Некоторые поэтессоненавистники (каюсь, я тоже немного из этих...) утверждают: женщине нужно сменить пол - только в обмен на это она получит лиру. В самом деле, не женская работа - поэзия. Жесткая, жестокая, колющая, режущая. Поэты - не летают, они - не мотыльки и не северянинские соловьи. «Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души...» Поберегите свои божественные стопы, милые! Уж лучше летайте!...
Анна Горенко, Анна Андреевна не поберегла, и оказалось, что у нее божественные - не только стопы... Сегодня ей исполняется 125 лет.
Поэзия начинается со смятения.
Смятение у обычных граждан – преходящее психическое состояние, которое, скорее, характеризует слабость.
А поэтическое смятение не «пройдет», как у рядового гражданина. Прорвется в стихи. В силу. Ибо уже внутри у «гражданина и поэта» смятение - разное.
Нет, по большому счету стихов, в которых нельзя было бы расслышать хотя бы далекого эха смятения.
Самое сильное смятение – у «сильной женщины» Анны Ахматовой.
1
Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился - он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
2
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
3
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся –
И загадочных, древних ликов
На меня поглядели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.Сильное смятение сильного уходит в творчество.
У Ахматовой есть два стихотворения под названием «Творчество» - широко известное, из цикла «Тайны ремесла» («Когда б вы знали из какого сора...»), и менее широко:
Творчество...говорит оно:
Я помню все в одно и то же время,
Вселенную перед собой, как бремя
Нетрудное в протянутой руке,
Как дальний свет на дальнем маяке,
Несу, а в недрах тайно зреет семя
Грядущего... Вся психология творчества умещается в этой поэтической схеме.
И чтобы поставить точку... Должна ли поэтесса перестать быть женщиной? Никогда. Любимой женщиной - никогда! Она даже в истории остается со своим возлюбленным (тут уж навеки!), ожидая от него, что и здесь он продолжит исполнять ее прихоти. А, может быть, впервые исполнит - в историческом, единственно подходящем для этого масштабе. Ведь что такое история? Способ исполнения великих прихотей любимых. И потому она - история любви, великой любви.
Хотя может стать и историей ненависти, величайшей... Первый удар ее на себя принимают опять-таки поэты, - прямо на лезвии ножа. Ножа истории. Может, достаточно любви без всякой истории? Любовь сама, по Булгакову, убийца еще та... Может, все-таки поберчь пятки? Или переселить оттуда душу в какое-то более надежное место?
Не получается поставить точку...
Столько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает.
Как я рада, что нынче вода
Под бесцветным ледком замирает.
И я стану Христос, помоги!
На покров этот, светлый и ломкий,
А ты письма мои береги,
Чтобы нас рассудили потомки,
Чтоб отчетливей и ясней
Ты был виден им, мудрый и смелый.
В биографии славной твоей
Разве можно оставить пробелы?
Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети,
И, печальную повесть узнав,
Пусть они улыбнутся лукаво...
Мне любви и покоя не дав,
Подари меня горькою славой.
Владимир Кудрявцев
На развитие сайта
