Календарные совпадения бывают порой удивительны. 17 ноября – дата  рождения двух выдающихся российских ученых-гуманитариев – психолога Л.С.Выготского и литературоведа и мыслителя М.М.Бахтина. Только Лев Семенович родился в 1896 г., а Михаил Михайлович – годом раньше.  Выготский прожил 37 лет, Бахтин – почти 80. И еще  штрих: Бахтин родился в семье банковского служащего, а отец Выготского, в недавнем прошлом купец поступил на  работу в банк, когда сыну был год (тогда их семья перебралась из Орши в Гомель). 

Уже «общим местом» стала ссылка на близость их идеей, хотя они не были знакомы друг с другом и не знали работ друг друга (о всяком случае, при жизни Выготского): парадоксальный феномен их взаимной «незамеченности» - тоже общее место в историко-научных трудах. Оба широко известны и популярны на Западе, что для отечественных гуманитариев – большая редкость. Выготский, вероятно, - чуть больше, зато, отправляясь от концепции литературоведа Бахтина, там строят работу практическую работу в таких специфических сферах, как, например, семейная терапия. А на пересечения их взглядов указывают и наши зарубежные коллеги (см., например, здесь). 

Конечно, они мыслили и писали по-разному, но об одном и том же. А это намного важнее и интереснее, чем «одно и то же», ибо свидетельствует о содержательном родстве мыслей. Можно, конечно, объединить терминологию Выготского и Бахтина, сказав: для обоих интериоризированный (вращенный вовнутрь) диалог с другими людьми, по сути, родом человеческим, и есть способ существования индивидуального сознания, механизм работы индивидуального мышления, «образ» душевной жизни. Но это, по крайней мере, сегодня почти проступает на поверхности.  К тому же нечто подобное не писали и до Выготского с Бахтиным, и параллельно им, и после них (не всегда ссылаясь)? 

А они – про другое: про то, как человек напряженно ищет свое самобытное место в этом диалоге, свою авторскую реплику в нем. Реплику, в которой звучит неповторимый голос его сознания. Даже если его не услышат все участники диалога (Платон – это слишком давно, а, скажем, Габриэль Маркес – слишком далеко), даже если мою реплику не документирует история, ход его уже не может оставаться прежним. 

Владимир Библер, разбирая бахтинские сюжеты (Библер, кстати, не только философски обоснованно настаивал на родстве мысли Выготского и Бахтина, но и не менее обоснованно «сроднил»  ее  с гегелевской), вспоминал Грибоедова: «Те же и Софья»… Не те же – уже те же, раз – Софья! Софья – конечно, ключевое действующее лицо пьесы. Но… Одно дело, когда история, представшая в образе диалога, творится «само по себе», «без сознания» (его участия) значительного круга людей, лишь проштамповываясь в их биографиях. Другое – когда ее творит это сознание, а биография выступает как сознательный «образ жизни» человека в истории. 

Для этого вовсе не нужно требовать от каждого «вклада в историю» в обычном смысле, того, чтобы миллионы людей вдруг стали «историческими личностями». Нужно просто быть личностью, которая – всегда историческая. Просто мыслить, сознавая свою сопричастность мышлению других, как бы по-разному ни протекал и во что бы ни выливался этот процесс у каждого из них. Адресовывать свое мышление им и «принимать в свой адрес» результаты их мышления. Такая взаимная адресация и есть механизм творения истории личностями. 

О них, о ней, о личности в человеческой истории, которая не  менее активно живет внутри этой личности, чем вовне - в системе людских отношений, в ее мыслях, переживаниях, действиях, разделяемых ею с другими, размышляли и Выготский, и Бахтин.  

Читайте на сайте:

Л.С.Выготский. К вопросу о психологии художественного творчества актера

М.М.Бахтин. Герой и позиция автора по отношению к герою в творчестве Достоевского