Эта короткая статья дорога мне по двум причинам. Во-первых, ее героиня – замечательный психолог развития Людмила Филипповна Обухова, дружбу с которой мне подарил мой учитель Василий Васильевич Давыдов. Я написал статью к прошлогоднему дню рождения Людмилы Филипповны – 22 июля. Во-вторых, инициатором ее публикации в «Луриевском Журнале» на английском языке стала Жанна Марковна Глозман, блистательная ученица А.Р. Лурия, классик нейропсихологии 21 века незадолго до своего ухода. Сейчас этот текст можно считать посвящением памяти всех этих прекрасных ученых и людей, с которыми меня счастливо связала судьба.

В.Т.Кудрявцев



Если нашу детскую психологию представить в лицах, то ее материнское лицо, несомненно, принадлежало бы Людмиле Филипповне Обуховой. В психологии много «отцов-основателей». А Людмила Филипповна была и «основательницей», и настоящей мамой нашей детской психологии. Ровно 5 лет, 20 июля 2016 г., в такой же погожий, как сегодня, летний день она неожиданно ушла, вернувшись из поездки-экспедиции на Камчатку. А двумя месяцами раньше, в мае, был Китай. Ее поездки всегда сопровождались лекциями, выступлениям. Вот и на Камчатке в университете он рассказывала о моем учителе В.В. Давыдове и показывала фильм, который сняла о нем. В Москву, домой, что называется, «заехала», чтобы отметить 22 июля свое 78-летие, а на следующий день – вновь на самолет, в Японию, на Всемирный психологический конгресс. И вдруг – «прерванный полет». Это обычно говорят о молодых, но Людмила Филипповна так и осталась навсегда молодой, покинув этот мир, который излетала вдоль и поперек, «на лету».

А мир для нее всегда был, прежде всего, миром детства, в котором большинство взрослых – лишь гости. Большинство – но не Людмила Филипповна. И она сделала очень многое для того, чтобы профессионально подготовить взрослых – не только психологов – к встречам с этим миром. Чтобы они не носили характера «гостевых визитов».

Детская психология, потеряв в тот день Людмилу Филипповну, буквально осиротела. Я говорю не только о целом, наверное, всемирном университете ее учеников, но и обо всех, кто воспитывался на сделанном ей, по книгам, лекциям, статьям. Становясь с ее помощью взрослыми, понимающими природу детства и смысл того, что творится в «детском мире». А настоящей взрослости без такого понимания не существует – понятие «взрослости» без понятия «детства» бессмысленно. Людмила Филипповна и им была мамой. Молодой мамой взрослых людей. Материнское начало Людмилы Филипповны проступало во всем – ее трепетности, внимании, потрясающей нежности, великодушной терпимости, умении расслышать и дождаться, деликатно придти на помощь, когда не зовешь, потому что неловко позвать… Даре любить, как умела только она. Подтвердят все, кому посчастливилось быть «детьми Обуховой» - в качестве студентов, магистрантов, аспирантов, сотрудников. И легендарная четверка слепоглухих, «ребяток Ильенкова», воспитанников А.И. Мещерякова (увы, от четверки осталась двойка), попав из рук Эвальда Васильевича, который «пробил» им и обучение на психфаке МГУ, и жилье в Москве, в руки Л.Ф. Обуховой, ставшей их куратором, нашли в ее лице маму. Общие «ребятки Ильенкова и Обуховой»…

Но я хочу сказать о главном. Культурно-исторический психолог Л.Ф. Обухова категорически не приемлила оборота «ребенок и культура». Только «ребенок в культуре», «внутри культуры», в материнском лоне человеческого в человеке. Ведь культуру можно определить и как форму заботы человека о человеке, пусть заочной. Насечка на дереве – и человек выбрался из леса. А так блуждал бы, рыскал, «лешим» (т.е. импульсом) ведомый, может, в лесу бы и остался. Помогает ли человеку Небо? Да, помогает! Не он «повесил» на небо звезды, но он додумался прочитать в их расположении «географическую карту», с опорой на которую древние мореплаватели и сухопутные странники не пропадали в мире, а попадали, куда нужно. «Если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно…» Линейка, которой пользуется школьник, чтобы не прикладывать тысячи вещей друг к другу (хотя это тоже измерение), чтобы оценить их размер… Кругом материнская забота культуры! Заботясь друг о друге, люди внутри созданного ими мира культуры овладевают собой, а не слепо подчиняются внешним обстоятельствам. В этом – смысл культурно-исторической теории Выготского.

Но ведь для того, чтобы осмыслить и принять эту заботу, ребенку предстоит многому научиться. Тем более, чтобы ответить заботой на заботу. Работе над этой проблемой посвятила себя, по большому счету, Людмила Филипповна – воплощение материнской заботы о людях.

Символично, что ее день рождения совпал с днем рождения Януша Корчака. Оба они владели тайной возникновения человеческой социальности. Она не в том, что все ведут себя одинаково. Такой одинаковой жизнью не живут даже колониальные животные (а если бы жили произошло бы то, о чем повествует в своей «Басне о пчелах» Бернард де Мандевиль), не говоря уже о так называемых «социальных». Социальность – это когда люди становятся и остаются людьми в любых, даже не человеческих обстоятельствах. Это - иммунитет от бесчеловечного, от одичания, в которое очень легко впасть, не покидая круга людей. В нем чаще и впадают, тогда «социальность» узнается в отшельниках, странниках… Социальность - иммунитет, всякий раз заново приобретаемый. Ведь она - не просто совокупность индивидов, живущих сообща и на многое не способных друг без друга. Под эту квалификацию подойдет и стадо, и стая, и даже колония. Социальность - это чувство локтя, которого нет рядом. И сердца, которое бьется где-то далеко и неслышно. И мысли, которая проникла в природу того, о существовании чего ты даже не подозреваешь… Например, об особой социальности, которая еще не может заявить о себе на общепонятном языке. Скажем – о социальности детской (разумеется, всегда детско-взрослой, по происхождению и природе).

В детской социальности перемешаны собственно «социальное» и индивидуальное, глубоко личное, значения и смыслы, нормативность и подчас кажущееся «аномией». Взрослые стремятся придать этому порядок – прозрачный и комфортный, прежде всего, для них самих. Не сознавая, что действуют при этом трафаретно-школярским, т.е. совсем не взрослым способом. Отбивая извечную тягу ребенка к себе самим, в какой бы необычной форме она ни представала. О ней писал в своих научных дневниках выдающийся психолог Д.Б. Эльконин. Ее исследовала Л.Ф. Обухова со своими учениками и последователями. Про нее – по сути, все книги Януша Корчака, исповедь его жизни.

Это значит, что из культурно-исторического подхода не надо извлекать какие-то дополнительные «этические следствия». Читаем Людмилу Филипповну: «Если теория Ж. Пиаже сегодня представляется нам как рациональная, вполне объективная научная система, соответствующая естественнонаучному подходу к изучению психики человека, то теория Л.С. Выготского создает основу для нового взгляда на природу человека и его развитие, взгляда высоконравственного и в полном смысле слова гуманистического, который можно соотнести, как это ни странно, с религиозными идеями Творения и Любви. Именно с этим новым подходом связано решение проблемы обучения и развития» (Обухова, 2016. с. 231).

Я уже писал об этом, но позволю себе повториться. Мы бываем счастливы в профессии, которой живем, если рождаемся в поле удивительной влюбленности наших учителей в своих и друг в друга. Ее диалоги с собственными учителями, документированные в цикле статей, удивительны (ищите на портале Psyjournals, где есть страничка Л.Ф. Обуховой). Людмила Филипповна выразила эту влюбленность, как никто. И она щедро дарила ее другим. И другие, сами того не сознавая, уже не могли делать что-то ниже градуса этого чувства. А Людмила Филипповна просто влюблялась, любила и дарила. Без этого не понять своеобразия ее собственного научного и педагогического дара.

Это тоже было формой ее дочерне-материнской заботы – но уже о науке.

Обухова Л.Ф. К 120-летию со дня рождения Л.С. Выготского и Ж. Пиаже // Культурно-историческая психология. 2016. Т. 12. № 3. С. 226-231.

---

На развитие сайта
​