– Из генов, вестимо.

Отец, слышишь, рубит… 

© Алексей Меринов.

Есть темы, которые требуют, перед их изложением, предисловия-введения. Иначе автор рискует быть неправильно понят. Тема, о которой будет речь, именно такова. А речь будет о природе человеческих способностей.

Почему об этом приходится писать-рассуждать? Ведь проблема эта, как я уверен, довольно давно и вполне однозначно была решена. Но это решение на протяжении многих лет многими людьми не воспринято, не замечено, проигнорировано, а то и вызывает агрессивное противодействие. Потому что решение это противоречит обыденному, житейскому «здравому смыслу».

Вообще-то, наука обычно противоречит здравому смыслу.[1] Иначе наука была бы вообще не нужна, здравым смыслом и обходились бы. По «здравому смыслу» Солнце ходит вокруг Земли, а «по науке» – ровно наоборот. Кому, чему верить – своим глазам, или ученым-моченым? В научной и околонаучной литературе дискуссий на тему «что вокруг чего вращается» уже нет: люди пишущие закончили, хотя бы, среднюю школу. Правда, 1/3 российского населения (как показывают социологические данные) по сей день уверена, что Солнце крутится вокруг Земли. Нервничать, злиться, переживать по этому поводу? Никаких нервов не хватит. Проще разогнать Академию наук, чем цивилизовать население. Ну, и свечки подержать, конечно.

Есть другие вопросы и проблемы, решение которых не столь очевидно – во всяком случае, для «массового», да и не столь уж массового, а зачастую и «наукообразного» сознания, хотя это решение и было достигнуто, и многократно доказано и передоказано… Нет, хоть кол на голове теши.

Именно такого рода – вопрос о природе и происхождении человеческих способностей. Читая тексты по этой теме, приходится испытывать нечто вроде нудной зубной боли…

         Постоянно натыкаюсь на материалы бесконечной дискуссии о том, насколько человеческие способности (таланты) «от природы» (вариант – «от Бога»)[2], а насколько – от «воспитания» (обучения). Привычно вопрос формулируется как соотношение «врожденного» и «приобретенного». От «натуры» или от «культуры», от «генов» или от «среды». Вопрос был сформулирован ох как давно, и, так или иначе, в тех или иных терминах, пережевывается уже не первый век. Обычное, можно сказать, даже общепринятое решение: и то, и это. Отчасти – оттуда, отчасти – отсюда. Что-то врожденно, что-то приобретено. Ну, разве это не очевидно? Как правило, обсуждается не правомочность, правомерность, сочетаемость того и другого в одной формуле, а лишь количественное соотношение «факторов». Кругом, сплошь «наука»: «американские ученые выяснили, что…», «британские ученые доказали, что…»[3]. А в науке, как сказал Кант, столько науки, сколько в ней математики. Переводим качество в количество, меряем – получается наука![4] К тому же, нынче вон как развита генетика, а как продвинулись методики наблюдения и эксперимента, а сколько научных терминов появилось – с такими текстами не поспоришь! И «наука» лишь укрепляет население в твердокаменном убеждении: способности – они и «от природы», и «от воспитания/обучения», вопрос лишь в пропорции, в доле того и другого. А как же иначе? Глаза – от папы, нос – от мамы, это – от дедушки, то – от прабабушки… гены! К чему-то «от природы» способен, к чему-то – не очень… Что делать с ребенком: развивать «природные» таланты, или, наоборот, упирать в обучении на то, к чему «природа», вроде бы, не очень располагает, чтобы как-то выровнять многообразные способности? Вопрос не только, и, даже, не столько научный, сколько бытовой, домашний, актуальный для всякого семейства, в котором заводятся дети! А тут, как раз, и наука подоспела… Правда, от чтения научных и околонаучных текстов на эту тему голова трещит, и что делать, в какую школу отдавать – непонятно…

         Ну, так вот. Сама постановка вопроса о соотношении «природного» и «общественного» применительно к человеческим способностям – ненаучна. Она, конечно, привычна и естественна – так же, как и хождение Солнца вокруг Земли… но наука свидетельствует совсем о другом. Да, не всем хочется это знать и понимать – совсем другой вопрос.

         Как устроена наука? Науки разделяются, или, наоборот, синтезируются, объединяются? Какая наука умеет «мерить» человеческие способности, в каких единицах? Можно ли вообще мерить предмет, принадлежащий ведению одной науки в единицах, принятых в другой науке? Да и вообще, все ли подлежит, доступно измерению?

         Как-то, в ходе одной дискуссии, представитель одной науки (гуманитарной) заявил представителю другой науки (естественной): ну, нельзя мерить длину в килограммах! На что оппонент резонно ответил: почему нельзя? – ведь есть вполне законная величина – килограммометры! Он был, конечно, прав. Но не «вообще». Путаница, смешение предметов разных наук – явление столь же нередкое, сколь и бедственное.[5]

         Привожу простой пример, который, в свое время, не раз приводил студентам. В советской экономике (как бы плановой) случались иногда удивительные вещи: например, уголь возили эшелонами из Кузбасса в Донбасс. Спрашиваю: можно ли это научно объяснить? – Говорят: наверное, можно, хоть оно и удивительно. Так, говорю: давайте, подойдем к вопросу научно. Почему состав едет? Конечно, потому, что проложены рельсы, в проводах напряжение, моторы и колеса крутятся – вот состав и едет! Устраивает объяснение? – Нет, говорят, здесь чего-то важного не хватает. Как он едет – да, из сказанного понятно, но вот почему именно уголь везут, почему именно этим маршрутом – ну, это никак не объяснить исходя из проложенных путей и конструкции локомотива. Тут какие-то другие причины, другие категории, другая система отношений. – Как, говорю, вы же, скорее всего, материалисты, не будете объяснять вполне материальный процесс (движение эшелона) какой-то «волей»? – Да нет, говорят, «воля» наверное, имеет место, но и у «воли» есть какие-то свои причины, они не в конструкции путей и локомотива, они где-то в другом месте…

Да, конечно, так и есть. Это предмет совсем другой науки, выражается в других категориях и величинах. И если вы попытаетесь «синтезировать» механику, электрику, геологию и экономику, выяснить «пропорцию», их сравнительный вклад в перевозку угля из одного угольного бассейна в другой – вы получите бред, несъедобную мешанину из «научных» слов, мелко порезанных и перемешанных… и при этом, все-таки несочетаемых, каким соусом ни поливай.

         Нужны рельсы и локомотив для реализации упомянутых рейсов? – Конечно, как же без них. Но это лишь необходимое условие перевозок, но никак не их причина.[6]

         Еще пример – классический. Речь о природе стоимости, выясненной Марксом. Зависит ли стоимость денег (золота, к примеру) от физико-химических свойств благородного металла? – Ну, вроде бы, не без этого. Если монета порченая – цена ее уже не та. Но в ходе истории стоимость оторвалась от своего материального носителя (золота) и «воплотилась» сначала в бумагах, а потом и вообще ушла в виртуальный мир – где теперь ее «тело»? Тем самым стоимость (независимо от Маркса) убедительно, наглядно продемонстрировала: нет никакого смысла искать ее природу в «теле» денег. Она – в другом месте, в другой системе отношений.

         Синтез наук, говорите? Меж- и полидисциплинарные исследования? – Да, кто же спорит. Но однажды была сказана замечательная фраза, вошедшая в анналы: «На стыках наук растет один бурьян»[7]. Особенно актуально сие для оценки попыток «синтеза» наук естественных и общественных (гуманитарных). Бурьян здесь бывает особенно пышным. Сразу оговоримся: речь не об использовании количественных методов в экономике, лингвистике, истории, психологии и т.д. – здесь имеются немалые и бесспорные успехи. Но ведь математика – не «естественная» наука, у нее иная природа. Речь не о количественной оценке того или иного качества, а о неправомерном смешении, путанице разнородных качеств.

         Откуда у человека способности? От «натуры» или от «культуры», или от смеси того и другого? Обычный ответ: и то, и се. Смесь, синтез. В эту кучу столько всего свалено… Тут и биология (Дарвин, генетика, физиология), и зоология, этология, социобиология, и философия, психология, педагогика, психиатрия, и история, география, антропология, этнография, и этика с эстетикой, и парапсихология, хиромантия, магия с астрологией, «жизнь замечательных людей», и Ламброзо, и «талант от Бога» (непременный Моцарт), и «носик от бабушки», и «дурак ты, как и папаша твой», и… и так далее, до бесконечности.

         Господи, как трудно эту кучу разгрести. Хотя, в самом деле, нетрудно – для тех (я из их числа), кто уверен, что не стоит объединять в одном рассуждении бузину в огороде и дядьку из Киева. Но тут же слышим: как, ведь огород – он под Киевом! А хозяин огорода – тот самый киевский дядька, он эту бузину сажал, он ее растит, за ней ухаживает! Так что урожаи бузины прямо зависят от усилий дядьки, а жизненный путь дядьки связан с бузиной – тут необходимо провести меж- и полидисциплинарное исследование, определить сравнительный вклад бузины и дядьки в совокупный результат!

         С этой кучей, конечно, стоит поступить как с гордиевым узлом, решительно отделить зерна от плевел… но ведь не поймут! Классическая чистота жанров и различение предметов теперь не в моде, подайте смешение всего – терпимость и политкорректность! Поэтому попробуем не рубить, а распутать хотя бы несколько петель этого клубка.

         Итак, способность. Здесь придется различать научные понятия и обыденные представления.[8] Те и другие выражаются нередко одними и теми же словами, что приводит к недоразумениям. Скажем «материя» в обыденном представлении – то, из чего шьют. «Материя» в философии – нечто совсем иное. Со «способностями» – такая же история. В обыденном понимании способность – «хорошая», ярко выраженная, иначе – «талант» (на фоне других, «отсутствующих» или слаборазвитых способностей). «У него – способность к языкам». «У нее – музыкальные способности». «У г-на N нет способностей дипломата»… и т.д. А бывают люди просто «без способностей» – бесталанные, бездари, тупые, скорее всего – «от природы».

         Способность в теории, «в понятии» – нечто иное. Не случайно слова «способность и «способ» однокоренные. Если совсем просто: способность – это способ действия, освоенный, усвоенный человеком. В какой мере освоенный – другой вопрос. Может ли человеческий способ действия быть врожденным, определяться наследственностью? Врожденные способы действия называются инстинктами – есть ли они у человека? Обыденный (опять же) ответ: конечно, есть! Как без них? Ну, родительский (материнский), самосохранения, половой инстинкт и так далее…

Однако выдающийся наш психолог П.Я. Гальперин определял так: инстинкт – это не просто врожденный способ поведения в определенных ситуациях, инстинкт – это целостная форма жизни, свойственная животным. Она включает в себя набор врожденных потребностей и связанный с ним набор врожденных способов удовлетворения этих потребностей (специфических для каждого вида). Эти способы действий могут быть изменчивы («лабильность» инстинкта), но лишь в подробностях – в основном они неизменны. У кошки – охотничий инстинкт, у мыши – неистребимая привычка таскать провизию в нору; кошка любит мыться, свинья грязь найдет, и ничего с этим не поделаешь!

Так вот, у человека нет врожденных способов действия. Нет инстинктов – никаких, вообще. Есть два врожденных рефлекса (не путать с инстинктами) – сосательный и хватательный, но и они вскоре атрофируются, их приходится заново формировать. У человека нет родительского инстинкта – иначе невозможны были бы новорожденные на помойках. Нет инстинкта самосохранения – иначе невозможны были бы герои, идущие на смерть. Вообще: или инстинкт, или способность отвечать за свои действия – одно исключает другое. Поэтому собаки (свиньи, крокодилы) не отвечают в судах за свое поведение. У них инстинкт. А люди отвечают. Именно потому, что инстинктов нет. Возникновение человечества, формирование Хомо сапиенса совпадало с жесточайшим подавлением инстинктивных форм поведения, все они – половое, пищевое, родительское и т.д. поведение подвергались регламентации, обрастали множеством формальных правил и жестоких запретов (табу) – об этом имеется множество свидетельств антропологов. В результате человечество качественно выделилось из животного мира (не будем здесь о роли труда и речи). Однако сплошь и рядом мы читаем (английские ученые выяснили, что…): насколько же мы похожи! Сколько у зверей «человеческого», сколько у нас «зверского» (скотского?)! Множество энтузиастов – зоопсихологи, этологи, генетики и проч., проч. доказывают, что нет принципиальной грани между человеком и зверем, а есть принципиальное родство. У животных есть «разум» и «сознание», у нас – инстинкты. У людей обнаруживаются «зверские» формы поведения[9], у зверей – «социальная организация», «труд», «язык», чуть ли не искусство с литературой… Грань зыбка… да ее просто нет!

Подобное понимание развития именуется «плоским эволюционизмом», ему давно противостоит (с переменным успехом) способ мышления, именуемый диалектикой.[10]

Человек, освоивший некую науку и ее понятия, пытается привычным образом рассуждать о предметах других наук (не давая себе труда освоить необходимые понятия и методы) – чаще всего это случается в рассуждениях «естественников» о предметах «гуманитарных». О человеческой истории рассуждают в терминах биологической эволюции (ну, границы же нет!)[11], о способностях – в терминах физиологии и так далее. В результате «гуманитарные» слова используются в совершенно обыденном, кухонном, не-научном смысле. Но с очень ученым видом. Обратное явление куда более редко. Вряд ли историк или искусствовед будет пускаться в физические рассуждения, используя слово «масса» в смысле «много» («масса народа»). Можно также представить себе «красного комиссара», который, услышав о таблице элементов, станет объяснять что «элементы» – враждебные… Не так уж это смешно. Именно с таким пониманием «комиссары» натурализма судят о человечестве.

Впрочем, я раньше времени пустился в подробности. Стоит вернуться к исходной постановке вопроса, к источнику недоразумений. Источник же очень простой – это понимание человека как «биосоциального» существа. Ну, как же, ведь это очевидно – у человека есть тело? – есть, не поспоришь. (Так же очевидно, как и вращение Солнца вокруг Земли).

Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим? … (О. Мандельштам).[12]

Однако тут есть не такие уж очевидные, но серьезные теоретические засады. Ну, во-первых, давайте уж будем элементарно последовательными. Ведь в человеке есть не только физиология, рефлексы и генетика, есть и химия, и физика – классическая, релятивистская и квантовая… Как говорил тот же Я. Гальперин: если человек решает совершить самоубийство, он прыгает с балкона как личность, но потом летит и разбивается как физическое тело… Не поспоришь. Ну, так человек – существо физико-химико-био-социальное? – Нет, почему-то такое определение не встречается. Как правило, только «биосоциальное». Из «физики», как и из «химии» душу со способностями не выведешь, как ни старайся, биология тут поближе будет. Ладно, оставим физику с химией за скобками, на совести сторонников «биосоциальности». Так что же такое «био»? Просто наличие тела, определенность жизни «телесными» законами? А какие законы?

Тут принципиальный тезис: человек – существо НЕ биологическое, так как он не подчиняется ГЛАВНОМУ ЗАКОНУ биологии. А «главный закон» именуется просто – это естественный отбор – механизм биологической эволюции. Возникновение человечества означало конец действия естественного отбора – человек вышел из-под его влияния. Для кого-то это новость? – Ну, извините, я ведь об элементарном. Конечно, человек (как вид, как «биологическое» существо) претерпевает на протяжении человеческой истории какие-то генетические изменения – можно ли их описать в терминах «естественного отбора»? – Категорически нельзя. По одной простой причине: биологическая эволюция, естественный отбор – это приспособление к окружающей среде, а человек живет прямо противоположным способом – он приспосабливает среду к себе, он живет в искусственной среде, созданной трудом. Если нужно улучшить зрение – мы не выращиваем несколько пар разночастотных рецепторов, а надеваем очки, строим микроскопы, телескопы, рентгеновские аппараты, локаторы… Если нужно летать – мы не отращиваем перья, а строим самолеты. И так далее, до бесконечности. Эту материю «биосоциалы» умудряются не замечать, хотя и пользуются ею ежесекундно. Они, возможно, даже читают книжки (вопрос – какие?), пользуются компьютерами, даже используют язык и речь, а ведь все это хозяйство явно не «в мозгах» находится, не наследуется генетически! Но это – мимо их внимания. Они знают одну, но пламенную страсть, одну только «материю» – это тело, этому их учили. Как их учили философии – другой вопрос. Они, возможно, думают, что тем самым они «материалисты» (вроде Базарова – «лягушек резать»).

Был такой «материалист» И.П. Павлов, нобелевский лауреат. Вошел во все советские учебники. Знал толк в физиологии, в рефлексах. Однако регулярно ходил в церковь. Поскольку прекрасно понимал: из «тела», из физиологии, из рефлексов (условных, безусловных) душа человека, как и его способности никак не выводятся, они – не отсюда. Маркса Павлов знал в его большевистской трактовке, посему всерьез его, конечно, принимать не мог. Оставалось – «от Бога». Еще одна иллюстрация старого тезиса: для целостного мировоззрения вульгарный материализм обязательно требует в качестве дополнения и компенсации религию – других выходов здесь нет.[13]

Попробуйте вывести правила шахматной игры из «физиологии» фигурок – ну, то есть, из особенностей того материала, из которого они сделаны – дерева, кости, пластмассы… Чушь, скажете? – Конечно. Но именно этой чушью занимаются люди, трактующие человека «биосоциально». Аналогия хромает, человек – не пешка, и даже не ферзь? Конечно, хромает, как любая аналогия… хотя очень уж многие уподобляются то пешкам, то ферзям… А мы, человеки, для фигур на доске, конечно, боги – мы их одаряем способностями ходить, нападать, побеждать, убегать… разве что адреналин выделяется не у них, а у нас…

         Итак: человек – существо просто, на все 100% социальное. Физика, химия, биология – непременные условия человеческого образа жизни (способностей также), но причины – в другом месте.

         Но ведь что-то, имеющее отношение к способностям, непременно должно быть «врождено», ну, не может быть иначе! – Конечно. Уточним еще некоторые моменты.

Не так давно выяснилось: новорожденные во Франции и в Германии плачут, хныкают по-разному. Во Франции – более по-французски, в Германии – более по-немецки. Конечно, они еще не говорят – этому предстоит научиться, но вот общая мелодика вяканья (повышение или понижение тона в конце «фразы») чаще всего ближе к будущему родному языку. Считать это «врожденной» предрасположенностью (способностью) к тому или иному языку? Нет, все проще. Будучи еще у мамы в животе ребенок слышит – в частности, общение родителей. Естественно, на их языке. Это уже некоторое, если хотите, внутриутробное обучение. Отсюда простой вывод: врожденным в точном смысле слова нужно считать не то, с чем ребенок появляется на свет в свой день рождения, а то, что в него «заложено» при зачатии. Весь, полный набор генов там уже в наличии. А во время внутриутробного развития может что-то с этим родительским наследием произойти? – Конечно, может. Появление в этот период каких-либо «мутаций гениальности» – гипотеза, которая не заслуживает обсуждения ввиду бредовости. А вот испортиться изначальный генофонд еще как может – отравления, радиация… да мало ли разнообразных угроз здоровью (и генам) плода! Врожденных патологий (как «заложенных» изначально, наследственных, так и приобретенных внутриутробно) – великое множество. Вряд ли кто-нибудь рискнет считать эти патологии «способностями» (врожденными). Наоборот: это врожденные неспособности, т.е. ограничения способностей.

Это принципиально: врождены у человека не способности, а только их ограничения, именуемые патологиями. Патология, как известно, противоположна норме как ее нарушение. Здесь – еще одна теоретическая загвоздка и источник множества недоразумений. «Норму» нередко трактуют вкривь и вкось (студенты-медики шутят: здоровых нет, есть недообследованные), посему в качества приложения к этому тексту добавлю в конце специальное рассуждение о «норме» (можно посмотреть его прямо сейчас).

         Медицинская норма для человека – это единственная «врожденная» способность: универсальная способность к усвоению-освоению-формированию любых способностей. Сами же способности (все без исключения) формируются прижизненно. Процитирую Э.В. Ильенкова. 

«Формы деятельности животного прирождены ему, унаследованы вместе со структурно-анатомической организацией тела. Форма деятельности, которую мы можем обозначить как идеальное бытие продукта, никогда не отделяется от тела животного иначе как в виде некоего реального продукта. Принципиальное отличие деятельности человека от деятельности животного состоит именно в том, что ни одна форма этой деятельности, ни одна способность не наследуется вместе с анатомической организацией тела. Все формы деятельности (деятельные способности) передаются здесь только через формы предметов, созданных человеком для человека. Поэтому индивидуальное усвоение человечески-определенной формы деятельности, т.е. идеального образа ее предмета и продукта, превращается в особый процесс, не совпадающий с предметным формированием природы. Отсюда сама форма деятельности человека превращается для человека в особый предмет, в предмет особой деятельности».

         Вообще-то, большинство психологов (профессиональных) с этим так или иначе согласны. Но «биосоциальщиков» просто так, голыми руками не возьмешь. Да, говорят, способности формируются прижизненно, в деятельности. Но ведь есть задатки! А задатки – это как раз предпосылки, условия формирования способностей, и они – физиологические, они – врожденные! И они могут быть больше или меньше, применительно к разным способностям![14] Ну, вроде: есть прекрасные «музыкальные задатки», но способность не удосужились развивать – она и не сформировалась. Но ведь какой задаток был! Или наоборот: учат-учат человека языкам, но получается плохо – с профильным задатком не повезло. Тут, уверен, совершается чисто словесная подмена, эквилибристика: «способности» делятся на два вида: приобретенные, освоенные продолжают именоваться, как и раньше, «способностями», но некоторый «фактор» происхождения способностей (врожденный, конечно) попросту переименовывется в «задатки» и вся «биосоциальность» остается в силе.

         Тем самым возвращаемся к началу, на исходные позиции. Будем уточнять дальше.

         Рост два метра – хороший «задаток» для баскетболиста? А если человек появился на свет слепым, или, скажем, без рук – у него, видимо, нет задатков художника или пианиста? – Нет, речь, конечно, не о таких «грубых» физико-физиологических фактах, а о более тонких материях. Ну, например, особенности работы нервной системы – они, действительно, во многом врождены. Если у человека хорошо работает возбуждение, но есть проблемы с торможением – вряд ли он преуспеет в действиях, требующих усидчивости, концентрации внимания – скажем, в шахматах. Вряд ли он станет выдающимся военным стратегом, но может оказаться весьма эффективным там, где требуется личная отвага – скажем, на посту командира взвода. Кстати, учтем, что механизмы восполнения каких-то недостатков, компенсаторные возможности человеческого мозга удивительны – об этом многое могут поведать те, кто занимается реабилитацией людей, пострадавших от ранений или иных травм головы.

         Еще раз повторю догму: врожденными бывают не способности, а их ограничения, или патологии. Да, «норма» – понятие растяжимое: того-сего немного больше или меньше, на эту тему возможны разнообразные спекуляции. Да, качество нашего генофонда оставляет желать лучшего (об этом вопиют призывные комиссии: «призывник пошел не тот») – тут и пьяные зачатия, и недостаточное питание, и плохая экология – но ведь все это (хотя и в пределах широко понимаемой «нормы»), опять же, не способности или задатки, а их недостаток! Что, у будущего композитора – врожденная способность слышать ультра- и инфразвуки? Да нет же, у него нормальные уши. Эскимосы различают десятки оттенков белого цвета – у них что, «задатки» экстраординарного зрения? Нет, у них обычные, нормальные глаза. И физиология такая же, как у людей в тропиках. Нет ничего «лучше» или «больше» нормы – вот физиологическая норма и есть настоящий «задаток» каких угодно способностей. «Очень худо, если мы возложим на нейрофизиологию обязанность определять (да еще на основании генетического кода!), по какой именно “социально-биографической траектории” надлежит направлять младенца: какому уже с колыбели предписать карьеру музыканта, какому – математика, а какому – космонавта, кого пустить в балерины, кого в портнихи… Не помогут тут достигнуть “научности” ни самые совершенные “математические методы”, ни самые совершенные типологии и классификации церебральных особенностей, ни какие-либо другие чудеса науки будущего» (Ильенков Э.В. Психика и мозг (ответ Д.И. Дубровскому) // Вопросы философии, 1968, N11).

         Есть еще одно обстоятельство принципиальной важности. Дело ведь в том, что человек появляется на свет вовсе не «готовым»: нервная система, механизмы высшей нервной деятельности, сама физиология ВНД активно формируется в начале жизни – примерно до совершеннолетия. В первые годы, месяцы, недели жизни. И чем раньше, тем активнее, и, нередко – тем необратимее. Для ребенка, для младенца «мелкие», «незначительные» (с точки зрения взрослых) события могут иметь космическое значение! Жест, интонация родителя, что угодно…

А с какого возраста начинают диагностировать какие бы то ни было способности или «задатки»? Вряд ли обследуют на этот счет младенцев, не умеющих говорить – скорее всего, способности/задатки начинают определять, «мерить» где-нибудь в школе. Но здесь говорить о чем-то «врожденном» уже поздно. Однако проще, привычнее и – главное – безответственнее валить дефекты и недостатки на ни в чем не повинную «природу» и наследственность. У нас ведь учат чему угодно («профессиям»), но не учат тому, что нужно всем поголовно – быть родителями! Не делать глупостей и страшных ошибок в воспитании младенцев! Чинить смеситель – нужен сантехник. Чинить компьютер – нужен компьютерщик, а «чтобы детей иметь – кому ума недоставало…».[15]

         Знаменитая американка Элен Келлер (слепоглухая с детства, впоследствии прославившаяся талантами литератора и проповедника), разумеется, утверждала – в соответствии с полученным воспитанием и образованием – что ее способности – «от Бога». Правда потом, когда стали подробно разбираться в ее биографии, выяснилось: в детстве у нее была маленькая подружка-помощница (негритянка, дочь кухарки), которая помогала Элен осваиваться в жизни, подготовила ее к будущему более серьезному образованию. Судя по всему, именно эта девочка и выполнила нелегкую работу Господа (разумеется, не подозревая об этом).

         П.Я. Гальперин рассказывал: после войны в Харькове группа психологов (это была «харьковская», впоследствии «московская психологическая школа» – ученики и сотрудники Л.С. Выготского)[16] организовала приют для детей-подкидышей, которых тогда было немало. Их растили и воспитывали «по науке». Брали к себе только совсем маленьких – возрастом до трех дней. Однажды взяли двухнедельного – так его пришлось два месяца перевоспитывать! Вот вам и «врожденное».

         Еще о терминах. Нередко, говоря о «врожденных» способностях, употребляют слово «гений». В музыке, шахматах, политике…

         Э.В. Ильенков не зря был принципиально против употребления слова «гений» в таких контекстах. Слишком уж двусмысленно это слово. В «гениях» нередко оказываются не только бесспорные Эйнштейн или Моцарт, но и морально-умственные уроды вроде Сталина или Гитлера. Лучше и ответственнее говорить «талант». Так откуда ярко выраженная способность, достойная именоваться талантом? Вот, например, талант композитора. Этот талант как отдельную «способность» определить весьма затруднительно. Здесь – сложнейший комплекс «элементарных» способностей. Музыкальный слух. Чувство ритма. Чувство гармонии/дисгармонии. Пространственно-временное воображение, способность конструировать сложные построения. Представления о «космосе» – как физическом, так и человеческом. Представления о добре и зле. И так далее. Вычленим отсюда хотя бы самое элементарное и бесспорное – музыкальный слух. Он – от природы? Обыденное представление именно таково. «Медведь на ухо наступил». Так кто же этот медведь? Из леса (натуры) он, или из общества (культуры)? Казалось бы: если музыкальный слух – «от природы», то он должен быть дан (или не дан) людям согласно «нормальному», гауссовскому распределению: у большинства – «средний» слух, у немногих – «идеальный» слух, и у немногих же – «медведь на ухо». В Европе, в основном – так и есть. Однако есть, например, такая страна как Вьетнам – там у всех хороший музыкальный слух. У всех 100% (исключая просто глухих). Что это – аномалия, нарушение законов природы? Какой-то метеорит упал? Да нет же, все гораздо проще. Вьетнамский язык – тональный (таких языков, в самом деле, множество). То есть вьетнамец не просто говорит – он поет. И чтобы его правильно понять, нужно иметь музыкальный слух. И чтобы правильно говорить (чтобы поняли) – то же самое. И у каждого вьетнамца умение различать тоны (и самому чисто интонировать) формируется вместе с освоением родного языка/речи.

А вот труд нашего А.Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» (Ленинская премия, между прочим). Там подробно описан эксперимент по прижизненному формированию музыкального слуха – у тех, у кого этой способности изначально не было. Доказано: музыкальный слух физиологически локализуется, находится не «в ухе» (и не в соответствующем отделе мозга), а в связке органов ухо-горло. Когда человек определяет тон (музыкальный, речевой – какой угодно), то он непроизвольно работает голосовыми связками – хоть и беззвучно, но старается спеть, «попасть в тон». Если родители (друзья, окружающие) поют, а ребенок подпевает – у него будет музыкальный слух (во Вьетнаме достаточно просто говорить). Если никогда не пел – музыкального слуха не будет. Тем более – если бездарно пропущен, не использован детский сензитивный период. Потом, когда нервная система уже сформирована, «закостенела», ее гораздо труднее «переформатировать». Если, конечно, Леонтьев не поможет.

Слух – не пассивное «слушание», а активная деятельность, которая формируется (или не формируется) прижизненно. Точно так же зрение – не просто «глазение», а активная работа во-ображения.[17] Как и любая другая способность.

Так что же, в самом деле, именуется «задатками» способностей? – А, в самом деле, ничего внятного и определенного. Налицо одно лишь голое желание породнить человека с природой, доказать: ну, природные мы существа, природные, нет принципиальной грани! Ну, конечно, общественные, но и природные тоже, не может быть без этого! Просто желание «естественников», «природников» получить право голоса в разговорах и спорах о судьбах человечества. Конечно, в своих, привычных, «природных» терминах.

Да, кто же спорит… Конечно, и природные тоже. Только, пожалуйста, научитесь различать причины и условия.[18]

         Еще один факт, имеющий отношение к трактуемой теме. Не просто факт, а ФАКТ. Я имею в виду так называемый «загорский эксперимент», широко известный, но, к сожалению, в узких кругах. А ведь «эксперимент» этот для перспектив развития человечества ничуть не менее (скорее – более) значим, чем выход в космос или разработка ядерной бомбы. В свое время он был назван «выдающимся достижением советской науки», каковым и был.[19]

         Совсем кратко, для тех, кто не знаком с темой.

         В Загорском (ныне – Сергиев Посад) доме-интернате для слепоглухих детей содержатся, обучаются и воспитываются, естественно, слепоглухие дети. Слепоглухота – тяжелейшая патология, почти полностью изолирующая человека от мира. Единственным каналом, связывающим человека с действительностью, остаются тактильные ощущения – телесный контакт – двигательный, температура, вибрация, уколы (если еще сохранена соответствующая чувствительность) и т.д. Мало того, слепоглухота, как правило, дополняется еще букетом сопутствующих заболеваний. Если таких детей специально не поддерживать, не развивать, то они довольно быстро превращаются просто в «овощи», лишенные не только человеческой, «высшей» психики (если она изначально была уже, на каком-то уровне сформирована), но и вообще всякой, даже животной психики. Воспитание и образование таких детей сталкивается с огромным количеством трудностей. Относительно пресловутых «задатков» ситуация – хуже не придумаешь. Но эта же ситуация – парадоксальным образом – оказывается исключительно благоприятной для исследователей: ведь здесь если не исключены, то максимально ограничены любые неконтролируемые, «возмущающие» воздействия и факторы формирования психики. Процесс формирования способностей в максимальной степени находится в руках педагогов, что делает ситуацию в точном смысле слова экспериментальной. (Э.В. Ильенков так и назвал эту историю – экспериментальной философией). О ходе эксперимента, его «идеологии» и методиках можно без труда узнать из многочисленных публикаций. Главное – результат: четверо «испытуемых» (в самом деле – полноправных участников процесса) вполне успешно закончили психологический факультет МГУ, один из них – А.В. Суворов – нынче доктор психологических наук (единственный в мире слепоглухой специалист такого профиля).[20]

         Пересказывать очередной раз все выводы из этой истории не стану – это сделано неоднократно. В частности – очередной раз стало все понятно с «врожденными» способностями/задатками – их нет. Вспомню лишь самый, возможно, шокирующий вывод: если люди с такой физиологией/наследственностью могут так учиться/развиваться, то что же происходит со всеми остальными, как же талантливо их уродуют!? И, кстати, свежая новость на родственную тему. Есть такой замечательный «задаток» как синдром Дауна. Это приговор? Оказывается, нет. Почитайте, пожалуйста, очень интересно: http://neinvalid.ru/biografii/pablo-pineda-pervyj-v-evrope-prepodavatel-s-sindromom-dauna/.   

         И еще одно. Очень (слишком) часто дискуссии о природе-происхождении способностей ведутся внутри дихотомии «изнутри/снаружи», или «наследственность/среда», или, что чаще – выяснение «долей» того и другого. Человек здесь понимается как результат, функция, продукт природы и/или среды. Дело, однако, в том, что сам подход изначально неверен. Ни «природа», ни «среда» человека не производят. Он всегда – селф-мейд-мен, сделавший сам себя. Благодаря или вопреки природе и среде. Не зря Достоевский ополчался на формулу «среда заела» – так ответственность за жизнь и поступки перекладывается с человека на некую «среду», а он сам тут, вроде, не при чем. «Время было такое»… «плохое окружение»…, и так далее. Нетушки. Не выйдет. Ни на «природу», ни на «среду» нечего сваливать – ни способности свои, ни свои свинства.

приложение

НОРМА

Понятие НОРМЫ – среди тех, от трактовки которых нередко напрямую зависят человеческие судьбы. Сфера применения – практически бесконечна. Медицина (в частности и особенно – психиатрия), педагогика, юриспруденция, филология, СНИПы (строительные нормы и правила) и т.д. Сами применители норм это понятие не разрабатывают, они его заимствуют. Откуда? Смотрим Философскую энциклопедию (5-томную). Слова «норма» нет вообще. Забыли. Философский энциклопедический словарь 1989-го г. «Норма» появилась. Смотрим, прости Господи, Википедию. «Норма» тоже есть. В двух последних источниках «норма» трактуется ровно так, как она представлена в обыденном сознании большинства граждан – как «среднестатистическое». (Словарь иностранных слов – та же картина).

Философский энциклопедический словарь: «Норма – … 1) средняя величина, характеризующая к.-л. массовую совокупность случайных событий, явлений. … 2) Н. социальная, образец, правило, принцип деятельности, признанные социальной организацией…»

Википедия: «Понятие нормы условно, и, в зависимости от целей исследования, нормой может быть признано:

• Среднее (как статистический параметр, по выборке, либо по генеральной совокупности);


• Среднее желаемое, в какой-либо ситуации;


• Среднее с диапазоном допустимых отклонений от него;


• В философии норма рассматривается как побудительная причина действия, веры или чувства».

Трудно сказать, в какой «философии» авторы статьи усмотрели процитированную ахинею. Главное то, что «норма», как мы видим, «нормально», т.е. статистически достоверно трактуется именно как «среднее».

Применим «норму» в ее статистическом понимании. Например, попробуем выяснить, что такое «нормальный» 1 метр. Накупим кучу линеек и рулеток, строительных, чертежных и портняжных, сложим и выведем среднее? Согласитесь, это идиотский подход. Нормальный 1метр – единственный, эталон, который в Палате мер и весов. И не нужно никакой статистики. Норма может и должна быть понята как образец, эталон, ПРЕДЕЛ (в математическом смысле), как ИДЕАЛ.

«1 метр», выведенный статистически, как «нормальный» метр, вполне вероятно, будет – ну, так, немножко, на пару микрон… отличаться от «идеала», образца, совершенства… Что, нет в мире совершенства, и идеала тоже нет, и девушки на обложках подретушированы в «фотошопе»?

В точных науках подобные глупости недопустимы. Нормальное число, например, 4 – это точно, а не «примерно» 4. Был анекдот насчет арифметики на базаре: «Дважды два – это пять, ладно, шесть, ну, от силы шесть с половиной, но уж никак не восемь!» (Не случайно на воротах платоновской Академии было написано «да не войдет сюда не знающий геометрии!»).

Кто такой «нормальный мужик»? Статистически – живет в спальном районе, образование среднее, зарабатывает немного, в меру пьет, не хватает нескольких зубов, плешивый… Нормально, мужики! Но сильно подозреваю, что когда девушки говорят «нормальный мужик», они подразумевают другое. Они имеют в виду гораздо больше «идеального», чем «среднестатистического». И они, в этом случае, оказываются гораздо более философски проницательны, чем авторы словарных статей.

Эмпирико-позитивистское (статистическое) и теоретическое (собственно философское – к сведению авторов Википедии) понимание «нормы» не просто различно – оно противоположно.

Это очень просто проиллюстрировать историей советской карательной психиатрии.

А.Д. Сахаров и немногие подобные ему – они нормальные? Нет, конечно, их бы подлечить! Нормальные – все прочие, которые голосуют, как положено, за нерушимый блок…

Но картинка легко переворачивается. Сахаров – он-то как раз нормальный и есть. А миллионы «статистических» граждан – не то чтобы ненормальные, но как-то недо…

(Чаадаев – напомню – тоже «ненормальный», по Высочайшему повелению).

ИСТОРИЮ, которая решает все, я здесь просто вывожу за скобки – иначе разговор долго не закончится (и это, кстати, ненормально. Нужно, в кои-то веки, признать, что 2Х2 будет точно 4 (а не 4 +/- откаты).

«Статистическое» понятие «нормы» – не понятие вовсе, а всего лишь общее представление, в котором резюмирован обыденный (или рекомендованный начальством) взгляд на вещи. Оно, безусловно, имеет право на существование и применение – только не следует забывать, что бывает «норма» иного рода – норма в собственном и точном смысле слова. Интерференция, путаница в сознании этих двух трактовок «нормы» – явление нередкое среди теоретиков, а им всегда полезно отдавать себе отчет в том, что они делают.

Возможно парадоксальное использование термина – видимо, допустимо говорить о «нормальной патологии», например, о «нормальном» течении эпилепсии, или МДП…