Наши просторы не богаты на пейзажи свободы. Зато щедры на портреты свободы. Это ценнее – за ними были люди. Далеко не всегда фрондеры, не всегда подрывники устоявшегося миропорядка… Хотя и подрывники – тогда, когда этот миропорядок входил в заведомое противоречие с устройством мира. По должности, они часто занимали положение, от которого миропорядок зависит. Но это было труднее, чем просто крушить удобное для многих положение вещей – тут конфликт и с должностью, и со многими, которые тоже имели поддержку «с положением».Одним из таки людей был педагог академик Александр Михайлович Арсеньев, о котором с восхищением и теплом вспоминали многие сделавшие нечто весомое для отечественного образования.

Александр Михайлович Арсеньев - ярчайшая фигура в сфере педагогической науки и просвещения советской России. Я познакомился с ним в 1961 г., когда перешел на работу в Институт методов обучения АПН РСФСР, где он был директором. Обладая незаурядной эрудицией, А.М. Арсеньев имел дар ученого видеть проблемы и соотносить их масштабность: умел отличить большое от малого, принципиальное от несущественного, постоянно действующее от сиюминутного и случайного, перспективное от конъюнктурного. Александр Михайлович отличался исключительной простотой в отношениях с сотрудниками. Он никогда не надувался важностью и высокомерием. Умел пошутить и очень ценил юмор. Прекрасно знал историю и литературу, любил рассказывать анекдоты и умел слушать собеседника, награждая за остроумный рассказ заразительным смехом. Все это делало его грубоватую мужицкую фигуру с головой Сократа удивительно обаятельной. По-видимому, период директорства в нашем институте был наиболее плодотворным в жизни Александра Михайловича.

Конец 50-х и начало 60-х гг. ознаменовались в нашей стране рядом достижений всемирного значения. Запуск космических кораблей, строительство атомных электростанций, создание межконтинентальных баллистических ракет, разработка квантовых генераторов и их широкое применение в технике, достижения в области проектирования и использования ЭВМ и ряд других были свидетельствами невиданного до того времени научно-технического прогресса. Особенностью его нового этапа было то, что он опирался не только на творческую элиту, но и на широкие слои населения. Стало ясно, что ориентация в подготовке кадров на традиционно массовые индустриальные профессии, такие, как токари, фрезеровщики, деревообработчики и т.д., перестает удовлетворять потребности государства и населения. Становилась ясной необходимость перехода к всеобщему среднему образованию, которое должно было открыть путь к самой широкой дифференциации обучения в соответствии с интересами и склонностями школьников.

В конце 1964 г. руководством АН СССР и АПН СССР была образована комиссия по определению содержания образования в средней школе. Немаловажная роль здесь отводилась головному НИИ общего и политехнического образования, директором которого был в то время Александр Михайлович.

Вместе с М.А. Прокофьевым и А.И. Маркушевичем он привлек к разработке проблемы школьного образования академиков АН СССР И.К. Кикоина, Н.А. Колмогорова, М.А. Леонтовича, Н.П. Дубинина, В.М. Хвостова, взяв на себя функции координатора. Поставленная задача была выполнена на достаточно высоком уровне, отвечавшим требованиям общества. Главной особенностью разработанного содержания образования было то, что оно строилось на базе родного языка и литературной классики, достижений отечественной и зарубежной культуры, на базе фундаментальных основ наук.

По личной инициативе А.М. Арсеньева в школу были введены наряду с обязательными предметами факультативные курсы по выбору учащихся. Для старших школьников были организованы профильные классы с углубленным изучением избранных предметов. Реформа образования, проведенная в конце 60-х - начале 70-х гг., на два десятилетия определила высокий уровень советской школы. Международная сравнительная оценка подготовки учащихся из 20 стран по естественнонаучным предметам (1991) дала высокие результаты: наши дети оказались на четвертом месте по математике и на пятом месте по физике, химии и биологии. Здесь нужно отдать дань благодарной памяти А.М. Арсеньеву и таким ученым, как П.Л. Капица, И.К. Кикоин, А.Н. Колмогоров, М.А. Лаврентьев, М.А. Прокофьев, А.И. Маркушевич, которые внесли немалый вклад не только в разработку содержания школьного образования, но и в основание прекрасного научного журнала для юношества «Квант», в создание знаменитых физмат-школ, в организацию первых физических и математических олимпиад.

Одной из сильных сторон работы института при А.М. Арсеньеве было постоянное внимание к разработке теоретических концепций создаваемых программ, учебников, пособий и прочих проектов. Тематика нашего методологического семинара была захватывающе интересна, например: диалектика педагогического процесса и ее отражение в теории обучения и воспитания; роль и место гипотезы в педагогических исследованиях; педагогический эксперимент и объективные критерии оценки его результатов; методология прогнозирования развития теории и практики обучения и воспитания; задачи строительства государства и стратегия развития образования.

А.М. Арсеньев сам активно участвовал в полемике и того же требовал от сотрудников. На бурных заседаниях ученых советов и семинаров то и дело были слышны хрипловатые реплики Александра Михайловича:

- Да, действительно, нечего сказать, аргумент для ученого - «программа уже утверждена министерством». Да мало ли и других глупостей уже утверждено министерством?! Нам важны доказательства, насколько обоснованна и эффективна ваша программа.

Или:

- Доложенная вами «концепция» на самом деле ничего общего с наукой не имеет. У вас нет никакой истории, нет никаких предшественников. Между тем если это наука, то вы обязаны определить свой предмет через ближайший род и видовое отличие...

Всякий, кто работал с А.М. Арсеньевым, скажет, что это был большой человек. Плотно сбитый, плечистый, физически сильный, «сын каменщика», он с первого взгляда внушал доверие. Во время Отечественной войны был на фронте. Судя по тому, что он вернулся с фронта подполковником и в орденах, воевал неплохо. Чуткий к людям, к начинающим сотрудникам. Среди наших известных профессоров и даже академиков немало таких, кто скажет: «Это он меня открыл», «Это благодаря ему я стал заниматься наукой», «Это он дал мне дорогу»...

А.М. Арсеньев был человеком в истинном понимании этого слова. В годы коммунистической эйфории это было непросто, а иногда и опасно. Но он был верен себе.

Так, во время борьбы с космополитизмом профессор МГУ Ю.Б. Румер был арестован и сослан в Новосибирск, где для него не нашлось другого места работы, кроме дворника. А.М. Арсеньев в это время был заместителем министра просвещения. Друзья ссыльного обратились к нему с просьбой по возможности вернуть профессора в науку и образование. Приехав в Новосибирск, А.М. Арсеньев разыскал Ю.Б. Румера и предложил ему прочитать публичную лекцию по теории относительности. После его успешного выступления А.М. Арсеньев тут же написал приказ о назначении Ю.Б. Румера профессором на кафедру физики НГУ.

Вернувшись в Москву, А.М. Арсеньев через своего фронтового товарища, работавшего на Лубянке, узнал, что досье Ю.Б. Румера помечено грифом «особо опасный преступник», однако отменять своего приказа не стал.

Другой пример. Н.С. Хрущев был недоволен «классической гимназией», как, по рассказам, он называл советскую среднюю школу: у него были идеи «пропустить всех школьников» через трудовую школу - интернат-девятилетку с тем, чтобы дать настоящее коммунистическое воспитание молодежи и оградить ее от тлетворного мелкобуржуазного влияния общества. Вполне вероятно, что эта идея была подброшена Н.С. Хрущеву кем-то из прожектеров от педагогики. Рассказывают, что, когда этот вопрос обсуждался на заседании Президиума АПН РСФСР, раздалась негодующая реплика А.М. Арсеньева: «Тоже мне классик!» После этих слов воцарилась тишина: такие слова произносить было небезопасно. Тем не менее благодаря принципиальной настойчивости таких людей, как А.М. Арсеньев, школьная реформа в те годы была проведена под девизом: «Привести содержание образования в соответствие с достижениями современной науки и потребностями общества»*.

Будучи человеком абсолютно честным. А.М. Арсеньев с уважением относился к людям и сам никогда не терял чувства собственного достоинства. В брежневские времена было много любителей пожаловаться в райком КПСС на те или иные недостатки ближнего: на склонности к алкоголизму, на факты супружеской неверности или еще на что-то. Блюдя нравственность, райкомы охотно принимали такие «заявки» и разбирали их, часто слово в слово по Галичу: «а из зала мне кричат: давай подробности...». Не избежал такого подметного письма от своих ближних и Александр Михайлович. Говорят, что «разбирали» его в райкоме битый час, а он в ответ и словом не обмолвился. (Все предрешалось заранее...) Дали ему выговор с занесением», а он молчит. Кончили «разбирать» - он встал и пошел к выходу. Тогда члены райкома заволновались: «Александр Михайлович! Вы бы нам хоть сказали, будете вы еще или нет?»

«Ну, конечно нет», - ответил наказуемый. Но через два шага повернулся лицом к заседавшим и, улыбаясь, добавил: «Разве, что если уж очень красивая попадется, то, может быть, и не удержусь!»** - и вышел. Узнав по секрету об этой истории, мы смеялись и радовались: уважение к собственной персоне - неплохая черта личности директора института, в котором ты работаешь.

Сейчас Россия и школа переживают не лучшие времена. Хотелось бы, чтобы правители страны, решая неотложные сиюминутные проблемы, поняли одно: если образование, прежде всего школьное, не станет органической частью стратегии развития государства, то лучших времен не наступит никогда. Эту истину раньше других понял наш директор, профессор, академик АПН СССР Александр Михайлович Арсеньев. При этом его научные идеи не разошлись с практикой, и в результате многие годы государство и школа законно гордились своими успехами.

*В те годы АПН пользовалась непререкаемым авторитетом в обществе, как минимум, в педагогическом сообществе, и на всесоюзный минпрос, покуда миниситром не стал выдающийся ученый химик органик и образователь-реформатор Михаил Алексеевич Прокофьев, посматривала с известной долей секпсиса – как на бюрократическую структуру. Академию педагогических наук СССР в 60-х возглавлял Иван Александрович Каиров, выпускник физмата Московского университета 1917 г., как его характеризовал В.П.Зинченко, опытный царедворец, дипломат и мудрый человек. Обладал феноменальной способностью фильтровать и смягчать все те напасти (глупости), которые ЦК КПСС руками того же минпроса пытался обрушивать на школу. Если осторожничал, то не из чувств самосохранения, – боялся навлечь проблем на школу. Когда дипломатические методы интеллигентного Ивана Александровича иссякали, он посылал с «аргументами» наверх людей вроде Александра Михайловича Арсеньева или вице-президента АПН Николая Кирилловича Гончарова. И вот однажды на совещании в ЦК КПСС по вопросам образования Н.С. Хрущев с хамской интонацией «затыкал» Гончарову: ты должен сделать то-то и то-то... Гончаров, спокойно глядя на первого секретаря, ответил: «А знаешь, давай поменяемся с ТОБОЙ местами, раз ТЫ и сам все так хорошо знаешь...» Хрущев застыл: академики так с ним еще разговаривали! В итоге партия осталась при своем судьбоносном посыле, школа - не затронутой им, а Гончаров - на своем посту.

Да, было, кого послать постоять за школу, хотя ведь сравнительно недавно пережили Сталина. Жили, наслаждались, болели, горели своей работой. Бывало, слетали, но никогда - побежденными. Впечатление, что это о жизни на какой-то другой планете. А не о той привычной, где один руководящий планктон отличается от другого лишь пребыванием в том или ином слое бульона власти. – В.К.

**Классик педагогики А.М.Арсеньев был женат на классике педагогики, крупнейшей исследовательнице детской игры Розе Иосифовне Жуковской (передаю со слов ее бывшей аспирантки). А дружил он с классиком советской песни композитором Василием Павловичем Соловьевым-Седым, одна из которых – «Подмосковные вечера» - стала, пожалуй, самой известной в мире советской песней. Время от времени друзья любили провести один из таких вечером в подмосковном санатории. Но Розу Иосифовну не очень устаивал жанр проведения некоторых вечеров, на что она иногда посматривала «искоса», как пелось в той же песне. И как-то раз она якобы невзначай закрыла Александра Михайловича в номере, ключ взяла с собой, а под балконом уже в ожидании расхаживал Василий Павлович… Вернувшись в номер, Роза Иосифовна с удовлетворением констатировала, что дверь закрыта. Сюрприз ждал за дверью. На распахнутом балконе она обнаружила «канат», искусно сплетенный из простынь, пододеяльников и полотенец. Победила дружба.- В.К.

Опубликовано на Portalus.ru 11 октября 2007 года

P.S. Один раз в возрасте лет 10 мне довелось увидеть самого Александра Михайловича. Мой отец Товий Васильевич Кудрявцев должен был завести ему какой-то текст в Институт общей педагогики, а меня зачем-то прихватил с собой. Так в директорском кабинете Александра Михайловича состоялась наша единственная встреча. Папа предупредил, к кому мы едем. С тех пор я запомнил это имя – Александр Михайлович Арсеньев. А с автором очерка о нем академиком Василием Григорьевичем Разумовским, замечательным ученым и чудесным человеком, в 1980-е гг. меня свела уже профессиональная судьба.

---

На развитие сайта
​