Авторизация

Сайт Владимира Кудрявцева

Возьми себя в руки и сотвори чудо!
 
{speedbar}

Александр Пятигорский. О чем лают собаки в Англии? (И почему Латвии все-таки немного повезло)

  • Закладки: 
  • Просмотров: 1 004
  •  
    • 1
Александр Пятигорский


Это – почти философская статья. Потому что философия нередко начинается с того, что само о себе философствовать не может, в данном случае – с культуры. Но вернемся к собакам. О чем они лают? О том, что с британской культурой плохо, что она – в упадке, что люди говорят на таком плохом английском, что приличные собаки их с трудом понимают. Да что там язык! Англичане перестали читать хорошую литературу и смотреть хорошие пьесы, а читают и смотрят всякую дрянь. Так, например, все больше и больше забывают Шекспира – альфу и омегу всей своей культуры, Шекспир постепенно исчезает из современной английской жизни. Значит, действительно дела с культурой плохи, да? Согласно последним официальным данным, опубликованным министерством просвещения, половина учеников средних школ, которым исполнилось десять лет, не могут грамотно писать по-английски и не более двадцати процентов могут сколько-нибудь грамотно говорить. Более того, едва ли пять процентов из них имеют хоть какое-нибудь представление об английской классической литературе.

Несколько лет назад вышла книга статей очень известного английского журналиста Бернарда Левина. Я приведу смешной эпизод из этой книги. Одну молодую даму уговорили пойти на «Гамлета». Она была крайне разочарована. «Шекспир, – жаловалась она, – в лучшем случае подражатель, а в худшем – плагиатор. Вы только послушайте, вся пьеса полна цитат, которые я знала с детства. Да что там цитаты! Словечки, обороты, даже ругательства – все это он заимствовал, набил чужим материалом этого несчастного “Гамлета”! Ну, знаете, так и я бы смогла пьесу написать!» «Нынешние англичане, – неистовствует русский профессор с кафедры одного из старейших британских университетов, – не имеют никакого представления о Пушкине, о Блоке, которого они и так не могут иметь, поскольку никогда не читали ни Оскара Уайльда, ни даже Диккенса!»

Тридцать лет назад я вел семинар на философском факультете Московского университета и по педагогической неопытности позволил себе фразу: «Ницше не хотел становиться немецким князем Львом Мышкиным». Увидев полнейшее недоумение на лицах студентов, я набрался храбрости и спросил: «А кто такой был князь Лев Мышкин?» Только один из моих студентов, а их было человек пятнадцать, ответил, что, кажется, он был каким-то деятелем религиозного просвещения периода Александра I. Когда я в ужасе (тогда я еще не отвык ужасаться) пожаловался Мерабу Мамардашвили, тот сурово ответил: «Подожди-подожди, твой студент через двадцать лет еще напишет докторскую диссертацию на тему “Религиозно-этическая концепция позднего Достоевского”. Только ты, пожалуйста, не спеши тогда восклицать, что молодой (тогда он уже будет пожилой) человек “вернулся” к своей культуре». Мераб был абсолютно прав. Самое важное здесь – не к чему человек возвращается, а кто возвращается к чему бы то ни было. А для негодующего русского профессора, на которого я только что сослался, как и для меня самого тридцать-сорок лет назад, культура – это объект, то, с чем имеют дело, то, что читают, смотрят, слушают, а не кто и как читает, смотрит, слушает.

Позавчера на моем последнем в этом триместре семинаре по индийской философии в Лондонском университете я спросил одного своего студента, почему он не прочел к семинару книгу по раннему буддизму, которую я категорически требовал, чтобы они прочли. Студент, не моргнув глазом, ответил: «Простите, профессор, но две недели назад я начал читать “Подростка” и сейчас просто не в состоянии читать что бы то ни было, пока не кончу этот роман». Профессор простил, разумеется. Месяц назад, проверяя студенческие работы, я обнаружил в трех из десяти такое количество орфографических ошибок, которое бы сделало честь любому второгоднику в любой средней школе – все равно, английской или русской.

В газетах сообщили о закрытии еще двух школна севере Лондона вследствие катастрофических результатов проверки грамотности учеников. Закрытие школ в Великобритании становится если не обычным, то нередким явлением. Теперь собаки уже не лают, а воют душераздирающе жалобно. Я не думаю, что эти школы были хуже тех, которые гениально описывал Диккенс, в одной из которых он сам учился и из которых вышли его читатели, оказавшиеся и одними из первых читателей Достоевского в конце XIX и начале XX века.

Я думаю, что «университетский бум» в Великобритании, который привел к возникновению десятков новых университетов и колледжей, оказал более разрушительное воздействие на общий уровень университетского образования, чем то, какое оказали бы массовые бомбардировки университетов. Подобного рода «бум» в свое время оказал губительное воздействие и на советское образование. Разумеется, когда и там, и там университеты росли, как грибы в лесу, это неизбежно приводило к тому, что в подавляющее большинство университетов мог поступить кто угодно, в то время как в немногие избранные, элитные, так сказать, могли поступить только немногие избранные.

Начиная с определенного момента культура – любая культура – начинает «сопротивляться количеству», и это сопротивление может принимать самые нелепые и парадоксальные формы. Не будем забывать, что англичане, несмотря на все наступление так называемой массовой культуры, остаются неисправимыми индивидуалистами. Когда недавно один член парламента во время дебатов по поводу просвещения заявил: «Несправедливо, что способные ученики средних школ поступают в хорошие университеты, а неспособные – в плохие», то это заявление было примером индивидуального идиотизма, хотя оно «объективно» и работало на идиотизм массовой культуры. Когда лет тридцать назад еще один индивидуальный идиот сказал: «У нас нет денег на пятьдесят хороших университетов», это означало не то, что на эти деньги было построено десять хороших университетов, а то, что было построено пятьдесят плохих. Сейчас, мне кажется, наступает эра отрезвления или, я бы сказал, позднего похмелья в «строительстве» университетов. Иллюзией 60–70-х годов была идея, что университеты – это студенты. Уже с конца 80-х стало все более и более очевидно, что университеты – это преподаватели. О школах и говорить нечего.

Я думаю, что некоторые так называемые малые страны могут в обозримые исторические сроки оказаться в отношении культуры и образования в более выгодном положении, чем большие или «главные». Латвия, как и Дания, не может во всей полноте воспринять массовую культуру хотя бы потому, что в Латвии нет масс. Так же как Латвия не может пройти через университетский бум, потому что у нее нет (и в обозримом времени едва ли будет) денег, чтобы построить пятьдесят плохих университетов – от этого кошмара она надежно застрахована. Значит, культуре в Латвии будет легче бороться с засильем количества, чем во многих других малых и больших странах. Не будем столь невозмутимо упрощать роль денег в реальной жизни культуры. Ведь не только культура в наиболее ее вещественных феноменах зависит от денег, но – хотя и менее видимым, но не менее реальным образом – и деньги очень существенно соотнесены с культурой. И, как говорил когда-то замечательный экономист Фриц Шумахер, «деньги – это и то, кто и как их тратит», а не только зарабатывает. Тип конкретной политэкономии нередко определяется типом конкретной этики. Об этом знали не только Маркс и Макс Вебер, но и Кейнс и Фридман Милтон. И здесь, конечно, проблема «количества» массовой культуры накладывается на проблему сосуществования общего комплекса идей, включающего в себя и феномен «общественного мнения», с индивидуальной этикой.

Английская культура – самая историческая в Европе и одна из самых исторических в мире. Историческая прежде всего в том смысле, что она не только «помнит» свою историю – пусть и неосознанно, как молодая дама из нашего примера не осознавала, что ее язык полон цитат из Шекспира, – но и в том смысле, что все сколько-нибудь важное, что в ней происходит, эта культура «историзирует» и закрепляет – даже то, что объективно идет против нее. На жалобы на упадок образования, хаос в здравоохранении и падение нравов «культурный скептик» отвечает: «Ну, знаете, не помню, чтобы когда-нибудь было лучше, а если вы не верите моей памяти, то почитайте Диккенса, Теккерея, британских историков или речи наших политиков от Уолпола до Дизраэли и Гладстона, да не забудьте обращение лорда Байрона к палате лордов». Значит, то, что вы говорите сейчас – ну хотя бы о культуре, есть история и ею же и будет. То обстоятельство, что современная массовая английская культура своей (как и любой другой) истории не знает, ничего не изменит; она уже включена в историю.


Разумеется, этот историзм британской культуры имеет еще одну сторону – ее феноменальный антиконструктивизм. Здесь безумно трудно, почти невозможно сделать что-то заново, история всегда довлеет. Только попробуйте, и все окажется против вашей попытки – и массовость культуры, и индивидуализм ее носителей, и либерализм, и эгалитаризм, и знание одних, и невежество других.

Собаки могут лаять спокойно. А Латвии с ее короткой историей не стоит завидовать Британии с ее тяжелейшим историческим фундаментом.

rigaslaiks русское издание




На развитие сайта

  • Опубликовал: vtkud
Читайте другие статьи:
Собаки знают о нас что-то хорошее…
16-02-2018
Собаки знают о нас что-то хорошее…

Как принято считать, кошка гуляет сама по себе. Хотя настоящие кошатники выставят 100 и 1 аргумент против этого гуляющего среди
Великобритания. Одаренные ученики не могут сдать выпускные экзамены
27-01-2014
Великобритания. Одаренные ученики не могут сдать

Информация к разным размышлениям. Американских детей учат читать собаки
02-06-2007
Информация к разным размышлениям. Американских

  • Календарь
  • Архив
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Март 2024 (56)
Февраль 2024 (47)
Январь 2024 (32)
Декабрь 2023 (59)
Ноябрь 2023 (44)
Октябрь 2023 (48)
Наши колумнисты
Андрей Дьяченко Ольга Меркулова Илья Раскин Светлана Седун Александр Суворов
У нас
Облако тегов
  • Реклама
  • Статистика
  • Яндекс.Метрика
Блогосфера
вверх