Сила – это от ума и духа. Нет никакой другой силы, кроме умной силы духа. Сила – это от ума и духа. Нет никакой другой силы, кроме умной силы духа. За вычетом ее остается сколь угодно внушительная груда неуправляемых мышц... 13 февраля 85-летний Юрий Власов проснулся, как обычно, бодрым, на самочувствие не жаловался. Вскоре великого спортсмена, разменявшего штангу на перо, не стало.

Накануне президент наградил никому неизвестного 23-летнего певца, отпрыска придворного поп-продюсера орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени. С формулировкой «за большой вклад в развитие отечественной культуры» и «многолетнюю (!) плодотворную деятельность». Может, и впрямь – юное дарование: никто же не знает, чего оно вложило и наплодило. А вот Юрий Петрович Власов все свои государственные награды получил еще в советские 60-е: Орден Ленина, Орден «Знак почета», Орден Трудового Красного Знамени. А за государственными - спортивные, знаки всесоюзного и всемирного признания. Нынешняя государство российское подобных почестей его не удостоило. Если честно, - наплевать. И даже к лучшему: соседство с непонятными юнцами-орденоносцами едва ли было бы уместным. Может быть, когда-нибудь государство почтет за честь, что его гражданином был Юрий Власов. Если, конечно, не забудет этого имени, которого не значится в наградных списках.



B.K.

Юрий Власов: «Маленькая слабость рождает большую. Большая — трусость и подлость. Так разъедается душа»

Человек, который умел работать и головой, и руками

Утром 13 февраля ушел из жизни один из величайших русских людей, гордость и герой нашей страны Юрий Петрович Власов. Ему было 85 лет.

Олимпийский чемпион Рима-1960 по тяжелой атлетике, большой русский интеллигент и стоик, первый спортсмен такого уровня, который изложил (и очень талантливо) на бумаге реакцию организма на нагрузки и эксперименты профессионального спорта.

Сегодня у нас считаются образованными спортсмены, которые выражаются дворово-босяцким языком, и чей круг чтения — Инстаграм и ВК-паблики. Власов же был настоящим интеллектуалом, который БОРОЛСЯ за знания, часто ставя этим в опасность свой организм. Приходить после тренировок (на которых Власов часто поднимал по 20 тонн) в 18:00, два часа отдыхать и сидеть потом над книгами до 3-4 часов ночи, продвигаться в искусстве владения языком и формулировок, копая на максимальную глубину, — вот как работал Власов, чтобы приобрести реальные навыки и образование.

Такой режим и совмещение спорта высших достижений с истязающей борьбой за знания привели к 12 годам болезней и полнейшему развалу организма. Как Власов вылез из этой чудовищной ямы, вернул здоровье и прожил до 85 лет, он описал в выдающейся книге «Стечение сложных обстоятельств». Если у вас проблемы с силой воли и мотивацией, если вас одолевают болячки и уныние — вперед читать эту книгу, как и другой шедевр Власова «Справедливость силы» (любимая книга Федора Емельяненко и Арнольда Щварценеггера. Последний когда-то нашел Власова в Москве, чтобы подарить ему дарственную надпись «Моему кумиру Юрию Власову»).



***

Мы собрали часть интересных высказываний Власова и ситуаций из его жизни, описанных им в собственных книгах либо рассказанных на встречах с болельщиками и читателями.

О воле и человеческом потенциале

«Маленькая слабость рождает большую. Большая — трусость и подлость. Так разъедается душа. Поэтому я беспощаден к себе».



«Нет конца этой игре, игре в силу. Сила — это бесконечная игра».

Рассуждение о том, чем спорт отличается от искусства

«Для спорта важна огрубелость чувств. Если ты в огрубевших чувствах, ты вынесешь все эти нагрузки. Если ты будешь иметь очень богатые внутренние качества, отзываться на все душой — ты сломаешься. Понимаете, в спорте идет такой расход нервной и физической энергии... В литературе тоже, но в спорте идут поединки, они злее. И ты никогда эту жизнь в спорте не выдержишь, если не будешь в огрубелых чувствах. Чувства должны быть жесткими, они не должны быть очень утонченны, развиты. Такие люди там проигрывают, они не поднимаются до большого уровня.

И вот когда мы смеемся над футболистами, спортсменами — это ведь неспроста. Не потому, что они не читают книги, — нет, они очень часто люди начитанные. Но они не могут быть развитыми в этих чувствах, иначе они этими людьми не будут. Они не добьются этих качеств [спортивных]. Это природа этого занятия требует. Я по своим противникам четко это видел. Меня съедает напряжение, тысячу раз я передумываю все поединки, тысячу раз я иду впереди своей жизни... А его [соперника] выкатывают из одеяла утром — так он крепко спит! Это огромное у него преимущество передо мной. Уже заранее природой заложенное. Мне, чтобы такого состояния достигнуть, нужно отдыхать, как-то особенно восстанавливаться — а ему не нужно было этого.

А в искусстве — наоборот, должна быть предельная обостренность чувств. Ее не нужно бояться, а нужно только вызывать. Другое дело, что ты с ней долго жить не сможешь... Это саморазрушение. Но чем острее эти чувства, тем ближе ты будешь к цели в искусстве... В спорте это нельзя».

О решении уйти из спорта и заняться литературой

Диалог с журналистом на съемках документального фильма «Штанга весом 20 тысяч тонн»

Власов: «Я знал: сколько я ни буду выступать, конца этой игре нет. Игре в силу. Сила — это бесконечная игра. А в той жизни мне не было места. А я хотел писать, я любил литературу. Мне нужно было становиться на ноги, пока я был молод. А тут была опасность засосаться в этой среде — в победах. Ведь очень лестно быть чемпионом. Трудно, но лестно! Тебя уважают... Если бы я остался [в профессиональном спорте], то произошло бы окончательное перерождение в спортсмена. Возврата в другую жизнь уже бы не было. Ты бы уже целиком — сознанием, навыками, привычками — входил в эту жизнь. Надо было рвать это. Как бы болезненно это ни было. Как бы тяжело ни было с публикациями, унизительно... Надо было рвать.



Вообще, в этой жизни хорошо вне зависимости, какая система — социалистическая или капиталистическая, — быть подхалимом. Вот подхалимам хорошо живется везде. Нет у тебя хребта, готов ползать и лизать, и ты будешь везде — в любом строе — нужный человек. И сделаешь очень хорошую карьеру. Есть у тебя стержень, жизненные принципы — в любом строе тебя сотрут и согнут. Такие люди не нужны».

Журналист: «Ну вас не смяли же?»

Власов: «У меня оказалась — не преувеличиваю — нечеловеческая сила. Жизненная энергия. Что мне удалось выжить — не дай Бог другим людям [пережить]. Тяжелейшие операции, травмы, безденежье, глухая блокада, в литературе ни единого шага. Что только со мной не делали...

Я знал, что до конца буду. Знаете, как у Аввакума-протопопа есть... Помните, его жена спрашивает, протопопша Марковна: «До какой поры мы будем так жить?» И он отвечает: «До самой до смерти, Марковна».

О таланте и совмещении спорта с литературой

Разговор на съемках передачи для ютуб-канала «На равных LIFE» с призером Пекина-2008 Дмитрием Клоковым и его тренером Айдаром Яруллиным

Яруллин: «Юрий Петрович, [ваша сила] - это все-таки природное?»

Власов: «Конечно. В природе ведь не сила сама по себе вырождается, а способность к тренировкам. И этой способностью в мое время никто не обладал со мной [на равных]. Вот был такой — Поляков. Он пришел — и он такой здоро-о-овый, сильный. Много же завистников и гадов, они говорят ему: «Ну что там этот Власов, ты задавишь его, это ерунда!» Он возомнил многое.

И вот он начал на тренировках: если я делаю тягу 200 кг, он тоже 200 кг. Я — 220 кг. И он — 220 кг. Я — 250 кг, и он — 250 кг. Он не говорил, чего ему это стоит, но потом перестал тренироваться вообще. А потом — спустя годы — говорил мне: «Ты убил во мне спортсмена. Я делал твои нагрузки, и все выгорело во мне. И сила выгорела, и все желание заниматься». И не у него одного... А мне хоть бы что».

Яруллин: «Как вы умудрялись тогда, будучи еще в спорте, совмещать литературу и мировые рекорды!»

Власов: «О, это тяжелейшее... Если я вам расскажу, вы решите, что я выдумал. Я приезжал с тренировки в 17:00—18:00. Обедал, потом лежал час. И работал [по литературе] до 4 утра. Спал два часа, в 6 утра вставал и ехал на тренировку. И этот режим выдерживал».

Клоков: «Видимо, это совмещение и сказалось на здоровье потом?»

Власов: «Никак. Я был здоров и пер дальше. Ничего, я не сломался абсолютно. Я сломался после смерти жены».

О встрече с одной из самых красивых женщин XX века Джиной Лоллобриджидой

«Воспитание мое, да и не только мое, складывалось так, что я не целовал и не мог поцеловать руку женщине. Ну поздороваться, ну пожать ручку — это по-нашему, а вот поцеловать...

После Олимпийских игр в Риме я говорю приветственную речь на сцене московского кинотеатра «Россия», и звезда мирового экрана Джина Лоллобриджида протягивает мне руку для поцелуя. Я мучительно краснею и таращусь на ее руку. Нет, это просто невозможно. Куда деться от стыда?.. Джина поднимает руку выше и ближе ко мне и обвораживающе улыбается; надо видеть ее близко — она была тогда в расцвете, совершенно фантастической красоты женщина, нечто пенорожденное. А глаза у нее...

И тогда я, нелепо перекривившись, схватываю ее руку и мну в товарищеском пожатии. До сих пор у меня хранятся эти снимки. Сногсшибательная Джина — и я, нелепо склоненный над ее рукой...»

Воспоминания о матери

«... Здоровьем я, что называется, не был обижен. До тридцати лет не ведал даже, что такое головная боль. И это несмотря на все издержки больших тренировок. Простуде впервые поддался лишь в последний год главных тренировок — в 1964-м (в 29 лет. — прим. «СЭ»).

Все мои предки по материнской линии — кубанские казаки. Много историй я услышал от мамы. О приволье жизни. О том, как поднимали землю всем родом — от мала до велика...

От того труда моя мама долго сохраняла силу. Помню, как осрамила она носильщика: тот не мог заложить на багажную сетку 60-килограммовый мешок с ее любимыми кубанскими яблоками. Мама отстранила его и одним движением сунула мешок под потолок — а ей было под шестьдесят. И до старости она сохраняла стройность и женственность».
Рассуждение о том, как в спорт пришли стероиды

Из съемок документального фильма «Штанга весом 20 тысяч тонн»:

«Приблизительно с конца 1960-х годов, с 1968-го в большой спорт впервые вошли широко в обиход медицинские препараты. Особенно такие препараты, как анаболические, и еще одна группа — восстановители. Впервые эти препараты нащупали американские спортсмены — американские метатели первые начали широко применять анаболики. И эти анаболики вызвали подлинную революцию в спорте. Подлинную революцию результатов! Нам [чистым атлетам] для того, чтобы достигнуть результата, надо идти 2-3 года — а они идут за полгода.

Мышечная масса наращивается страшными препаратами. Причем все, что наше поколение наработало в тренировках, стало ненужным, никчемной тренировкой. Все наши знания методические, умения — все полетело. Вышло на первый план умение колоться, подобрать препарат, подобрать препарат именно тебе. Все рекорды с этого времени — конца 1960-х — стали идти огромными темпами вверх. Затем в ход пошли восстановители. Они сердечную мышцу восстанавливают, печени помогают пропускать все эти яды. И спортсмен сразу смог могучие тренировки закладывать — которые нам, нашему поколению, и не снились. Мы никогда такого не видели.



О значении природного дарования

«Природная одаренность — без нее нет побед в большой игре. В сильные можно себя вытащить при любой наследственности.

В самые сильные, в первые среди сильных — только при выдающихся физических качествах. К победе же ведет знание законов построения силы».


О разговоре с Фиделем Кастро

«Как-то мы были на Кубе, и я сидел с Фиделем Кастро. Он очень обиделся на меня: когда он входил, я взял его руками и переставил в другое место. Мы приехали на Кубу с Крыловым — это знаменитейший маршал, который был начальником штаба в осажденной Одессе, выдержал пять месяцев осады. Выжил, когда Севастополь горел и был занят немцами. Потом его переправили на подводной лодке, и он возглавил армию под Сталинградом. Добрейший человек — мы с ним вместе в самолете на Кубу летели.

Фидель же был очень озлобленный, Крылов договаривался с ним по обороне. Кубинцы были озлобленные очень из-за того, что мы увезли свои ракеты оттуда. Фидель считал, что ничего не стоит их применить (атомное оружие. — Прим. «СЭ»), был к этому склонен. И когда я ему говорил, что такое война, что это страшно, что это пустыня будет [после применения ядерного оружия], он отвечал: «Ничего, я уведу свой народ в горы». Представляете, какое представление было у человека?»

Никита Горшенин

В материале использованы отрывки из книги «Справедливость силы» (издательство «Альпина Паблишер»)

www.sport-express.ru

---

На развитие сайта
​