В Музее изобразительных искусств имени Пушкина открывается выставка под названием «Детство. Отрочество. Юность»

На Волхонке собраны работы художников разных эпох: от средних веков до сегодняшних дней, объединенные попыткой осмыслить детство, крупнейшие музеи мира - мадридский Прадо, парижский музей Д’Орсе, картинные галереи Дрездена и Лондона, Эрмитаж и сам Пушкинский - приняли участие в этом проекте

В Музее изобразительных искусств имени Пушкина открывается выставка под названием "Детство. Отрочество. Юность". На Волхонке собраны работы художников разных эпох: от средневековья до сегодняшних дней. Объединяет их одна тема - детство. Крупнейшие музеи мира приняли участие в этом проекте. Наш корреспондент Наталья Ермак уже побывала на одной из самых рождественских выставок столицы.

"В конце концов, кто Вам сказал, что детство - это самая счастливая пора жизни?" - эта цитата из Рэя Бредбери предвосхищает выставку детских образов. А если знать продолжение цитаты, то становится ясно - безоблачных картин не будет. Ребенку всегда жилось трудно. Труднее, чем взрослому. Вот крохотный наследник престола Англии и Шотландии Карл II работы неизвестного мастера первой половины XVII века. Судя по всему, наследнику нет еще и года. В руках - чесалка для зубов, она же погремушка. Но он уже вынужден соответствовать, сидеть, словно на троне, на огромной подушке. И держать чесалку, как будущий скипетр власти. Малыш еще не знает, что отца его, Карла I, казнят, сам он будет вынужден долгое время скитаться. Что любвеобилен будет необыкновенно, 14 незаконнорожденных детей признает, а вот в законном браке будет бесплоден. И не оставит наследника короне.

Александра Степина, куратор выставки:- В эпоху Возрождения в ребенке, да, увидели личность. Но это такая попытка разглядеть личность будущего. Попытка разглядеть идеального человека даже в детском образе. А в XVII веке самое главное было - социальный статус, даже при взгляде на ребенка. А в XVIII веке, вот, наверное, происходит осознание такой самоценности ребенка. Но его все время стараются воспитать, подготовить для будущей жизни.

Сама Александра выбрала для интервью место рядом с какой-то беззаботной, мягкой картиной Ренуара "Девочка с кошкой" из собрания парижского музея Д’Орсэ. Кошка жмурится от счастья, и девочка на картине, кажется, счастлива. Александре подсознательно хочется туда, где ребенок счастлив. Здесь же, напротив - портрет дочери Рубенса Клары Серены Рубенс из венского музея Лихтенштайна. Прекрасное чистое лицо, одно знание омрачает: девочка умрет в 12 лет.

Дети - глазами художников, художники - как дети, это уже авангард XX века. А завершает выставку некий гибрид фотографии и живописи. Это уже ребенок сегодня. Фотохудожники Кристофер Кларк и Виржини Пуньо работают вместе. Вместе придумывают и воплощают сказки, где герои - дети.

Кристофер Кларк, фотохудожник:- В наших фотографиях, как, собственно, все в мире и устроено, мы предлагаем детям играть какую-то роль. А дети обожают играть роли. Но, кроме того, мы знаем, что с детьми времени нет. Надо все делать очень быстро.

Виржини Пуньо, фотохудожник:- А я занимаюсь декорацией. Все начинается с макета в миниатюре. Потом я раскрашиваю фон. А Кларк делает фотографию.

А это фотоработы многодетной американской мамы Джулии Блэкмон. В ее доме - шумно, весело. Иногда - страшно. Она очень точно угадала состояние ребенка. Вот эта работа - "Подброшенный младенец" - из Галереи Чикаго. Подбросили. А вот поймают ли? У многих эта тревога так и не проходит никогда.

Наталья Ермак, Валентин Салтовец. «ТВ Центр».

www.tvc.ru

Первым, кто пытался воссоздать по картинам изменение образа детства в истории европейского общества – реального места детства в социальных системах и отношения к нему взрослого сообщества, - был французский ученый Филипп Ариес.

 Средневековая живопись изобилует изображениями младенца-Христа. Но это – не ребенок, а аллегория чистоты и безгрешности, символ «пропуска» в Царствие Небесное для многих и одновременно – носитель безраздельной, только ему предначертанной Миссии. Дети аристократов на более поздних картинах –  воплотители родового призвания. Отцы в уменьшенном масштабе: не шпаги, а шпажонки, не камзолы, а камзольчики, не сапоги, а сапожки. Пухлые личики со взрослым выражением причастности к делам чуть ли не государственной важности. Дети простолюдинов растворены в толпе, не выделены, а уж, тем более, не индивидуализированы.

 Действительно, XYI-XIX века, по Ариесу, - и об этом свидетельствуют полотна – обогащают европейское сознание идеей самоценности детства. И не только полотна – философские тексты, авторы которых задают приницпиально новое видение детства и  ребенка, изменения в законодательстве и системе образования. . .  А на полотнах появляются «детские дети», дети, предоставленные себе, решению своих проблем. В живописи все чаще фигурирует сюжет детских игр и развлечений. . . 

Судя по анонсу, все это мы сможем увидеть на выставке в Пушкинском. 

Владимир Кудрявцев