Авторизация

Сайт Владимира Кудрявцева

Возьми себя в руки и сотвори чудо!
 
{speedbar}

Колонка Александра Суворова. Переработка одиночества в уединение

  • Закладки: 
  • Просмотров: 1 080
  •  
    • 0
Э.В.Ильенков и А.В.Суворов
Э.В.Ильенков и А.В.Суворов в рабочем кабинете Эвальда Васильевича. 1970-е гг. Фото из архива семьи Э.В.Ильенкова

21 марта 2021 г. - сорок вторая годовщина со дня смерти гениального мыслителя доктора философских наук Эвальда Васильевича Ильенкова.

А 22 и 30 марта у меня - по приглашению профессора Виктора Кирилловича Зарецкого, - удалённое участие в лекционном курсе «Основы сопровождающей деятельности», одно и то же в двух разных группах на факультете консультативной и клинической психологии МГППУ.

Вести, хотя бы и за руку, можно только того, кто и сам свои ножки передвигает. Тем более это касается духовного сопровождения. Никто за тебя думать и чувствовать не сможет, это уж точно.

Духовное - в широком смысле. Наполняющее, содержательное, осмысленное существование. Когда одиночество перерабатывается в уединение, в непрерывный уединённый труд души.

В условиях слеполухоты проблематично, а то и вообще невозможно, заполнение существования смыслом извне. Невозможна или крайне затруднена кипучая деятельность, гонка, сменяющие друг друга встречи. Решающую роль играют внутренние источники духовной жизни. Мысли, чувства.

Не боль позабытости-позаброшенности, а что-то более позитивное. Хотя бы обеспокоенность будущим человечества. Творчество.

Главное - самодостаточность. Внутренний мир. Чтение, интернет - великое счастье, хотя бы виртуальная реальность, если недоступна физическая. Но без самодостаточности виртуальная реальность, как говорится, - мёртвому припарки. А точнее - бред душевнобольного.

Самодостаточность позволяет становиться, быть и оставаться самим собой. В любом возрасте. Это стержень личности. И если возникает необходимость в «сопровождении», то оно должно культивировать самодостаточность. Она должна быть и опорой, и целью сопровождения. Без самодостаточности сопровождать просто некого. Личности нет.

Эвальд Васильевич сопровождает меня именно духовно - с моих неполных пятнадцати лет и до сих пор.


Пока был жив, он был удивительно доступен, всегда находил для меня время. Он щедро делился собственным неисчерпаемым богатством духовной жизни, размышлениями, заботами, и не бытовыми, а той философской борьбой, которую всю жизнь вёл. И я, маленький и глупый, много запомнил из наших бесед.

Начинал и изучать его книги и статьи, ещё при его жизни, но главным образом взялся за это после его смерти, тоскуя по личному общению. И тогда-то, посмертно, освоил и присвоил его мировоззрение. И продолжаю осваивать и присваивать. С нетерпением жду каждый следующий том сейчас выходящего собрания его сочинений. Пять томов из запланированных десяти уже есть.

Когда мы познакомились, я не знал зрячих букв, а он не знал дактильных, пальцевых. Но я не припомню, чтобы нам требовался переводчик. На первых порах выручало устройство для общения с целой группой слепоглухих - телетактор. Эвальд Васильевич печатал на клавиатуре зрячей машинки на центральном пульте, а у нас под подушечками пальцев появлялись брайлевские, рельефно-точечные, буквы. Чтобы не затруднять восприятие, печатать надо было очень равномерно, ритмично. Для меломана Эвальда Васильевича это проблемы не составляло.

Но телетактор - штука громоздкая, с места на место не потаскаешь. Не то что маленький брайлевский дисплей сейчас, висящий в специальном футляре у меня на шее, связанный без проводов с айфоном. Можно писать мне эсэмэску или вотсапку, а я могу отвечать голосом.

Правда, давным-давно понимаю зрячие печатные буквы во всю правую ладонь, Эвальд Васильевич научил. А я параллельно учил его дактилологии - пальцевому алфавиту.

Мои загорские учителя сначала ознакомили меня с очертаниями зрячих печатных букв. Прописные сложнее по контуру, никак не запоминались, и сейчас ворчу, когда собеседник на них переходит. Особенно если он их ещё и соединяет между собой в строку, заезжая мне аж до локтя. Буквы должны быть по отдельности на одном и том же месте, как брайлевские в шеститочии телетактора. Во всю ладонь. Вне этого окошечка - ладони - понять ничего нельзя.

Главная трудность была - восприятие букв, которые в ходе общения и запоминались. Зубрить я никогда не мог, всё осваивается только в ходе выполнения действия. Эвальд Васильевич точно так же, в процессе, осваивал и тренировал дактилологию.

Он всё размышлял, как бы облегчить и ускорить мне восприятие зрячих букв, советовался по этому поводу с Ольгой Ивановной Скороходовой (О.И.Скороходова (1912 - 1982) - самая известная советская слепоглухая, кандидат педагогических наук, автор книги «Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир».)

Ольга Ивановна подсказала: чтобы образ зрячей буквы не рассыпАлся, можно класть вторую, свободную руку на пишущую. Человек пишет, а ты отслеживаешь движения его пальца или авторучки, карандаша, если собеседник предпочитает их. Часто на первых порах зрячим проще использовать авторучку или карандаш, чем палец - привычнее. Надо только следить, чтобы писали обратной стороной, не той, которая пачкается.


Я клал левую руку на тыльную сторону правой руки Эвальда Васильевича, он медленно, приноравливаясь к моим тогдашним возможностям восприятия, чертил зрячие печатные буквы во всю мою правую ладонь, я следил за движениями его указательного пальца. Так дело пошло веселее, и скоро мне дополнительный контроль за пишущим пальцем стал не нужен. Я просто подставлял ладонь, понимая буквы всё увереннее и быстрее.

Сейчас уже давно понимаю даже быстрее иногда, чем дактильно. При условии, чтобы буквы не уменьшали, и нажимали пишущим пальцем или авторучкой/карандашом на кожу моей ладони. А то попробуй что-то понять, если пишут почти в воздухе, едва касаясь кожи. Так тоже бывает...

Тем временем Эвальд Васильевич тоже делал успехи в овладении дактилологией, говорил всё увереннее, свободнее, но никогда не быстро. Дело в том, что скорость зависит от темперамента говорящего. Набрав «крейсерскую скорость», Эвальд Васильевич стал говорить энергично, размеренно, никогда не «тараторил». Достаточно быстро и очень разборчиво, пальцы сменяли комбинации примерно в темпе марша. Говорил, можно сказать, вдумчиво, как и подобает мыслителю. Такой характер, ему быстрее просто не надо было. А нам и лучше, понимали его легко.

Всё это взаимное обучение происходило в феврале - марте 1971, когда четверо воспитанников Загорского детдома, и я в их числе, переехали в Москву для подготовки к поступлению на факультет психологии МГУ.

Эвальд Васильевич не сразу вступил в непосредственный контакт со слепоглухими воспитанниками. Сначала посещал в Москве экспериментальную группу слепоглухонемых малышей при лаборатории изучения и обучения слепоглухонемых детей НИИ Дефектологии АПН СССР. Лабораторией заведовал близкий друг Эвальда Васильевича, доктор психологических наук, Александр Иванович Мещеряков. С ним Эвальд Васильевич и ездил - сначала в экспериментальную группу, затем в Загорский детдом.

В день, когда он решился на прямое общение с нами через телетактор, нам раздали анкету из 14 пунктов, попросили заполнить. Это была анкета, которую заполнил Карл Маркс по просьбе своих дочерей. Вопросы с ответами Маркса называются «Исповедь», в 31 томе собрания сочинений Маркса и Энгельса (второе издание).

После заполнения анкеты около семи вечера, сразу после ужина, нас собрали за телетактором, и мы познакомились с Эвальдом Васильевичем. Он прочитал нам небольшую вводную лекцию о том, что такое философия, а потом три дня, пока не уехал в Москву с Александром Ивановичем, терпеливо отвечал на наши вопросы. Для общения с ним нас освободили от занятий.

Эвальд Васильевич щедро делился тем, что его самого волновало, в том числе рассказывал мне о своих теоретических боях. Он просто иначе не мог, он так «сопровождал» развитие всех своих друзей и знакомых. Мне фантастически повезло на неполных одиннадцать лет общения с ним. Они оказались неисчерпаемы, эти одиннадцать лет, и продолжают определять содержание моей духовной жизни до сих пор.

Летом 1974 я с каникул написал Эвальду Васильевичу о своих «недозволенных настроениях», в том числе суицидных. Спрашивал о том, кому, насколько и почему можно верить, доверять, в ситуации слепоглухоты. Он ответил 12 августа большим письмом, в котором советовал мне «мужество сознания». А в конце приписал: «Саша! Прилагаю к сему стихотворение, написанное собственноручно одним моим знакомым».

Этим знакомым оказался Борис Михайлович Бим-Бад, тогда кандидат педагогических наук, а сейчас академик. 15 января 1975 мы с Борисом Михайловичем встретились и познакомились лично дома у Эвальда Васильевича. И дружим уже сорок седьмой год.

Борис Михайлович тоже включился в моё духовное сопровождение. Мы встречались всё чаще и регулярнее - в экспериментальной школе глухих, где жила четвёрка слепоглухих студентов, у него дома... Одно время (лет семь) я каждую неделю приезжал к нему домой, читал Борису Михайловичу вслух свои рукописи. Он внимательно слушал, комментировал. Это было настоящее совместно-разделённое творчество, на которое Борис Михайлович замечательно умеет вдохновлять. После каждой встречи с ним хотелось работать.

Когда я начал ездить к детям в свой родной Загорский детдом, Борис Михайлович слушал мои дневники общения с детьми, давая бесценные советы, как мне вести себя с ними. Позже, когда он стал ректором Университета Российской академии образования, а я там, по его личному приглашению, работал в университетской кафедре, которой он же заведовал, - Борис Михайлович всегда отпускал меня в командировки в детские лагеря.

Сейчас мы общаемся, к сожалению, только виртуально - по электронной почте, в фейсбуке, в мессенджере. Я иногда комментирую его посты, он неизменно откликается. Хотя бы так, но он продолжает меня духовно сопровождать. Его статьи и книги мне доступны в электронном виде, через брайлевский дисплей, я их изучаю, дополняя дефицит личного общения.

Борис Михайлович не упускает повода подчеркнуть решающую роль в моём развитии моей мамы, Марии Тихоновны Суворовой. Помнит даты её рождения и смерти, пишет в эти дни трогательные посты в моей фейсбучной хронике. Мы не теряем связь друг с другом, несмотря на возраст и болезни.

А мама... Да, именно с неё началась моя духовность. Она читала мне маленькому, ещё неграмотному книжки вслух (оглох я в школьном возрасте). Благодаря ей я стал библиофилом, смог жить духовно, самодостаточно, перерабатывая одиночество в уединение. Сначала была мама, благодаря ей я сам смог себя духовно сопровождать, и благодаря этому самосопровождению стало возможно сопровождение Эвальда Васильевича и Бориса Михайловича...

20 марта 2021 г.

Александр Васильевич Суворов – доктор психологических наук, ученик/воспитанник Александра Ивановича Мещерякова и Эвальда Васильевича Ильенкова. Человек, чьим каждодневным способом жизни является то, что принято называть «ростом» - духовным, личностным… В силу недоступности многого из того, чем живут миллионы, миллиарды других людей. И, конечно, в силу таланта. Талант в данном случае приходится прилагать, в том числе, к решению бытовых проблем, заменяя им государство с его весьма «ограниченными возможностями».

Fb Александра Суворова




На развитие сайта

  • Опубликовал: vtkud
  • Календарь
  • Архив
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Март 2024 (39)
Февраль 2024 (46)
Январь 2024 (32)
Декабрь 2023 (59)
Ноябрь 2023 (44)
Октябрь 2023 (48)
Наши колумнисты
Андрей Дьяченко Ольга Меркулова Илья Раскин Светлана Седун Александр Суворов
У нас
Облако тегов
  • Реклама
  • Статистика
  • Яндекс.Метрика
Блогосфера
вверх