Ректор МГПУ Игорь Реморенко рассказал «Правмиру» о том, как изменится система высшего образования, если Россия выйдет из Болонского процесса.— Россия намерена выйти из Болонского процесса. Как вы относитесь к этой инициативе?
— Пока не очень ясно, что точно имеется в виду, потому что изначально в Болонском процессе есть много составляющих. Началось все еще с 1988 года — на 900-летие Болонского университета была принята университетская хартия о том, что европейские страны будут сравнивать образование друг с другом по определенному набору параметров и вырабатывать общие рекомендации того, как системы образования могут меняться. Окончательно Болонская декларация была подписана в 99-м году, Россия к ней присоединилась в 2003-м.
— Что это за параметры?— Их много, и некоторые в России так и не реализованы. Например, в одной из версий Болонской декларации речь шла о том, что университеты должны прислушиваться к мнению студентов и вести диалог со студенческими сообществами. Я думаю, вряд ли от этого кто-то будет отказываться и игнорировать в России мнение студентов. Согласитесь, это было бы странно.
Болонский процесс — движение, в рамках которого действует трехступенчатая система высшего образования: бакалавриат, магистратура и аспирантура (в Европе — докторантура). В процессе участвуют 48 стран и Европейская комиссия. Россия присоединилась в 2003 году, с 2007-го ввела систему бакалавриата и магистратуры вместо специалитета.
Есть позиции, которые, по-видимому, более всего вызывают дискуссии. Что же будет — иногда неправильно говорят — с двухступенчатой системой высшего образования «бакалавриат/магистратура»? На самом деле в Болонской декларации речь идет о трех уровнях высшего образования: это бакалавриат, магистратура и аспирантура. И вот если будет отказ от этой трехзвенной системы, чем ее заменят? Например, появится специалитет — и он будет сразу замещать собой бакалавриат и магистратуру.
— Что это даст?— Тогда теряется одна важная вещь. Ведь такую трехзвенную структуру ввели не только европейские страны, но и все азиатские, и Латинская Америка, и Африка. То есть система трех звеньев бакалавриат/магистратура/аспирантура введена во всем мире.
Смысл ее был в том, что бакалавриат дает самые общие представления о профессиональной деятельности. Вот я, например, хочу быть юристом, но в какой именно сфере юриспруденции, я еще не определился. Бакалавриат говорит мне: «Да, в профессии ты ориентируешься, но если ты хочешь точно сказать, какая у тебя юридическая сфера — например, юридические отношения в сфере недвижимости или уголовное право с какой-то особой спецификой, — то это уже магистратура».
И в этом смысле определенная логика была. Бакалавриат дает общие представления о профессиональной деятельности, магистратура позволяет стать профессионалом уже в конкретной сфере или заняться исследовательской работой. А аспирантура дает подтверждение, что этот человек умеет добывать новые знания, умеет открывать новые технологии.
Теперь получается, что если у нас будет специалитет, то возникает вопрос, что это, по сути, значит? Отказываемся ли мы от деления бакалавриат/магистратура и даем сразу специалитет?
Тогда, собственно, настройка на профессию будет прямо с первого курса: выбрал эту специальность и по ней учишься.
Но при этом у нас теряется гибкость, возможность более точного самоопределения, профессиональных проб.
Или, например, специалитет заместит собой только бакалавриат. Тогда вместо четырехлетнего бакалавриата будет пятилетний специалитет, а магистратура останется как была уже после специалитета. Но тогда мы просто бакалавриат переназываем специалитетом. По сути, ничего не меняется, ведь и сейчас есть программы бакалавриата, рассчитанные на пять лет. У нас в университете много таких программ.
В общем, пока масса вопросов. Я думаю, чтобы построить отношение к этим изменениям, надо смотреть конкретные нормативные акты и что конкретно предлагается изменить в законодательстве.
— В чем принципиальная особенность специалитета, который был до Болонской системы, и уместен ли он теперь?— Предполагалось, что у студентов, которые шли в специалитет, не было вот такой гибкой конструкции, где сначала даются общие профессиональные представления в бакалавриате, а потом — более тонкая настройка на конкретную профессию. И эта модель хорошо работала в советской экономике, где рынок труда был куда более предсказуем, чем в наши дни.
Но эффективен ли такой подход сейчас, когда даже традиционные профессии и используемые в них технологии так часто меняются? Можно, конечно, ввести обязательное распределение после вузов, заставить выпускников не менее трех лет работать по специальности в отдаленных сибирских районах, но повысится ли качество труда? Трудно сказать однозначно.
Сейчас, когда рынок труда меняется так непредсказуемо, более гибкие системы оказываются более устойчивыми.
Не случайно ведь прорывные азиатские экономики и системы образования также переориентировались на программы бакалавриат/магистратура/аспирантура. Здесь надо тщательно взвесить все последствия и принимаемые решения.
— Насколько, на ваш взгляд, эта система у нас прижилась? Я знаю примеры студентов, которые говорили, что ничего нового по своей специальности в магистратуре не узнали и даром потратили время.— Такое вполне может быть. Мы ведь только начали. Это новая система для всех европейских вузов, ведь вузовская система, которой сотни лет, эту перестройку начала только во второй половине XX века.
Да и нельзя сказать, что у нас что-то прижилось. Есть магистратуры инерционные, которые «как по накатанной» продолжают бакалавриат. И это неправильно. Но есть и абсолютно новые магистратуры, где учитывается профессиональный опыт, анализируются успешные и неуспешные примеры профессиональной деятельности.
У нас в педагогике, например, есть магистратуры для вчерашних выпускников классических и инженерных вузов. Это профессионалы в области математики, физики, биологии, которым по разным причинам стало интересно работать с детьми, и они после своего предметного бакалавриата пошли в педагогическую магистратуру. Из них получаются очень хорошие учителя. Они и предмет знают, и осознанно качественно научаются работать с детьми. Странно было бы все это похоронить и оставить только специалитет.
Одним словом, надо дождаться проектов конкретных законодательных изменений, чтобы оценить, чего ждать от отказа от болонских принципов.
www.pravmir.ruЧитайте по теме на сайте:-
Олег Смолин: Для принятия решения о будущем Болонской системы в России нужны профессиональные, а не политические аргументы
На развитие сайта
