостью светил,
И вся земля была его наследством,
А он ее со всеми разделил.

Строки Анны Ахматовой о Борисе Пастернаке можно в полной мере отнести к Николаю Поддьякову. И это не будет пафосным преувеличением. Более того, он и сам «наградил» детство – пониманием, на основе которого в детских садах до сих пор делается самое лучшее. Даже без упоминания его имени.

Еще в 60-х–70-х предвосхитил современное детство, образ которого только прорезывался, пробивался в смутных чертах и черточках детского развития. Совсем неслучайно в начале его классической книги «Мышление дошкольника» (1977) – анализ феноменов стихийного обучения. А в последующих работах – феноменов спонтанного развития (программное завещание А.В. Запорожца). Развития – для которого не только можно, но и нужно «зарезервировать» условия в обучении, в образование. Если образование претендует на статус развивающего.

«Школу развития мышления» Н.Н. Поддьяков отстраивал с детского сада в виде уникальной системы умственного воспитания дошкольников. Советские садики работали по единообразной типовой программе, но в них уже проникали пособия, созданные Н.Н. Поддьяковым и его сотрудниками. Через это в советских детских садах утверждался новый дух – дух развивающего образования. И нового детства, видение которого исследователи, по сути, воплощали в том, что создавали для детей. Это и называется «конструированием будущего». В лаборатории Поддьякова едва ли подозревали, чем занимаются на самом деле.

Даже за стабильным социальным миропорядком, который заставал ребенок XX века, скрывалась история культуры со всем своим мощным ресурсом неопределенности, непредсказуемости, незавершенности. Открытости к непредвиденному рождению новых смыслов. Сейчас это культурное «нутро» прорвалось наружу. И многие оказались к этому не готовы… В силу избытка новизны, в то время как тогда – в силу ее дефицита. Простой вопрос: чем можно удивить современного ребенка?

Дети играют в доктора – типичная сюжетно-ролевая игра. Для убедительности можно облачить их в халатики, раздать игрушечные инструменты. Распределить роли и дело… «сыграно»? Нет. Даже Д.Б. Эльконин, считавший роль единицей анализа сюжетно-ролевой игры, писал, что суть ее – в моделировании мотивов и смыслов деятельности взрослых. Халатик и «обозначенная» им роль до поры до времени – это здорово, это привлекательно. Есть роль, но нет героя, которым эти «мотивы и смыслы» движут. Другое дело – доктор, который спешит на помощь к человеку, который оказался в непредвиденной, а то и экстремальной ситуации, в которой может произойти что угодно: на отколовшуюся льдину, в горящую тайгу, условно говоря, в пасть к дракону… Тут и халатик «обозначает» нечто другое.

Поиск – естественный статус человека в культуре. Маленького человека в большой культуре. Да и – обязательно! – большого. Поиск через эксперимент. И уже в те годы Н.Н. Поддьяков вместе со своими последователями вооружают детей и взрослых инструментами поиска. В познании, конструировании, художественной деятельности, игре, которые приобретают форму «детского экспериментирования». Это не то, что существует наряду с ними, а то, что выражает их творческую природу.



Наверное, он мог бы иметь десятки патентов на такие инструменты, которые неутомимо придумывал. Это и конструкторы, и диагностическая игрушка «Дрон», и знаменитый «прибор Поддьякова» – чемоданчик с лабиринтом на основе кнопочного управления, и многое другое.

Он был искусным изобретателем и гением эксперимента, в котором всегда должна быть упрятана, по его словам, «развивающая интрига». «Интрига» – это и начало, и форма развития мысли. А мысль не просто всегда адресована другому человеку, но и включает его в свой предмет. Н.Н. Поддьяков выделяет особый вид детского экспе­риментирования – социальное экспериментирование.

Отгадки загадок вещей лежат в сфере взаимоотношений людей. Но эти отношения сами по себе не менее загадочны. И дети экспериментируют со взрослыми. А экспериментируя со взрослыми – экспериментируют со своими собственными возможностями.

Вот это и есть то, чем можно удивить даже современного ребенка. Чем может удивить себя он.

Тут нам придется восстановить одну справедливость. Яркий пример социального эксперимен­тирования Н.Н. Поддьяков приводил по воспоминаниям «одного ученого» о событии из собственного детства. Пятилетнего мальчика, которого звали Коля Б., мама повела на детский концерт. Время от времени на сцене появлялся лилипут. Своей внешностью и моторикой он напоминал механическую куклу, чем поразил Колю. И Коля решил во что бы то ни стало разобраться, кто это – живой человек или все-таки кукла? Он уже забыл о концерте, напряженно продумывая способ проверки. И тут у него внезапно возникла мысль: а что если показать лилипуту язык? Человеку это будет неприятно, а кукле – безразлично. Коля стал ждать, когда лилипут взглянет в его сторону. И этот момент наступил. Коля высунул язык, затем показал лилипуту руками длинный «нос» и впился глазами в его лицо. Безупречно задуманный эксперимент прервала мама, встряхнув Колю за плечо.

Впрочем, этот опыт не остановил Колю, и впоследствии он стал в своей науке величайшим экспериментатором. Николай Николаевич, правда, из скромности слукавил – заменив мягкую согласную на твердую: речь шла не о Коле Б., а о Коле П. Маленьком Коле Поддьякове. И из скромности же добавил: дошкольники занимаются социальной экспериментатикой и посложнее, чем «Коля Б».



В первой половине 80-х партия, с самой высокой подачи, вознамерилась (опираясь, кстати, на зарубежный опыт, но без единой попытки осмыслить его) скопом запихнуть советских шестилеток в первый класс. Многие помнят эту кампанию. Уже разрабатывались «научные обоснования» сдачи детей без боя. Но двое психологов выступили открыто против – Д.Б. Эльконин и Н.Н. Поддьяков. Они ходили по партийным инстанциям и доказывали, что кампанейщина здесь не только неуместна, но и опасна. Одни дети готовы к школе в шесть лет, другие нет. Есть масса рисков, застраховать от которых не могут дать даже решения ЦК КПСС. Николаю Николаевичу в ответ заявляли: вы нарушаете партийную дисциплину. А он продолжал ходить и нарушать.

Когда психолог, мыслитель, педагог и реформатор образования В.В. Давыдов попал в 1983 году в жесточайшую опалу, Николай Николаевич буквально укрыл его в подвале своего Института дошкольного воспитания в Климентовском переулке. В том подвале среди прочих ютилась Поддьяковская лаборатория умственного воспитания, которую он, не раздумывая, отдал Давыдову. Публично заявив: «Вася в Дошкольном институте – об этом можно было бы только мечтать!» Притом что имелось предписание не давать академику Давыдову должности выше старшего научного сотрудника.

С высоты своего таланта Николай Николаевич безусловно принимал все талантливое, даже когда спорил. И не стеснялся восхищаться тем, что принимал. Не важно, кто был перед ним – академик или робкий начинающий соискатель. Исследователь детского творчества щедро раздавал уроки творчества взрослым – в том числе этим неподдельным восхищением.

Николай Николаевич Поддьяков исследовал то детство, творением которого в его лице, в не столь уж многочисленных лицах таких, как он, занялась новейшая история. Да, ее «детворение» несводимо к совокупности усилий этих лиц – а в их числе Выготский, Запорожец, Эльконин, Давыдов, – но и непредставимо без них.

Колонка Владимира Кудрявцева в электронной газете "Вести образования"

Публикация текста в "Психологической газете"

---

На развитие сайта
​