Источник: www.nevsedoma.com.ua.

Давайте начистоту: а ведь классно было быть пионером? Сужу не с высот (сомнительных)  сегодняшнего дня, а из далей – относительно либеральных, правда, – 70-х. Это ведь только партии и правительству казалось, что они собирают нас на строительство коммунизма. А мы-то находили в этом совсем другое, свое. Да, все зависело от людей – от нас, от пионервожатых, от педагогов.

Кто сейчас помнит идеологические обряды? Зато на памяти праздники, светлые клинья, вбитые в монотонную череду учебных дней. И вместо учебы  мы с радостью шли собирать металлолом или макулатуру, охотиться друг за другом в лесу, играя в «Зарницу» (тот, кто охотился, едва ли узрел откровение в модном нынче пейнтболе), отстаивать честь класса в спортивных состязаниях. Там была мечта,  было таинство, была романтика, были приключения.  

Килограммы газет, собранные по домам, – это еще и уникальный опыт контактов с разными людьми, который нигде иначе не почерпнешь. Иногда посылали – тоже опыт! Бывало, обходили (в буквально) конкуренты: и жильцы извинялись, мол, заходите, ребята, в следующий раз…    Железяки, которые коллективно выковыривались из заброшенных почв промзон и доставлялись на школьный двор, дарили возможность ощутить себя сталкерами. И спортивные победы посвящались не  дедушке Ленину – девочки смотрели! А школьный театр, так нужный подростку? Да и вожделенную электрогитару (немецкую ‘Vermona’!) я, пионер, впервые взял в руки в актовом зале школы, готовя со сверстниками концерт к Дню Победы. А тимуровская забота о бабушках и дедушках, которые еще больше заботились о помощниках, угощая их чаем со сладостями? И, конечно, неформальное общение вокруг всего этого…   «Пионерская лето» - вообще, отдельная тема. Увы, развить ее ничем не смогу, –  стыдно, но ни разу не был в пионерлагере. …А сколько интересного (включая полуразрешенное) было в Домах пионеров?

Пионерия являлась настоящей школой взросления. Этой школы не могла дать никакое учение – самое интересное и успешное. Потому что в учении ты – всегда ученик, которого, в конечном счете, признать может только учитель. Но наступает возраст, когда этого, пусть авторитетного, признания мало. Нужно «общественное». И получить его можно только одним способом: внеся свой неповторимый вклад в общеинтересное, общезначимое дело. Собственно, из этого исходили и создатели первых детских организаций на Западе, понимавшие, что в современном им обществе между учебой и трудом должен быть некий промежуток, заполненный общественной активностью. Активностью - «ориентировочной», «разведывательной», чтобы первоначально разобраться, как применять знания и умения в сложнейшей системе людских взаимоотношений, в форму которых облечен труд. С колоссальной индивидуальной отдачей. В общезначимом деле нельзя было натянуть отметку – все честно: как получилось, так и получилось. Честно – по-взрослому. Правда, если не получалось, двоек тоже, как правило, не ставили. Но если получалось, наградой становилось не просто ощущение возросшей значимости, а того, что ты - сам источник ее возрастания. Рождалось самопризнание.

И – сами взрослые… Даже учителя вдруг становились неожиданными «открытиями» для учеников: на вечерах они вдруг начинали петь романсы,  в походах играть на гитаре «криденсов» (я подбирал ’Sailors Lament’, но тут наш суровый физкультурник, наблюдавший за моими мучительными поисками, ко всеобщему удивлению, попросил гитару и показал все аккорды), в автобусный микрофон рассказывали такие вещи из истории, о которых страна узнавала потом из перестроечных СМИ. А мы уже знали. Через такие «открытия» учителя становились ближе и понятнее.

И, конечно же, - вожатые. Как и везде, среди них бывали разные люди. Но именно в их среде плотность личностей увлеченных, а порой и одержимых своим делом, которое делалось за более чем «условную» зарплату, влюбленных в него и в тех, ради кого оно делается, была наивысшей. В СССР существовала Мекка вожатского движения, пионерлагерь «Орленок» около Туапсе, куда «паломники» устремлялись на встречу с великим вожатыми, вожатыми вожатых, настоящими легендами, «культурными героями», титанами – Шмаковым, Маловым, Газманом…  Через дверь в пионерскую комнату школа нередко наполнялась жизнью.   

Из моей эмоциональной памяти до сих пор не выветрились остатки волнения перед вступлением в пионерские ряды. Ожидания, что завтра сбудется какая-то не очень ясная и оформленная, но дорогая мечта. Нас принимали в три очереди – по степени достоинства. На Красной площади, в Музее Советской Армии и просто в школе. Мое достоинство потянуло на музей. День вступления поделил детскую жизнь на большое «до» и маленькое «после». Нет, меня не исключили. Просто первозданное чувство воплощенной мечты очень скоро слилось с повседневностью. Но недели две-три я не мог себе позволить не быть первым во всем, ибо пионер – всегда первый. На деле, без дураков, натяжек и оговорок. И среди всех ребят – он пример, прежде всего, самому себе. На языке психологии это, кстати, называется самосознанием – независимо от членства в пионерской и любой иной организации.

Спасибо за ожидание, за мечту, за шанс осознать себя, за наше пионерское детство всем тем, кто нам его подарил.  С Днем Рождения, Пионерия!