В день Века Владимира Тендрякова нельзя не вспомнить о Наталье Григорьевне Асмоловой-Тендряковой. Она не дожила 7 месяцев до столетнего юбилея мужа. Друг другу они были не спутниками. Они были одной планетой с космической жизнью, которую вдохнула любовь.

Пушкина, чтоб явилась муза, должна оставить любовь:

Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился темный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум;
Пишу, и сердце не тоскует,
Перо, забывшись, не рисует,
Близ неоконченных стихов,
Ни женских ножек, ни голов;
Погасший пепел уж не вспыхнет,
Я всё грущу; но слез уж нет,
И скоро, скоро бури след
В душе моей совсем утихнет:
Тогда-то я начну писать
Поэму песен в двадцать пять.

Так бывает: муза становится шлейфом или отсветом уже прошедшей любви, теряющей образ конкретной женщины. Чувство уходит на ее ножках. А любовное чувство превращается в творческое. Существуют и еще не пришедшая любовь к женщине, женщине, которая пока далеко, или вовсе не придет, но уже является в образе музы. Тут творческой мечтой вдохновляется любовь, которая, в итоге, может быть испытана совсем к другой женщине. Чувство ищет адресата, возникая до встречи с ним.

Как тут не вспомнить старшего друга Владимира Федоровича Тендрякова психолога Алексея Николаевича Леонтьева: «Встреча потребности с предметом – акт чрезвычайный». Здесь нечто подобное.



Мне кажется, что в случае Владимира и Натальи Тендряковой был самый счастливый сценарий:



Наталья и после ухода Тендрякова все делала в продление той жизни, которая пережила писателя в его творчестве. Сохраняя не просто память, а любовь. Впрочем, память иногда и есть любовь.

Вот и простая «формула счастья»:



Нет ли в этой «формуле» эгоизма творца? Да, в ней все о творцах, творцах того мира, где любовь делает возможным рождение великих книг, чудесной музыки, выдающихся картин, прекрасных детей в объятиях удивительных взрослых.



Владимир Кудрявцев

---

На развитие сайта
​