Петр Яковлевич Гальперин
Публикуем отзыв на работу одного из оппонентов – В.Т.Кудрявцева.ОТЗЫВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОППОНЕНТА
на диссертацию Степановой Марины Анатольевны на тему: «Психотехнический подход к практической психологии образования: школа П.Я. Гальперина» на соискание ученой степени доктора психологических наук по специальности: 19.00.01 – Общая психология, психология личности, история психологии
Как известно, история науки (речь идет о «писанной» истории) – форма ее развивающегося самосознания. Поэтому она обречена на то, чтобы заново писаться и переписываться. В отечественную психологию после некоторой паузы возвращается самосознание, причем в своей расширенной форме. И историки психологии из «летописцев» превращаются в «расширителей» сознания науки. История науки как форма теоретической рефлексии научного знания сегодня именно в таком виде.
Примечательно, что год назад на заседании этого уже совета сказанное подтвердилось на защите докторской диссертации Елены Евгеньевны Соколовой. Сегодня ее эстафету подхватывает Марина Анатольевна Степанова. Наперед замечу: есть все основания ожидать, что и результаты окажутся сходными.
Хрестоматийно известен диалог Ж. Пиаже с П.Я. Гальпериным на Международном психологическом конгрессе в Москве 1966 г. Пиаже тогда сказал Гальперину: я занимаюсь тем, что есть, а вы – тем, что может быть. Признание дорогое. Ведь даже исследуя наличный мир человеческой мысли, Пиаже через условия формирования действий, который он задавал реконструировал его генез. (Что ж, как писал Сартр, «человек есть то, что он не есть», т.е. уже в плане наличного бытия). В своих экспериментах Пиаже именно вызывал «феномены Пиаже», а не ждал, покуда природа, на которую он перекладывал ответственность, милостиво подскажет ребенку путаницу количества с формой*. Пиаже был
реконструктором, а Гальперин –
конструктором в психологии.И в этом смысле, с одной стороны, неудивительно, а с другой – поразительно (и этим мы обязаны М.А. Степановой), что Петр Яковлевич, непосредственно не работавший с Л.С. Выготским, максимально полно и ярко выразил суть психотехнического подхода в психологии, в частности, в педагогической психологии, включая ее практические приложения.
Кстати, о «практических приложениях». Выготский (см. «Исторический смысл психологического кризиса») считал, что в них новая теоретическая психология начинается, а не «заканчивается». Именно так смотрел на психотехнику сам Л.С. Выготский, а до него - философ-фихтеанец и психолог Гуго Мюнстерберг. Вот формулировка из 1 тома «Основ психотехники» Мюнстерберга: «Мы говорили до сих пор только о применении психологии, совершенно не входя в рассмотрение вопроса, который, казалось бы, следует решить прежде всего, а именно вопроса о том, что мы вообще будем понимать под психологией. Трудно было бы сказать, что мы должны ожидать от применения психологии, пока само применяемое в его своеобразии не является для нас ясным и определенным. Но едва ли могут быть сомнения в том, что этой ясности совсем нет в определении задач современной психологии».
Содержание психологического знания открывается на стадии его применения, а не в искусственных лабораторных условиях или в процессе «кабинетного» примысливания. В объективной реальности человеческой жизни, которую нужно как-то «утроить», как-то «организовать». Этим в исторических формах занято общество, но сделать это оно может и руками психолога. Психотехника – это способ конструирования психологического знания и (прав Мюнстреберг) определения современной психологии. Практика жизни человека 21 века в смешанной реальности это воочию подтверждает.
А психотехника предполагает особую «общую психологию» (в смысле Л.С. Выготского), на базе которой могут выстраиваться разнообразные образовательные практики. В этом главная мысль фундаментальной работы Марины Степановой. Под этим углом она и переосмысливает общепсихологическое наследие П.Я. Гальперина, «конструктора» и психотехника.
П.Я.Гальперин мыслил психологию как объективную науку о субъективном. Или как науку об объективности субъективного. Будучи врачом-психоневрологом по образованию, но одновременно и участником Харьковской группы психологов во главе с А.Н.Леонтьевым, он стремился осмыслить эту объективность в логике, принципиально отличной от естественнонаучной. И искал метод, который позволял бы воссоздать психологу объективную реальность изучаемого не так, как это делают физики, химики, биологи. А именно на них ориентировались психологи, всякий раз притязая на «объективность». Да и не притязая…
Внешнее предметное действие, даже мы если мы избираем его просто в качестве отправного пункта для погружения куда-то глубже, - не уплощение, не упрощение ли это предмета психологии? Вопрос этот вытекает из уверенности, что во внешнем действии психологии «меньше», чем во «внутренней» мысли или переживании. А уверенность – из стихийного, не отрефлексированного даже на картезианский лад, априорного дуализма, расщепления человека на «духовное» и «телесное», последнему из которых он - уже якобы не хозяин. А между тем, слепоглухой ребенок гладит своей левой ручкой правую – в похвалу за то, что ей удалось решить простенькую задачу (реальные наблюдения в знаменитом Загорском интернате). Дуалист в этом не разглядит работы самосознания, в форме, единственно доступной таким детям, – в лучшем случае, павловское «условное подкрепление». И наоборот, не примет во внимание даже то житейское соображение, что «внутренний мир» может быть абсолютно «пустым».
«Идеальный план», по П.Я. Гальперину – это не репродукция свернутых до схематизма внешних действий разного уровня. Ведь через эти действия совершается поиск, ориентировка, опробование, планирование, контроль – все, что позднее «уйдет в идеальный план». Добавлю: не говоря уже о том, что они
выразительны, а частью и
изобразительны, т.е. обращены к другому человеку, даже если он и ты – одно лицо. И «идеальный план» - это не потаенный чулан, который заранее приготовили для того, чтобы складировать «утрамбованный» опыт внешних действий. В них, как подчеркивал Гальперин, идеальный план впервые возникает, формируется, строится. Строится не чулан, а «дом психики».
И никаких «стимулов – реакций» снаружи. Потому что
для строительства из материала внешнего мира отбирается только то, что можно преобразовать. Для этого ситуацию нужно взять «под контроль» внимания, которое, в свою очередь, «под контроль» берет субъект. А он (в данном случае) и рождается, и обнаруживает себя в качестве «контролера внимания». Все по Гальперин, и «против» бихевиоризма. Уже на стадии «предъявления стимула». Которого просто не существует. Дальше – больше. Пре
образовать - «перевести во-образ»,
вообразить, по словам Э.В. Ильенкова (к слову, с Петром Яковлевичем они были дружны). А активность в идеальном плане, который ее же и творится, невидимое преобразование – акт воображения – «реакцией» не назовешь. И «поймать» на «латентном бихевиоризме» П.Я. Гальперина не получится. Наоборот, теория Гальперина – одна из самых убедительных побед над бихевиоризмом, которую «просмотрели» историки психологии.
У любой техники есть своя инфраструктура. Не стоит опасаться утилитаризма. Слово «техника» происходит от древнегреческого τέχνη, что означает «мастерство», «умение» и даже, как обоснованно напоминает Мартин Хайдеггер в статье «К вопросу от технике», «искусство».
Что является инфраструктурой психотехники? М.А. Степанова дает ответ, который я излагаю своими словами: это разного рода «Гальперинские»
ориентировочные основы действия. Они объективно существуют в культуре, часто являют себя спонтанно и неочевидно. Знаки, намеки, подсказки, чужие действия, на первый взгляд, безразличные к вашим, – все это потенциально может стать ООД (правда, далеко не всегда становится даже в типовых условиях). Можно сказать, что из них состоит культура как навигатор жизнедеятельности человека. Но увидеть в ней такой навигатор и произвольно избрать его для построения своих действий – особая задача. Даже когда мы не говорим о III типе ориентировки по Гальперину. И Петр Яковлевич сумел выстроить в логике ориентировочных основ поле человеческих действий. Собственно, этому посвящено все его научное творчество. В этом его фундаментальный вклад в психологию как психотехническое знание и практику, который сумела блестяще раскрыть М.А. Степанова.
Нельзя не отметить, что в работе М.А. Степановой мы находим своего рода «энциклопедию развивающего образования», составленную с позиций П.Я. Гальперина и его школы, которые оказываются значительно шире, чем может показаться на первый взгляд.
И самое главное – в диссертации П.Я. Гальперин предстает как психолог 21 века, как действующая фигура в развитии новейшего психологического знания. А школа Гальперина остается «студией» современной психологии.
Петр Яковлевич ГальперинОдна из заслуг автора – методологическое сближение П.Я. Гальперина и Л.С. Выготского. В этом автору нередко отказывали («классический», но зыбкий аргумент – понятие «интериоризация» у них про разное). Хотя методологическая близость (если не сказать – родство) была очевидна еще во второй половине 1930-х гг. Прежде всего, я имею в виду кандидатскую диссертацию Петра Яковлевича «Психологическое отличие орудий человека от вспомогательных средств животного» (1937) и его доклад «Учение о памяти» (1938).
В ходе ознакомления с материалами диссертационного исследования М.А. Степановой у меня возник единственный вопрос. Как психотехнический подход в развивающем образовании соотносится с тем, который уже стало привычно называть проектным? Два термина, обозначающие разное, но сопредельное? Одно и то же, но указывающее на его разные специфические характеристики?
Мой вопрос никак не снижают значимости исследования, тем более, что ответ на него исподволь содержится в тексте работы.
Диссертация отвечает требованиям, установленным Московским государственным университетом имени М.В.Ломоносова к диссертациям на соискание ученой степени доктора наук. Содержание диссертации соответствует паспорту специальности 19.00.01 – Общая психология, психология личности, история психологии, а также критериям, определенным п.п. 2.1-2.5 Положения о присуждении ученых степеней в Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова; диссертационная работа оформлена согласно приложениям № 5 и 6 Положения о диссертационном совете Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова.
Таким образом, соискатель Степанова Марина Анатольевна заслуживает присуждения ученой степени доктора психологических наук по специальности: 19.00.01 – Общая психология, психология личности, история психологии.
Официальный оппонент:
Доктор психологических наук, профессор,
Ведущий научный сотрудник
лаборатории культурно-исторических
моделей образования Института среднего
профессионального образования
Московского городского педагогического
университета, профессор Дирекции образовательных
программ МГПУ
В.Т. Кудрявцев
*Отвечая на вопросы оппонента, М.А. Степанова напомнила, что понятие «феномены Пиаже» ввел именно П.Я.Гальперин.
Марина Анатольевна СтепановаПсихологи ждут от М.А.Степановой книги по материалам ее уникального исследования - это пожелание прозвучало в ходе обсуждения работы.
На развитие сайта
