Мне самой трудно определить жанр этого текста. Потребность написать его возникла на пересечении профессионального и личного опыта, отсюда и определенная стилистическая маргинальность, и, возможно, некоторая избыточность рассуждений и недостаточность ссылок на авторов, которые так или иначе повлияли на мое понимание обсуждаемых вопросов. Я не претендую при этом ни на исчерпывающую полноту рассмотрения, ни на какое-то принципиально новое понимание, выражая лишь свои субъективные попытки разобраться в не очень простых, но волнующих меня сторонах нашей жизни.

Надеюсь, что несмотря на длину и путанность текста, найдутся те, кто прочтет его полностью и найдет какие-то точки соприкосновения с собственным опытом …

Мы часто принимаем какие-то решения, переживая при этом сомнения и муки выбора. И это состояние, в котором смешиваются и эмоции, и ценности, и рациональный анализ возможностей и невозможностей, ощущается как безусловно внутреннее, субъективное — ведь это я мучаюсь этими муками выбора и сомнения, которые и являются одними из субъективных проявлений свободы... Хотя, наверное, муки и сомнения присутствуют не в любом субъективном опыте… Но встречаются, наверное, не так уж редко.

Но точно знать, я ли принимаю какое-то решение, или мне «нашептывают» его какие-то внешние невидимые силы, или оно принимается на уровне детерминированных механизмов, вряд ли возможно – в конце концов такие вопросы все равно сводятся к некоторым базовым допущениям, которые как аксиомы, можно принимать только как допущения или предмет веры. Например, <!--dle_leech_begin-->[url=https://tovievich.ru/engine/go.php?url=aHR0cDovL3Bvc3RuYXVrYS5ydS90YWxrcy8zNjQxOA%3D%3D]обсуждаются результаты нейропсихологических экспериментов[/url]<!--dle_leech_end-->, согласно которым в простой ситуации решение можно достаточно точно предсказать за некоторое время до его осознания. Но и такие эксперименты интерпретировать можно по-разному – и как неосознаваемость всего процесса, а значит отсутствие свободы выбора как таковой, и как то, что решение может подготавливаться сознательно, приниматься неосознанно, затем снова «возвращаясь» в сознание... Возможно, и сами эксперименты не безупречны, по крайней мере, до поиска первоисточников у меня руки не дошли, а по пересказам составить полное впечатление, конечно, трудно.

Но если поверить, что никаких решений мы не принимаем, то и рассуждать не о чем. Поэтому я исхожу из допущения, что свобода существует, но где, как и в чем она может проявляться — вопрос открытый, несмотря на множество того, что о ней сказано и написано. И начать его обсуждение мне хочется со своего стихотворения примерно четырехлетней давности.

Я жизнь свою читаю как роман,
Или пишу - понять смогу едва ли.
Что будет завтра? И каков финал?
В тумане проявляются детали...

Открытый лист, и новая строка,
И, может быть, возможности в избытке?
Но не вольна писать моя рука
Фантазий бурных тени и улыбки.

Невольник воли – разум точит червь
Сомнений вечных правоты отрывка,
Но жизнь придет, отбросит свою тень,
И сотворит реальность из обрывков...

Когда я опубликовала это стихотворение в своем <!--dle_leech_begin-->[url=https://tovievich.ru/engine/go.php?url=aHR0cDovL215Lm1haWwucnUvY29tbXVuaXR5L2Jsb2dfb2xnYS5tZXJrdWxvdmEvNUE2Qzg4M0Y0NEJBRjVBRS5odG1s]старом блоге[/url]<!--dle_leech_end-->, одна моя виртуальная знакомая, пишущая замечательные лирические и иронических стихи, выразила такое мнение: «"Невольник воли" - тут напрашивается вопрос: А сама то поняла, что написала? По-моему это что-то типа "покойник здоровья"».

Сама я, конечно, понимала эту фразу, оставляя при этом возможность для иных интерпретаций — собственных, спустя время, или со стороны (если кому-то вдруг покажется интересным интерпретировать мои «вирши»). Интерпретация того времени: будучи обречен на необходимость выбора (даже если выбор состоит в отказе от его сознательного совершения), человек оказывается в какой-то мере не волен, не свободен в том, чтобы этот выбор не сделать. И разум, как основная «инстанция» собственного по-человечески делаемого выбора, оказывается невольником — хочет или нет, он должен совершать выбор, какими бы муками сомнений это не сопровождалось.

Сейчас в понимании этих же слов возникают и другие «нотки». Воля — проявление не только свободы выбора, но силы следования ей. Близкое, но с почти противоположными смыслами: произвольность и произвол. Произвольность — сознательное, ответственное действие. Произвол — свобода дикая, не ограниченная рамками культуры и понимания. Но так или иначе, и в произвольности, и в произволе, и в воле — уже не только, а подчас и не столько рациональное решение, сколько устремленность к его воплощению, осуществлению. И сомнения разума оказываются в этом случае подчинены логике действия, а разум уже далеко не всегда волен вмешиваться в совершающееся, хотя и может продолжать свои попытки оценить правильность происходящего и сделанного выбора.

Так или иначе, свобода всегда связна с выбором - в пользу какой-то из очевидных возможностей, или открытия возможностей не столь очевидных, или попытки изменить ситуацию и создать новые возможности там, где их, казалось бы, не было. Конечно, мы совершаем множество выборов самой разной значимости – от простых и мало на что влияющих до сопровождающихся множеством тех самых мук и сомнений, и изменяющих подчас всю нашу дальнейшую жизнь. Хотя, иногда и совершенный вроде бы пустяк может круто изменить все… Сейчас я веду речь как раз о таких выборах, которые имеют или могут иметь важные последствия.

Как совершается наш выбор, на чем он основан, к чему мы обращаемся как к критериям его правильности?.. Традиционная (достаточно однородная и не очень противоречивая, охватывающая человека своей тотальностью) культура дает ответы на большинство вопросов, лежащих в основании выбора — как должно и не должно поступать, что правильно, а что неправильно, что можно, а чего нельзя не только делать, но и желать. Это не значит, что человек, личность которого «построена» из материала такой культуры, не может совершать неправильные поступки или иметь неправильные желания — но факт совершения не отменяет при этом статус их очевидной неправильности. Со всеми вытекающими последствиями – от «суда людского» до чувства вины и мук совести.

Сейчас же мы живем в мире утраты однозначности культурных ценностей — разные культуры дают разные оценки одним и тем же выборам, и поступкам. Мир постмодерна, как бы к нему не относиться, лишен культурной однородности и нормативности. Это может вызывать сожаления, опасения, это может расцениваться как упадок и деградация, но как бы ни отнестись к этому оценочно, мир от этого не изменится. И, не находя зачастую однозначных оснований в культуре, мы оказываемся перед лицом куда более сложного выбора. И ответственность за этот выбор перекладывать не на кого.

Если общество и культура не могут дать нам оснований для выбора, что остается? Разум? Но он зачастую оказывается не в силах охватить всю сложность ситуации принятия решения и сделать адекватный прогноз… Собственные влечения, чувства, желания? Но хорошо известно, что чувства и желания меняются, а достигая желаемого, мы подчас понимаем, что нужно было что-то иное. Или наш организм понимает это за нас, не в состоянии справиться с последствиями и «вываливаясь» в болезнь (физическую или психическую) или более «мягкое» проблемное психологически состояние – утрату смысла, депрессию и т.п.

Вероятно, именно эти ограничения привели Карла Роджерса к такому основанию для поиска путей выхода из личностных кризисов как организмическое чувство. И где-то об этом же, наверное, - интуиция, озарение и тому подобные феномены, в которых возникает целостное пред-видение - ощущение «правильности» или «неправильности», или даже невозможности, неосуществимости того или иного варианта будущего. Возможно, что и сами эти образы будущего возникают одновременно с этим оценочным пристрастным ощущением.

Конечно, наши выборы совершаются не в вакууме, а встречаются с «сопротивлением материала» жизни (своей собственной и окружающих) – и «правильное» будущее может оказаться той самой неочевидной возможностью, которую нужно найти или создать из невозможности. Подчас, приложив немало усилий… Но именно это ощущение «правильности» придает осмысленность усилиям, а если будущее оправдывает сделанный выбор, - то и жизни тоже…

Что может стоять за этим ощущением «правильности» или «неправильности» каких-то возможно-невозможных вариантов нашего будущего? Как мне кажется, у мира, «вселенной» (не как астрономического объекта, а как окружающей нас реальности во всех ее проявлениях — материальных и идеальных), есть некое «правильное» направление движения (об этом - у П. Тейяра-де-Шардена в книге «<!--dle_leech_begin-->[url=https://tovievich.ru/engine/go.php?url=aHR0cDovL3BzeWxpYi5vcmcudWEvYm9va3Mvc2hhcmQwMS8%3D]Феномен человека[/url]<!--dle_leech_end-->», у Мих. Лифшица в статье «Об идеальном и реальном» - и еще много где и у кого, это только наиболее важное из читанного мной, а философской начитанностью я, увы, не отличаюсь). И вот эта «правильность» - это не что-то мистическое, потустороннее, проявляющее «другие миры» - это противоречия самого нашего мира, идеально полагающие, что какие-то из возможных вариантов будущего снимут их лучше (полнее, породив при этом более разрешимые новые противоречия), а какие-то – хуже.

Плохой новостью при этом является то, что заранее точно не известно, что получится при попытке реализовать ту или иную возможность. Отчасти хорошей – что в своей неуникальности жизнь «ходит по кругу», и человек может делать более-менее обоснованные выборы, опираясь как на те самые культурные нормы, так и на свой предыдущий опыт… Но чем более уникальной и неповторимой оказывается ситуация (и сам человек), тем снова больше неизвестных. А мир, при всей его неоднозначности, судя по всему, движется в сторону нарастания сложности и уникальности.

Очевидно, что наши возможности «психического отражения» шире, чем интеллект и аффект не только взятые по отдельности, но и в их трудно поддающемся научному изучению единстве. Наверное, это сложное взаимодействие не только интеллекта и аффекта – бессознательного и сознательного, натурального и культурного, воспринимаемого извне и ощущаемого изнутри, и делает возможным это самое предвидение «правильности» или «неправильности» какого-то из возможных вариантов будущего.

Хотя, иногда такое объяснение кажется не очень убедительным, и какие-то архаические слои сознания начинают настаивать на том, что есть миры, стоящие за нашей видимой жизнью – что у души есть не только телесная жизнь, что у нашего прихода в этот мир есть какая-то задача, которую каждый из нас должен решить, и что есть какие-то силы, которые помогают нам найти тот самый свой правильный путь в жизни…

Есть и еще одна сторона этого вопроса о «правильности» — раскрывающая трагизм мира, его какие-то предельные невозможности. Об этом — через восприятие трагедии как собственно трагедии, но при этом и о трагическом в жизни — «Гамлет» Л.С. Выготского, в котором финальное описании трагического в жизни видится мне близким мировосприятию буддизма, насколько я его понимаю, хотя мое понимание и является, наверняка, весьма поверхностным.

И рефрен, повторяемый при анализе «Гамлета» Выготским - «так надо трагедии», вероятно, имеет отношение не только к трагедии литературно-драматической, но и к жизненным коллизиям, в которых силы и смыслы, выходящие за пределы жизни отдельного человека, создают «магнитное поле», в котором единственно «правильным» оказывается следование этим силам, несмотря на то, что они ведут к разрушению существующего порядка вещей, возможно – через смерть людей, выражающих этот порядок.

Наверное, трагичное в жизни – это не всегда смерть в ее окончательности и безнадежности. В какой-то мере трагизм присущ любому серьезному жизненному кризису, проходя сквозь который мы ощущаем необходимость мучительной ломки существующего, не имея при этом никаких гарантий, что эта ломка открывает дорогу к какому-то более правильному будущему… Кроме того самого призрачного ощущения, которое тоже может и обмануть…

Но если «Гамлет» Шекспира – искусственная конструкция, которую Выготский понял как трагедию в ее чистом виде, то почему и как может запускаться «машина» трагедии в реальной жизни? Наверное, через те самые противоречия, которые уже существуют, но еще не проявлены до конца – ни в разрушающей силе трагедии, ни в созидающей силе порождения новых возможностей снятия этих противоречий в том самом «правильном» будущем…

Мы не жили в другие эпохи, но достаточно сильным является ощущение того, что накал трагичности с ходом истории возрастает. Это касается и глобальной истории, в которую вновь и вновь вписываются страницы войн и смертей, и личных историй многих людей, жизнь которых все реже оказывается простой, спокойной, размеренной и соответствующей очевидному «своему месту» в мире, как это, возможно, было раньше.

Вероятно, это признак того, что перед человечеством вообще, и перед каждым, кто сталкивается с этим трагизмом на своем личном жизненном пути, очень остро стоит задача научиться жить, удерживая это напряжение противоречий… Впрочем, задача эта стоит давно и долго, но как-то до предела остро… Но размышления мои все-таки больше о личном и персональном, а не исторически-глобальном…

Быть может, главное и самое существенное противоречие, с которым мы постоянно имеем дело – между живым и растущим в нас (и между нами) и остановившемся, механическим, окостеневшем… И это снова возвращает нас к глобальному, но через индивидуальное. В традиционном «стабильном» и «однородном» обществе у человека не было такой острой необходимости расти и изменяться всю жизнь, проходя порой через кризисы, острота которых, как мне кажется, гениально выражена Гумилевым в стихотворении «<!--dle_leech_begin-->[url=https://tovievich.ru/engine/go.php?url=aHR0cDovL3d3dy5zdGloaS1ydXMucnUvMS9ndW1pbGV2LzI5Lmh0bQ%3D%3D]Память[/url]<!--dle_leech_end-->» метафорой «Только змеи сбрасывают кожи, мы меняем души, не тела».

Эта метафора стала для меня еще более глубокой и образной вместе с пониманием (идущем от углубления в культурно-историческую психологию) того, что душа – не только «внутри»… Люди, события и обстоятельства нашей жизни, вещи – просто привычные или хранящие память о чем-то важном – все это как внешняя оболочка души. Через эту оболочку мы связаны с миром, включаясь в своего рода «круговорот идеального» - «потребляя» его для «строительства» и жизни своей души в ее внутреннем, личностном, субъективном проявлении, и отдавая миру свою идеальную представленность в нем.

Чем мы младше, тем сильнее формирующее влияние этого внешнего. Душа растет, и с возрастом отношения осложняются. В возрастных (да и всех остальных) кризисах эта внешняя «оболочка» иногда «трещит по швам» и рвется с болью и для нее самой, и для тех, кто вне. Иногда – тоже растет и меняется гибко и органично. А иногда – сжимает тисками…

Но бывает и так, что волею ли судьбы, или по собственному выбору, мы меняем эту внешнюю оболочку почти полностью – и тогда эта метафора «смены кожи» становится почти ощутимой… Если это случается вынужденно, то может быть больно – как будто кожу срывают по живому, и пока нарастет новая… Если душе настолько станет тесно и тяжело в «старой коже», она начинает искать способ вырваться, выползти. И если сможет – со стороны может показаться это неправильным и осуждаемым – что за блажь, как можно (бросать работу или семью, или «нажитое», срываться и начинать с какого-то почти нуля)… А если не сможет – скорее всего, вместе с зажатой душой, заболит и тело… Но его не поменять.

И если возвращаться к теме «правильности» наших жизненных выборов, то она проявляется здесь в еще большей своей остроте и сложности. Ведь каждый из нас не только несет в себе груз своих собственных противоречий, но и будучи частью «кожи души» других, своих близких, влияет и на их жизнь, подчас входя в нее столь сильно и глубоко, что «Любой ценой и жизнью бы рискнули, Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули» (а об <!--dle_leech_begin-->[url=https://tovievich.ru/engine/go.php?url=aHR0cDovL3d3dy5rdWxpY2hraS5jb20vdnYvcGVzbmkva29nZGEtdm9kYS12c2VtaXJub2dvLXBvdG9wYS5odG1s]этом[/url]<!--dle_leech_end--> – уже гений Высоцкого).

И бывает подчас все настолько сложно и запутанно, что кажется, будто никакого для всех «правильного» варианта будущего просто не может быть – кому-нибудь да будет плохо… Но можно вспомнить про трагизм жизни, про кризисы роста, которые не бывают простыми. Про то, что расти и развиваться – это нормальное состояние души, пока она жива… И что отношения, которые возникают между людьми – это тоже что-то живое и развивающееся… Можно подумать о том, что если я начинаю ограничивать и связывать другого, то это тем самым ограничиваю и связываю и себя… Еще можно подумать и о том, что в отношениях важен баланс между тем, что мы даем и получаем (не только и не столько материально, сколько идеально) – и «застрять» не очень хорошо в любой роли – и «донора», и «реципиента»… И если обо всем это подумать, то получается, что «правильно» - это далеко не всегда легко и просто, это может быть больно, может быть трудно, но это то, что ведет к развитию и росту в каком-то согласованном движении с миром, давая ощущение осмысленности и правильности жизни…

Но от критериев правильности выбора пора уже вернуться к заявленной вначале темы свободы. В размышлениях о ней сейчас мне кажется важным различать два разных состояния, которые могут рассматриваться как связанные с проявлением свободы.

Во-первых, это внутренне мотивированный осознанный выбор, в котором свобода действия во внешнем мире противопоставляется детерминизму – и внешних причин, и внутренних неосознаваемых импульсов. Но субъективно такая ситуация может переживаться как состояние подчас почти предельной несвободы – невозможности принять иное решение, не потеряв при этом себя… И весь предыдущий разговор был как раз об этом – чем более правильным ощущается какое-то решение, тем больше мы чувствуем, что выбора в общем-то нет. Со стороны, извне это может казаться логичным и последовательным, а может – вздорным, вычурным, эгоистичным, подчас – жёстким или даже жестоким… Это может выглядеть как произвол, но переживаться как воля…

Но выбор редко бывает однозначным – мир слишком сложен, и чаще всего мы оказываемся в поле разнонаправленных детерминант. Что-то кажется более привлекательным и важным для себя лично, но затрагивает интересы близких и нет уверенности, что в итоге это все-таки окажется более правильным, что-то требует слишком больших усилий или кажется вообще невозможным… И еще много разных других «что-то», которые тянут и толкаю в разные стороны.

И это уже другая ситуация свободного выбора – та самая, с которой тема и начиналась – с муками и сомнениями. И в такой ситуации свобода, как мне кажется, противостоит не детерминизму, а случайности. Если решение не столь значимо, а альтернативы одинаково сомнительны или одинаково привлекательны, мы подчас отказывается от выбора в пользу случайности – например, бросая монету. Впрочем, бросанием монеты или любым другим гаданием, основанном на случайности, мы можем пытаться отказаться от выбора, передавая его «высшим» силам… Но случаен и выбор без выбора – когда сама ситуация потенциально требующая осознания как проблема, остается не замеченной, а «итоговый расклад» воздействующих причин определяется все тем же случайным стечением обстоятельств.

Свобода – это, наверное, какая-то точка остановки, обнаружения этих разных сил, способность удерживая напряжение противоречий, понять и осознать их, увидеть разные направления дальнейшего движения, попытаться понять «правильность» или «неправильность» каждого из них, чтобы перейти в какое-то новое состояние большей внутренней детерминированности…

Вроде бы просто. Но осуществить – безумно сложно. Остановиться, осознать, понять, увидеть пространство возможностей, отнестись к нему – все сложно… Принять свободу другого и понять, как можно строить что-то на пересечении своей и его свободы – еще сложнее…

Ну, собственно, никто и не обещал, что быть человеком – это просто… И в завершение – еще одно довольно уже давнее мое стихотворение…

Ты можешь быть или не быть,
Ты можешь жить или не жить,
Творить, любить, детей растить,
Предать, солгать или убить...

Ты можешь все, ты - человек!
Но сможешь ли в безумный век
Остановить по кругу бег,
Усилием продлить свой свет?

---

На развитие сайта
​