14 марта исполняется 86 лет мастеру и мыслителю психотерапии Марку Евгеньевичу Бурно. Свое дело он превратил в удивительную практику духовного исцеления. Он исцеляет вдохновением. Присоединяемся к поздравлениям дружественной "Психологической газеты". Новых удивлений и неиссякающего вдохновения!

14.03.2025

В «Толковом словаре живого великорусского языка» (т. 1, 1880) Владимира Даля слова «вдохновлять», «вдохновить» поясняются как «воодушевлять, оживлять, восхищать, воспламенять, пробуждать духом и делать способным к высшим проявлениям духовных сил». А один из смыслов слова «вдохновение» — «сосредоточенье и необычное проявление умственных сил».

«Творить» толкуется как «давать бытие, сотворять, созидать, создавать, производить», «раждать или рожать». «Творчество ср. (средний род) -творенье, сотворенье, созидание, как деятельное свойство; творческий, ко творцу и ко творчеству относящс».

В «Толковом словаре русского языка» (1997) С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой «вдохновение» — «творческий подъём, прилив творческих сил». «Творчество» — «созидание новых по замыслу культурных или материальных ценностей».

Клиническая классическая психотерапия (ККП) стала широко известной в мире и у нас благодаря глубоким работам Эрнста Кречмера (1888–1964) и Семёна Исидоровича Консторума (1890–1950) о естественно-научной медицинской психологии и естественно-научном психотерапевтическом вмешательстве — в первой половине XX века [17, 25, 47]. ККП отправляется в своих воздействиях, прежде всего, от клиники, полнокровной личности пациента. Подробности личности проникают, проглядывают сквозь остальную клиническую картину (в её естественно-научном понимании). ККП помогает исцеляющей себя стихийной природе исцелять, приспосабливаться к жизни совершеннее. Помогает нередко с одухотворённостью, творческим вдохновением и психотерапевта, и пациента. Наряду с другими клинико-классическими методами (гипнотерапия, клиническое разубеждение и др.) ККП включает в себя терапию творчеством, также сообразную особенностям клиники (ТТСБ [8]).

Естественно-научный подход, как не раз уже пояснял, помогает уловить-предположить формы потаённого стихийного природного стремления «выбраться» из душевного, телесного недуга в более здоровую жизнь. ККП в таких случаях осторожно способствует этому стремлению, процессу.

Хотел бы кое-что уточнить о «работе» целительного творческого вдохновения и поделиться практическими советами-воспоминаниями о том, как психотерапевтически подсказать тяжёлым пациентам, дефензивным (с переживанием своей неполноценности — послеинсультным, увечным, психиатрическим и другим инвалидам) обрести хотя бы «искры», «волны», «дуновения» творческого вдохновения. Крупицы этой, в сущности, вершины творчества. Пусть в данном случае — в своих элементах. Дело идёт о невозможности по уважительным причинам получить целостную неспешную обстоятельную помощь (в том числе, в полудомашней психотерапевтической гостиной — в группе вместе с товарищами по нездоровью (курс ТТСБ)). Бывает нередко такое: возможны лишь сравнительно редкие индивидуальные встречи с психотерапевтом, время от времени. Понятно, без дружески-лечебной групповой полудомашней атмосферы терапия наша терпит серьёзный урон. Но что поделаешь! Мы сейчас говорим не о лечении в истинном смысле, не об излечении, а о реабилитации (в смысле — приспособления, компенсации).

Когда времени на встречу немного, психотерапевтическая задача нередко состоит не в том, чтобы не спеша выслушать душу, а в том, чтобы согреть её, оживить, кратко рассказав ей целительно-особенное о её жизни.



Природа целительного творческого вдохновения есть целостное (душевно-телесное) переживание-осмысление этой своей самособойности (идентичности, тождественности, «одинаковости»), неповторимости. Точнее — повторимой неповторимости. Именно это светлое переживание-осмысление своей повторимой неповторимости и есть творческое вдохновение.

Творческое вдохновение, таким образом, — не есть для клинициста чисто духовное, отделённое от тела размышление-переживание. В нём чувствуется-понимается светлый смысл и неразлучная со смыслом особенность телесной природы-основы (чувство телесного освежения, «подъём соков организма»). Это живёт целостная конституция, напряжённая целительной радостью. Человек уже не с мутноватым, пустым, а с содержательным ясным светом во взоре, происходящим из телесности тоже. Важно ощутить это открытое Яроцким [71, 72] целостное глубинное, природное, в сущности, лечение творческим вдохновением. В нём Смысл, Путь. Так поясняют дело и многие наши «земные», нерелигиозные пациенты. Так целостно наблюдал это творческое состояние в себе и Пушкин.

VIII

И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь;
Чредой слетает сон, чредой находит голод;

Легко и радостно играет в сердце кровь.
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).

Осень. 1833

Многим в нашем народе созвучен Пушкин с его одухотворённо-реалистическим, циклоидным, по-синтонному мудрым, благородным мироощущением.

Светлый Смысл. Предназначение. Добро! Путь, хотя бы своя тропинка в жизни. То, что выше жизни. Простите, что повторяюсь. Чувство самособойности во имя добра, созидания, нравственных дел — всё это есть ипостаси творческого вдохновения.

«Нравственный быт человека важнее быта вещественного», — пишет в своём Словаре Владимир Даль (т. 2, 1881). И далее. Нравственный. «Относящийся к одной половине духовного быта, противополож. умственному, но составляющий общее с ним духовное начало: к умственному относится истина и ложь; к нравственному — добро и зло. Добронравный, добродетельный, благонравный; согласный с совестью, с законами правды, с достоинством человека, с долгом честного и чистого сердцем гражданина. Это человек нравственный, чистой, безукорной нравственности. Всякое самоотверженье есть поступок нравственный, доброй нравственности, доблести. Христианская вера заключает в себе правила самой высокой нравственности гражданской: первая требует только строгого исполнения законов, вторая же ставит судьёю совесть и Бога». … Мораль — «франц. нравоученье, нравственное ученье, правила для воли, совести человека».

Из Словаря Ожегова и Шведовой (1997). Нравственность — «внутренние духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нормы, правила поведения, определяемые этими качествами». Мораль — «нравственные нормы поведения, отношений с людьми, а также сама нравственность».

Таково некоторое несоответствие, нечёткость в разнице между нравственностью и моралью в указанных словарях разных российских эпох. Для меня нравственность человека имеет всё же врождённую предрасположенность к ней, а мораль есть нравственные правила, этический кодекс, он может со временем меняться.

Любое тягостное отчаянное жизненное положение, состояние, если ещё не ушло сознание, способно смягчаться проясняющим душу вдохновением.

В чеховском рассказе «Скучная история» (1889) [67], опубликованном ещё до опасного для Чехова путешествия через Сибирь на Сахалин, старый, больной профессор-гистолог, физиолог Николай Степанович, чувствующий приближение смерти, тревожно-стыдливо, ипохондрически, признаётся себе, что живёт надеждами.

«У кого нет надежд? Теперь, когда я сам ставлю себе диагноз и сам лечу себя, временами я надеюсь, что меня обманывает моё невежество, что я ошибаюсь и насчёт белка и сахара, которые нахожу у себя, и насчёт сердца, и насчёт тех отёков, которые уже два раза видел у себя по утрам; когда я с усердием ипохондрика перечитываю учебники терапии и ежедневно меняю лекарства, мне всё кажется, что я набреду на что-нибудь утешительное. Мелко всё это» (с. 290). «Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице сову, в каждом звуке слышать собачий вой» (с. 307).

Что же это такое — что «выше и сильнее всех внешних влияний»? Это, по-чеховски, то, «что называется общей идеей, или богом живого человека» (с. 307).

«Общая идея»? Религиозная вера? Чехов не был откровенно религиозно верующим. Как и его герой. Чехов настойчиво-невольно ищет Веру, смысл жизни, «общую идею», «бога живого человека». Вообще в чеховском профессоре Николае Степановиче немало чеховских автобиографических размышлений о жизни, ипохондрических переживаний (например, боязнь обращаться к коллегам-терапевтам) [5, с. 404–410; 70].

Самого молодого Чехова, дефензивного, психастенического, с переживанием своей неполноценности, с кровохарканьем ещё до тридцати, тревожно мучило, главное ли своё делает он в жизни. Что есть истинное его жизненное дело — как уже признанного талантливого писателя, врача по специальности? Важное ли делает для страны, народа? Эти переживания так свойственны людям психастенического, дефензивного склада уже в молодости. Да, Николай Степанович с вдохновением читает свои лекции, а он, Чехов, тоже с вдохновением пишет свои рассказы. Но в этом ли его «бог»? Его Предназначение? Его «общая идея»? Включается ли это дело в истинный круг Добра? Круг, в котором всё «выше и сильнее всех внешних влияний»?

Повторяю, занятие — преимущественно для тревожно-депрессивных дефензивных психастеноподобных, психастенических пациентов [35, 36].

С особой нравственной смелостью дефензивных, робких людей Чехов тщательно готовится к сложной, тревожной по тем временам длительной поездке по Сибири на Сахалин для изучения жизни ссыльных. Записывает на Сахалине их по-врачебному всех до одного; по возможности, помогает некоторым из них [26].

В более позднем рассказе «Крыжовник» (1898) [69] старый ветеринарный врач Иван Иваныч взволнованно пожимает помещику Алёхину руки, «то одну руку, то другую». «Павел Константинович, — проговорил он умоляющим голосом, — не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро! Счастья нет и не должно его быть, а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чём-то более разумном и великом. Делайте добро!

И всё это Иван Иваныч проговорил с жалкой, просящей улыбкой, как будто просил лично для себя» (с. 64).

Конечно, всё это может быть и переживанием истинного православного верующего. Но не только верующего.

Главное, евангельское свойство, в душе христианина — неукоснительная вера в бессмертие души. Чехов в беседах с известными людьми об этом — противоречив. В сущности, оставляет своё отношение к этому загадкой для исследователей [66, с. 28–42]. Но алёхинское «делайте добро» непоколебимо в словах и делах Чехова. Непоколебимо, таким образом, для Чехова содержательное существо, идея, христианства, православия: делать добро. Это характерно для Чехова, как и для многих других дефензивных, психастенических, психастеноподобных натур. К примеру, для Белинского и Дарвина [5, c. 404–410; 10, c. 541–555; 39].

Нравственная идея, способность во что бы то ни стало глубинно, совестливо чувствовать и, сквозь собственные трудности, переживания, творить добро, помогать страдающему делает Чехова бессмертным, вечным писателем. Писателем нравственности, побуждающим перечитывать его во все времена. Особенно сегодня. Пётр Алексеевич Кропоткин (1842–1921), естественно-научно исследовавший нравственность как естественную духовную силу, заметил, что даже смешные чеховские рассказы о пошлом, обывательском, ханжеском «вызывают в самом авторе не смех, а душевную боль». «Чехов, несомненно, был великим художником» [48, с. 442]. См. также о «Моральном кодексе Чехова» в фундаментальной книге Юрия Степанова «Константы: Словарь русской культуры» [63].



«… Работая, я всегда бываю в хорошем настроении» (А.П. Чехов [5, c. 406]).

Творчество (творение, созидание — в отличие от просто «самовыражения»), повторю, — всегда осуществляется во имя добра («делайте добро»). Творческое вдохновение — душевный, духовный подъём в творчестве человека, наиболее ощущающего себя в это время самим собою. Самим собою в выполнении дела, сообразного особенностям своей души (личности). В выполнении дела повторимо-неповторимого, самособойного. А это всегда вдохновенное состояние. Это светлая встреча с истинным собою.

С чего начинается, вспомним, в курсе клинической классической психотерапии (в ККП (в целостной ТТСБ внутри ККП)) терапевтическое творчество? С постижения природных основ своего и других характеров в группе творческого самовыражения (в полудомашней психотерапевтической гостиной). Психотерапевт рассказывает о характерах людей поначалу элементарно, просто, жизненно, со слайдами картин на экране. Выразительно, поясняя, читает вслух прозу, стихи писателей, поэтов с разными характерами. Места из психастенического (тревожно-сомневающегося) Чехова, из психастеноподобно-синтонного Диккенса, робкого с близкими напряжённо-авторитарного Салтыкова-Щедрина, из психастеноподобно-простонародного классика Валентина Распутина… Стихи Пушкина, Тютчева, Баратынского… Включается музыка композиторов с разными характерами и т.д. В живой беседе под руководством психотерапевта выясняется, кому из пациентов созвучно, близко творчество каких творцов. А значит, и характеры в чём-то похожи. Домашнее задание с чтением психотерапевтических работ о характерах. Беседы о том, о чём, например, сам беседую с собою в своих публикациях. Поиски (более подробные) душевного, духовного созвучия с творческими людьми через общение с их произведениями. Это мне созвучно, по душе, а это далеко от меня, хотя, может быть, и красиво. Поиски себя в гостиной в общении с разными цветами в горшках (с их названиями), может быть, с рыбками в аквариуме. Близко, по душе, или не близко? Не просто: нравится или не нравится.

Психотерапевт поясняет, к примеру, следующее. Вот художник смотрит из окна кухни на белый морозный снег, жёлтый детский сад среди голых деревьев с замёрзшими пучками листьев тут и там на ветках. По снегу кошка бежит. Художнику сейчас всё это душевно близко, то есть помогает узнать, почувствовать себя. Хочется нарисовать всё это, потому что это всё он сам, его душа, светлая встреча с собою. Так и вы сейчас, рассматривая картины на экране, тихо, про себя спрашиваете себя: близко ли мне это? моё ли это? Освещает ли это меня изнутри? [18]. Тут важно психотерапевту научиться по-доброму незаметно владеть группой, думать вслух, как бы впервые решая вместе с пациентами разное сложное. Бесценна для формирования творческого вдохновения эта групповая атмосфера. Дело не в том, что группа позволяет «охватить» в процессе лечения немало пациентов (8–12 человек в группе). Дело в самой творческой атмосфере, порождающей поиск, вдохновение. Онлайн плохо, грубовато передаёт эту неповторимую атмосферу.

Такое происходит поначалу, а далее всё мягко сложнее. Характерологические подробности. К какому творчеству и примерно как именно более предрасположен (предрасположена) особенностями характера? К чему, видимо, лишь малая предрасположенность? Это относится и к разным способностям. К примеру, психастенические Дарвин и Чехов были мало предрасположены к какому-то мастерению, «ручному труду», трудно им давалось изучение иностранных языков [39, с. 171; 70, с. 53; 59]. Это было, в сущности, для них таким же врождённым, как подробности в строении рук или отсутствие у них атлетического сложения.

Разговор об особенностях различных душевных расстройств. Как именно чувствуются, проглядывают в душевных расстройствах особенности характера. В тревожных расстройствах, депрессивных, в навязчивостях, в подозрительности, раздражительности и т.д. Рассказываем, как творческое самовыражение помогает самой душе смягчать напряжённость, уходить от неё в светлую жизнь Добра. Потому что творчество (созидание в самом широком понимании) всегда Добро. Разрушение — Зло.

Творчество есть Добро, Любовь, даже если это любовное страдание дефензивного (не агрессивно-безнравственного) человека. Агрессия — это не творчество (созидание), а разрушение.

Любящий светится любовью (может быть, внутренне). Он чувствует себя собою для того, кого любит. Это целительное творческое вдохновение порою целомудренно расцветало в нашем реалистическом психотерапевтическом театре [6, 43]. Расцветало, оставаясь как бы тайным, не приносящим никому неприятностей. Но приносящим целительное добро. И сейчас, кажется, слышу, как ушедший из жизни (несчастный случай) хронически депрессивный Виктор в пьесе «Поздняя весна» загадочно произносит: «Как это хорошо и странно…» [6, с. 579]. И ещё. «Любовь — разная. Она может быть просто тихим скромным добром» (с. 578). При этом лицо его светилось.

Постепенно, благодаря полнокровным еженедельным занятиям в течение нескольких лет в нашем духе, жизнь пациента становится его жизненным вдохновением, его творчеством, может быть, «нравственной идеей». Если творчество прекращается по обстоятельствам и наступает спад настроения, человек сам знает, как возможно попытаться «вернуться в здоровье».

Прощальный предсмертный ручеёк творческого вдохновения в душе порою сохраняется при длительных занятиях в группе. И даже в состоянии старческой беспомощности. По-своему «лечит» этот ручеёк и больное телесное, с которым душевное неразделимо (вспоминая работы Александра Ивановича Яроцкого). Во многих серьёзных случаях для высокой стойкой терапевтической эффективности необходима пожизненная ТТСБ. Она, видимо, стоит свеч. Многолетняя работа с пациентами рассказала об этом.

ТТСБ (даже целостно, годами, серьёзно помогающая) лишь изредка дарит плоды особой, высокой, творческой ценности для общества. Это зависит от природного дара и обстоятельств жизни. Но обычно, сколько могу судить, метод серьёзно увеличивает количество Добра в обществе, помогая пациентам глубже, одухотворённее понимать себя, близких, сослуживцев. И, конечно же, служит противодепрессивным, противотревожным светом вдохновения в душе, опорой на «добрый» смысл своей жизни, опорой на желание делать доброе — людям, животным, растениям. Тянутся пациенты душою к своим покойным родственникам, изучая их жизнь [8]. Этому способствуют в гостиной и психотерапевтические, созданные самими психотерапевтами проза, поэзия, живопись.

Однако и в не целостном, а в «осколочном», элементарном виде индивидуальные встречи с психотерапевтом побуждают проникаться, как уже отмечал, хотя бы «искрами» творческого вдохновения (этого главнейшего терапевтического жизненного воздействия в лечебном творчестве). Делаются опорой в тягостной, болезненной жизни инвалида.

В творческом вдохновении, повторю, живут светлый жизненный смысл и жизненная (с искрой бессмертия в настоящий час) дорога. Даже если эта дорога прогностически довольно коротка, например, в паллиативных онкологических случаях. Даже если эта дорога до смешного примитивна — для многих чересчур трезвых, недефензивных. Поливать ничейное растение в горшке на общем столе на лестничной площадке, наблюдая, как оно растёт и растёт из финиковой косточки (угостили финиками), посаженное тобою. Растёт там, потому что в малой твоей квартире не помещается. Одухотворённое ухаживание за тоже бездомным щенком без одной лапы. Отец не разрешает взять его домой, и щенок живёт под лестницей. Важно, что эта, казалось бы многим, «мелкая» доброта-одухотворённость, сообразная душевному складу дефензива, вводит, как любая духовность, излучающего её человека в единое безграничное поле-круг стремящихся делать своё добро, лечащихся этим. О разнице между «духовностью» в широком понимании (преобладание размышляющей нравственности) и «душевностью» см. — 10, с. 497–525.

Творческое вдохновение дефензивного человека обычно внутренне немного печально по причине врождённого глубинного чувства неуверенности в своих силах, чеховского ощущения вины перед тем, кому тяжелее, нежели ему. Совестливостью одарены не только верующие, но и просто природно дефензивные натуры. Добро всегда одухотворено и невозможно без доброты. Оно может быть большим (чеховским, левитановским, добром Циолковского, Рериха) и Добром тихого, никому не известного спасения оставленного осенью на какой-то даче котёнка, под лапами которого уже тает снег.

В «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (1997) добро есть «нечто положительное, хорошее, полезное, противоположное злу; добрый поступок». А в Словаре Владимира Даля (т. 1, 1880) добро «в духовном значении» — благо, что честно и полезно, всё, что требует от нас долг человека, гражданина, семьянина; противоположно худу и злу. Добро делай, никого не бойся. От добра худа не бывает. За добро злом не платят».

О творческом вдохновении, Вере, богословии. Творческое вдохновение верующих христиан «зиждется не просто на системе взглядов или заветах своего Основателя, а на опыте постоянного живого общения с Ним Самим». ... Христос «основал Свою Церковь как новый, небывалый вид человеческой общности, создал единство людей, живущих в Нём, в Его Духе, в его присутствии» (Протоиерей Александр Мень [54, с. 7]).

Можно истинно веровать: испытывать стяжение (приобретение, присутствие) Святого Духа (Божественного). Святой Дух — «другой Утешитель, не меньший Сына» [1, с. 137]. Архимандриты Алипий и Исайя поясняют. «Конечно, цель христианской жизни состоит не в накоплении каких-либо богословских знаний, а в стяжании благодати Святого Духа, однако несомненно, что эта цель без знаний основополагающих истин христианской веры недостижима [1, с. 6]. Можно быть богатым богословскими знаниями («богословом») без стяжания благодати Святого Духа. Это не есть истинная Вера, способность чувствовать изначальный Дух, его присутствие. «Совершенная вера воссиявает в душе от света благодати» [1, с. 9]. Но, думается мне, возможно, даже без этой способности (нередко аутистической, интровертированной) к истинной Вере быть глубоко согласным с содержанием христианства, то есть содержательно близким к Вере. Можно быть покорённым живой личностью Христа, быть чувствующим, что живой Христос, Богочеловек, в самом деле существовал на Земле, был казнён за Добро, что Он и есть Добро и Любовь.

И существует немало несомненно нравственных людей, одарённых врождённой, природной нравственностью. Не религиозных, не размышляющих об отношении нравственности к религии. Такова жизнь.

Человек чувствует, размышляет, сообразно своему душевно-телесному складу (конституции), более или менее одухотворённо, повторимо-неповторимо. Одухотворённости не может быть в роботе, потому что в одухотворённости больше-меньше живёт одухотворяющая неповторимость, которой нет в Цифре.



Не забудем, что и христианство, и ислам, и буддизм исповедуют Добро.

Истинно верующий (со стяжанием (приобретением) благодати, присутствия Святого Духа) нередко, страдая по каким-то причинам, в психотерапевтической помощи не нуждается. Помощи священника ему довольно. Верующий без стяжания Святого Духа, «содержательно», в Добро (без стяжания благодати Святого Духа), как и совсем не верующий, будучи человеком дефензивным, психастеноподобным, психастеническим, со стойкими тревожно-депрессивными расстройствами, с врождённым внутренним стремлением помогать тому, кому хуже, чем ему самому, — тоже не несчастен. Он, будучи даже инвалидом, способен обрести (и без целостного курса терапии творчеством) «искры», «волны-дуновения» целительного творческого вдохновения. Способен, благодаря нашей краткой индивидуальной помощи, самостоятельно совершенствоваться в умении вызывать у себя вдохновение, опираясь на психотерапевтическую (для неспециалистов) литературу, выступления зарождающегося здесь и там психотерапевтического театра со спектаклями, концертами, лекциями. Способен искать своих, созвучных ему писателей (художественных и научных), ходить, по возможности, на (созвучные душе) выставки.

Погружение в творчество Чехова здесь бесценно для развития в пациенте и психотерапевте творческого вдохновения в своих глубоких основах.

Даже дефензивным инвалидам делается серьёзно лучше, когда они по-чеховски помогают тому, кому ещё хуже.

Нравственные чувства, стремление к добру, к помощи слабому, дефензивность и, значит, особая предрасположенность к творческому вдохновению — всё это имело во все времена и сейчас имеет свою природную основу. Забота о слабых свойственна и животным и первобытным людям, дикарям (Дарвин, Кропоткин). Так и безнравственность (зло) имеет свою биологическую основу и редко встречается у дефензивных натур.

Дефензивности часто, ещё со времён коров Стеллера [10, с. 131], свойственны самоотверженные, нравственные (в широком понимании) переживания [8, с. 381–388]. Нравственность людей и привязанных к ним домашних животных, особенно собак, не гаснет до последних часов умирающей жизни [4, c. 324–325, 331–332].

Кстати, в чеховских повестях «В овраге» и «Мужики» глубоко художественно и классически-клинически изображены природно нравственные и безнравственные натуры. Клиническое размышление естественно растворяется в художественном.

Кроме истинной христианской веры (со стяжанием благодати Святого Духа»), повторю, есть «просто вера» в Христа, в Добро. Так, Ольга, простая женщина (чеховская повесть «Мужики») «верила в бога, в божью матерь, в угодников; верила, что нельзя обижать никого на свете — ни простых людей, ни немцев, ни цыган, ни евреев, и что горе даже тем, кто не жалеет животных: верила, что так написано в святых книгах, и потому, когда она произносила слова из писания, даже непонятные, то лицо у неё становилось жалостливым, умиленным и светлым» [68, с. 286–287].

Так верует в Христа множество верующих ювенильного, напряжённо-авторитарного, простонародного склада души. Ювенилы порою веруют с выразительной демонстративностью.

Таким образом, без лечебной группы, без психотерапевтической гостиной, без психотерапевтического театра остаётся, по возможности, самостоятельно, с помощью психотерапевта по временам, жить разнообразными методиками ТТСБ в их элементах: терапия созданием творческих произведений, творческим общением с природой, литературой, искусством, наукой, коллекционированием, проникновенно-творческим погружением в прошлое, ведением дневника и записных книжек, творческими путешествиями к соседнему дому, поиском одухотворённости в повседневном и т.д. Всё это есть психотерапевтическая естественно-научная помощь в том отношении, что совершается, исходя из, пусть элементарного, понимания своего и других природных характеров. Сравнивая, как именно какой человек, сообразно своем характеру, конституции, выражает себя в этих занятиях. Как я сам себя выражаю, исходя из моего характера. Это и сообщает чувство, понимание себя, своего своеобразия. Даёт светлое переживание самособойности, то есть творческого вдохновения. Без этого метод (ТТСБ) не существует [3, 6, 8–12, 15, 16, 18–24, 28–34, 37–40, 42, 44, 45, 49–53, 56–60, 64, 65]. Примерами этой особенной терапевтической творческой жизни с сиянием творческого вдохновения наполнен, например, коллективный том «Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением» (2003) [60].

Созданное инвалидом, казалось бы, скромное, творческое произведение, всегда составляющее повторимую неповторимость, может представить неожиданно высокую ценность для людей сегодня или в будущем.

Важно в этих творческих рабочих элементах метода пациенту испытывать чувство своего национального характера (национальной окраски своего характера). Уходить в болезни от родных корней — только углублять нездоровье. Национальное здесь понимается так, как оно чувствуется.

В творческом вдохновении дефензивных пациентов нередко живёт мотив светлой вечности, чувство своего бессмертия. Знал немало дефензивов (психастеников, психастеноподобных циклоидов, людей с полифоническим психастеноподобным характером и других дефензивов), постоянно перечитывавших Чехова и всё возможное о нём. Давно живший Чехов был для них земным, живым и любимым человеком. Ощущаемым до мельчайших подробностей, родным, с которым можно было внутренне советоваться о чём-то своём сегодняшнем. «И такое чувство, что вместе с Чеховым я тоже никогда не умру» (чувство одной обречённой послеинсультной пациентки).

Между индивидуальными встречами с психотерапевтом инвалиду возможно (если это возможно) помогать «компьютерными» записанными домашними заданиями, описаниями живой работы метода. Это — чтение вслух, рассматривание вместе картины на экране и составление своего отношения к занятию, вопросов психотерапевту.

Хорошо бы приобщиться к многолетней богатейшей группе ТТСБ в социальной сети «ВКонтакте» (создатель и руководитель — Кристина Валерьевна Голованова).

А ещё существуют живые групповые замечательные диспансерные встречи в духе элементов ТТСБ: занятия с соединением живописи, музыки («через характеры») врача-психотерапевта Андрея Леонидовича Дмитриева [55, c. 200].

Да хотя бы просто читать вслух всей душой беспомощному дефензивному инвалиду созвучное ему чеховское, диккенсовское, другое. Нравственные переживания свойственны и психиатрическим тяжёлым дефензивным «дефектным» больным.

Оставляю здесь в стороне важнейшую область применения ТТСБ в паллиативной медицине. Это необходимо изучать в глубине этой области и в её деталях — в проникновенных работах доктора Татьяны Витальевны Орловой [56, 57].

Многим пациентам-инвалидам в течение многих лет помогают книги современной писательницы Аталии Семёновны Беленькой о творческом общении с живописью и общении с растениями за окном или возле дома [2]. Вот как начинается рассказ «Дорога в большую жизнь» (о картине В.Д. Поленова «Дорога у деревни», 1887, Воронежский областной музей изобразительных искусств)».

«Вроде бы совсем незатейливый вид. Камерный, лирический пейзаж раннего Поленова. Наверное, не очень известный по сравнению с его более поздними работами.

Белые домики, но не глиняные мазанки, видна ребристость сруба. День выдался неплохой, малооблачный. Какой сезон на дворе? Скорее весна, весна или ранняя осень: видна листва на кустах.

Избы крыты соломой, и уже потому думаешь, что деревенька небогатая, народ здесь живёт скромный. Вероятно, неоткуда взять особых средств, всё даётся только собственным трудом. Людей не видно. Судя по тому, что изображён зрелый день или едва начинающийся вечер, нетрудно догадаться: они ещё на работах — в поле, на лугу, в лесу за сбором ягод и грибов, а то и хвороста на растопку печи» [2, с. 67].

Другое предложение размышляющему пациенту — описывать-переживать автопортрет художника, который пациент рассматривает в альбоме. Стихотворение моего отца (психиатра-поэта) из цикла «Записи поэта к шедеврам живописцев прошлого» (Евгений Неспокойный (Евгений Иосифович Бурно, 1911–1994)).

«Автопортрет, —
Столь удивительный, —
Он людям смог преподнести.
В нём видно всё —
И дух пленительный,
И гений… Нет лишь
Юности»!

1992» [60, с. 735].

Бессмертный живописец Фёдор Васильев (1850–1873) умер 23-х лет от туберкулёза.

Можно посоветовать инвалиду просто вспоминать светлое, сокровенное из жизни и, если возможно, записывать в записную книжку, в дневник хотя бы в нескольких словах. Особенно когда живёшь одиноко и встречи с врачом, психологом, другими людьми редкие.

Со временем очень важным в работе метода и его элементов сделалась упомянутая выше терапия художественными произведениями самих психотерапевтов, особым образом сближающая тех, кто хотя бы изредка помогает, и тех, кому помогают. Эта терапия вбирает в себя и другие методики, растворяет их в себе, но особенна эта терапия своей естественностью, душевной открытостью, близостью психотерапевта пациенту. Мы вместе, почти без дистанции, стараемся делать наше светлое дело.

Опубликованных произведений такого рода, созданных психотерапевтами нашей школы (ККП и ТТСБ в ней) довольно много [7, 13, 29, 46, 49, 50, 58, 60, 61, 62, 73] . Здесь хочу познакомить с отрывками из научного доклада доктора Кирилла Евгеньевича Горелова «О работе с «психотерапевтическими рассказами» — в психотерапевтическом методе ТТСБ» (2022 г.). Познакомлю только с этой работой, поскольку она была опубликована лишь на английском языке [73]. Поэтому английский текст цитирую авторски по-русски, не скупясь на слова.

«Главное для нас при создании психотерапевтических рассказов, очерков, заметок, воспоминаний то, чтобы в записях не было формальности. Чтобы в них звучало искреннее размышление, глубинное переживание автора, а значит, точнее высвечивался характер, прояснялась душевная индивидуальность человека. Чтобы через эти творческие занятия можно было всё больше узнавать, изучать свои личностные особенности. Со всеми их условными «плюсами» и «минусами». Быть может, чтобы разобраться и познать «силу» некоторых своих «минусов», силу слабости» [2, с. 12], в одних случаях. Или, посильно преображая «слабость», направлять её к добру, к содержательным светлым практическим делам, занятиям, в других.

Всё это позволяет уточнять и укреплять свою личностную индивидуальность, находить, в широком смысле слова, свою жизненную дорогу (со «своими людьми», «своей профессией», «своими увлечениями»), соответствующую психотерапевтически «собранной», прояснённой в творческих делах индивидуальности, своему характеру. Ведь только в этом случае появляется ощущение подлинности смысла своего существования. С эмоциональным оживлением, посветлением. Появляется возможностью жить отчётливо «по-своему» и при этом — продуктивно. Приносить посильную пользу окружающим (близким людям, обществу в целом, самому себе). Решая, таким образом, задачу становления психологической зрелости (использование занятий ТТСБ с целью профилактики душевного здоровья, с развивающей, педагогической целью). А также позволяя отринуть болезненно-несовершенные (невротические) способы реагирования (использование занятий ТТСБ с лечебно-психотерапевтической целью)» (с. 2–3).

Вот психотерапевтический рассказ К.Е. Горелова.

«Уходящее лето

Вечерами уже хочется одеть свитер, накинуть уютный шарф…

Свежо и тихо после дождя в вечернем лесу. Только где-то в траве робко, чуть слышно, совсем не так, как в июне-июле, стрекочут кузнечики. Темнеет всё раньше. Середина августа. И уже здорово чувствуется приближение осени.

Летнее тепло уходит не сразу... И комары немного мешают пока (до настоящих холодов) запечатлеть на фотографии (на память) уходящий день, на длинной выдержке.




Остановишься, чтобы сделать фотоснимок... И писклявые гости тут же садятся на пальцы, кусают, залетают за ворот, мельтешат у лица.

Чувствуют, наверно, приближение осени. И хотят ещё немного полакомиться, пожить...

Вспоминается одно из наших любимых (для участников групп и для меня тоже) хокку Басё (то, что читали и анализировали не раз на психотерапевтических встречах — занятиях, посвященных изучению замкнуто-углубленного характера)...

Мацуо Басё, странствующего поэта, который, наверно, похожим вечером… Только на другом конце света (Япония), и лет 350 (!) назад, написал [13, с. 581] (перевод В. Марковой):

И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьёт торопливо,
С хризантемы росу.

Наша мошкара не столь благородна, одинока и нежна, как та японская бабочка, но вот... вспомнилось.

Психотерапия, открывающая в тревожном страдающем инвалиде более или менее стойкое творческое вдохновение (Нравственная идея, Нравственное переживание, Смысл, Путь к Добру, Любовь) есть, думается, в данном случае высшая психотерапия. Она невозможна без рабочего вдохновения самого психотерапевта, его стремления неустанно совершенствоваться в своём деле до глубокой старости, изучая работу других психотерапевтов, сравнивая себя с ними. Невозможна такого рода психотерапия и без свободы от предпринимательского настроения в душе. Объясняется это тем, что психотерапия такого рода помогает преимущественно неуверенным в себе дефензивным ранимым инвалидам с обычно нераскрытыми духовными богатствами, робко внутренне-природно стремящимся к Добру, Духовности, Творчеству в широком понимании. Но таких несчастных тревожно-сомневающихся людей и подобных им немало среди страдающих пациентов сегодняшней тревожной России. Они являют собою особую скромную, но высокую нравственную ценность для нашей жизни, духовной культуры.

Как и гипнотическое лечение, рациональная (рассудочная) терапия, клинический кречмеровский анализ, другие естественно-научные методы психотерапии, клиническая терапия творчеством вышла из народной жизни. И тоже может существовать в своих достаточно элементарных началах. ТТСБ отличается о других, не естественно-научных, подходов терапии духовной культурой (арт-терапии, феноменологических, экзистенциально-гуманистических) внятной клинической зависимостью самовыражения от природных характеров, клинических душевных расстройств (клиницизм). Творческое самовыражение с творческим вдохновением исходит здесь, прежде всего, из природных характеров, клиники. И это существо ТТСБ сохраняется в её элементах (в её «искрах», мягких, даже нестойких, «волнах»). Как и в случаях гипноза, рассудочной терапии… Даже «крупицы» метода без подробного проникновения в характеры, с упоминанием хотя бы «примерных» «характеров», общих для людей, животных, растений [27], несут в себе эту природную «первичность» как существо ТТСБ. Не обязательно: тревожно-сомневающийся характер, напряжённо-авторитарный, синтонный и т.д. [10]. Достаточно — сообразных им: Застенчивой Берёзы, мощного Дуба, Меланхолического Кота и т.д. Этой «первичностью» природы объясняется и клинико-классическая повторимая неповтроимость в мироощущении клинициста, о которой шла речь. Напряжённо-авторитарный человек, но неповторимый… Это глубоко отлично от психодинамических подходов (там только повторимые концепции, теории) и от подходов феноменологических, экзистенциально-гуманистических (здесь часто только одна неповторимость).

Всегда помним: нравственность и безнравственность присущи любому характеру. Нет характеров нравственных и безнравственных. Можно говорить лишь о характерологической «физиономии» нравственности или безнравственности у какого-то человека [9]. И между выраженными нравственностью и безнравственностью существует сложный спектр смешанных «нравственно-малонравственных» умеренных чувств в нашей житейской суете.

Мироощущенческая реалистическая одухотворённая повторимая неповторимость открывается с жизненным клиницизмом и в художественно-психологической прозе Чехова. Конец позапрошлого века в России. Непрактичность (вместо западной прагматичности), лень, воровство, пьянство мужиков, а то и баб и, вместе со всем этим, простонародная жалостливость, совестливость, протрезвев, тяготение к христианскому добру при плохом знании Священного Писания. Сочувствие к кошке, которая глуха, потому что били (повесть «Мужики»). Жестокое «животное» Аксинья (повесть «В овраге») с её «наивной улыбкой». «И в этих немигающих глазах, и в маленькой голове на длинной шее, и в её стройности было что-то змеиное; зелёная, с жёлтой грудью, с улыбкой, она глядела, как весной из молодой ржи глядит на прохожего гадюка, вытянувшись и подняв голову» [69, с. 156]. В гневе она, плеснув кипятком, умертвила младенца дефензивной, молоденькой, терпеливой, доверчивой Липы, другой невестки старика-хозяина, чтобы младенец своим наследством от дедушки-хозяина не переступил ей дорогу к обогащению. Через три года эта Аксинья подмяла под себя и старика-хозяина. А Липа нагружает на станции вагоны кирпичом, радуется вечером, что день прошёл, отдохнуть можно, поёт по дороге домой с бабами и девками, тоже нагружавшими кирпичи. Встретив опустившегося старика-хозяина, низко кланяется ему, как и её мать Прасковья. «Липа достала из узелка у матери кусок пирога с кашей и подала ему. Он взял и стал есть». «Липа и Прасковья пошли дальше и долго потом крестились» [69, с. 180].

Таков великий писатель-клиницист Чехов.

Особенная, простонародная, повторимо-неповторимая жалостливость дефензивных чеховских женщин. Дефензивные инвалиды нашего времени заражаются этой жалостливостью, побуждающей сочувствовать из собственного горя другим страдающим, тянутся читать, слушать Священное Писание и Чехова.

Думается мне, все эти и многие другие основы и элементы терапии творческим вдохновением (в духе ТТСБ) возможно благотворно применять клиническому психологу и врачу-психотерапевту в местных поликлиниках по всей России, в психоневрологических диспансерах и каких-либо других амбулаториях. Для целительного, реабилитационного освещения души инвалидов (ветеранов, послеинсультных пациентов, психиатрических, порою безмолвно страдающих, больных).

Подытожу.

1. Читать дефензивному инвалиду, всею душой, проникновенно, вслух места из произведений, прежде всего, дефензивных писателей, показывать картины дефензивных живописцев. Помогать таким образом почувствовать созвучие с творцами, обретать хотя бы «искры» творческого целительного вдохновения. Кратко рассказывать о характерах. Объяснять, что это — творческое вдохновение и почему оно возникает.

2. Обратить внимание на чеховское, диккенсовское, другое дефензивное глубинное сочувствие человеческому горю, побуждающее к собственному сочувствию. Тоже грустно-светлому, оживляющему душу и тело мягким вдохновением, причастностью к миру Добра, кажется, вечному.

3. Нравственное, живое, вдохновенное переживание — это то, что «выше и сильнее всех внешних влияний», это чеховская «общая идея, или бог живого человека» («Скучная история»).

Литература

Литература
1. Архимандрит Алипий (Кастальский-Бороздин), Архимандрит Исайя (Белов). Догматическое богословие. Курс лекций. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2014. — 288 с.
2. Беленькая А.С. Разноцветные сумерки: размышления зрителя о некоторых картинах и художниках. — М.: Гуманит.-изд. центр ВЛАДОС, 2003. — 368 с., 48 с. ил.
3. Бербер Н.Н. Творческое коллекционирование как метод ТТСБ: возможность применения в психолого-психотерапевтических занятиях // Психологическая газета. 23 августа 2023 г.
4. Бурно М.Е. Больной человек и его кот. Психотерапевтическая проза о целебном творческом общении с природой. — М.: Приор-издат, 2003. — 336 с.
5. Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. — Изд-е 2-е, доп. и перераб. — М.: Академический Проект, Деловая книга, 2006 — 800 с.
6. Бурно М.Е. Клинический театр-сообщество в психиатрии (руководство для психотерапевтов, психиатров, кинических психологов и социальных работников). — М.: Академический Проект; Альма Матер, 2009 — 719 с., ил.
7. Бурно М.Е. Серафим и Чернуша // Вместе с Чеховым: сборник / ред. М.И. Буянов). — М.: Изд-во Российского общества медиков-литераторов, 2011. — С. 119–151.
8. Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением (отечественный клинический психотерапевтический метод). — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Академический Проект, Альма Матер, 2012. — 487 с., ил.
9. Бурно М.Е. Терапия творчеством и алкоголизм. О предупреждении и лечении алкоголизма творческими занятиями, исходя из особенностей характера. Практическое руководство. — М.: Институт консультирования и системных решений. Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2016. — 632 с., ил.
10. Бурно М.Е. О характерах людей (Психотерапевтическая книга). — Изд. 7-е, испр. и доп. — М.: Институт консультирования и системных решений, Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2019. — 592 с., ил.
11. Бурно М.Е. Народные русские волшебные сказки в клинической психотерапии // Христов братец. Русские духовные стихи, легенды и сказки. — М.: Пробел, 2000, 2019. — С. 479–489.
12. О прощении оскорбления. Рассказ Валентина Распутина «Василий и Василиса». К занятию в группе творческого самовыражения с депрессивно-дефензивными, ранимыми пациентами (ТТСБ) // Психотерапия. 2019, №10(202). С. 83–91.
13. Бурно М.Е. Психиатр Гречихин (психотерапевтическая проза и драматургия): В 4-х томах. — М.: ИП Иришкин Д.А., 2019. — 1120 с.
14. Бурно М.Е. Психотерапевтические пьесы и «сопровождаемое проживание» душевнобольных // Независимый психиатрический журнал. 2019. Вып. III. С. 84–87.
15. Бурно М.Е. Об известном в жизни целебном переживании «это мне близко (в природе и культуре)». Когда, по-моему, следует говорить об этом как о клинико-психотерапевтическом приёме в духе нашей Терапии творческим самовыражением (ТТСБ // Независимый психиатрический журнал. 2020. Вып. I. С. 55–56.
16. Бурно М.Е. «Огонь Прометея или Двенадцатиглавый змей» художника Н.С. Фомичёва // Психологическая газета, 19 октября 2020 г.
17. Бурно М.Е. К истории самобытной отечественной психотерапии // Психологическая газета. 14 марта 2021 г.
18. Бурно М.Е. Первый шаг в Терапию творческим самовыражением // Психологическая газета. 20 апреля 2021 г.
19. Бурно М.Е. «Река Потудань»: психотерапевтическое занятие по рассказу А. Платонова // Психологическая газета. 18 июня 2021 г.
20. Бурно М.Е. К терапии творческим общением с больной природой // Психологическая газете. 13 ноября 2021 г.
21. Бурно М.Е. «Успение» (к психотерапевтическому занятию в Терапии творческим самовыражением (ТТСБ) по картине Николая Фомичёва // Психотерапия. 2021. №2(218). С. 42–46.
22. Бурно М.Е. Рождественская Ель // Психотерапия. 2021. №3(219). С. 40–42.
23. Бурно М.Е. О психотерапевтической причастности к родному (к помощи российским психастеническим пациентам) // Психологическая газета. 5 февраля 2022 г.
24. Бурно М.Е. Коротко о терапии творческим самовыражением (ТТСБ) // Психологическая газета. 14 апреля 2022 г.
25. Бурно М.Е. Краткая история Клинической классической психотерапии (ККП) // Профессиональная психотерапевтическая газета. 2022. Вып. 9.
26. Бурно М.Е. О смелости робких людей (материал к занятию с пациентами в группе ТТСБ) // Психологическая газета. 24 июля 2022 г.
27. Бурно М.Е. О клинико-классической или клинико-психологической научности терапии творческим самовыражением (ТТСБ) // Независимый психиатрический журнал. 2022. Вып. II. С. 59–61.
28. Бурно М.Е. Символы и характеры // Психологическая газета. 29 декабря 2022 г.
29. Бурно М.Е. О художественных психотерапевтических рассказах клинициста // Независимый психиатрический журнал. 2023. Вып. I. С. 34–35.
30. Бурно М.Е. Заметка о терапии творческим самовыражением (ТТСБ) ветеранов с хроническим ПТСР (с увечьями тоже) // Психологическая газета. 20 июня 2023 г.
31. Бурно М.Е. О побуждении к лечебному писанию прозы // Психологическая газета. 7 ноября 2023 г.
32. Бурно М.Е. Тема текста и подтекста в полифонической прозе // Психологическая газета. 26 декабря 2023 г.
33. Бурно М.Е. Об основных психотерапевтических (душевных, психических) воздействиях (психотерапевтических «механизмах»), исходя из клиницизма. К панораме мировой психотерапии. Азбука клинического дела. Из записей к лекциям и семинарам на кафедре психотерапии Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования (Москва, 1970-2017 гг) // Профессиональная психотерапевтическая газета. 2023. Вып. 2.
34. Бурно М.Е. К лечению творческим общением с природой // Профессиональная психотерапевтическая газета. 2023. Вып. 4.
35. Бурно М.Е. О психастенических и психастноподобных пациентах России // Психологическая газета. 14 марта 2024 г.
36. Бурно М.Е. О психастенических и психастеноподобных пациентах России. Часть 2 // Психологическая газета. 28 марта 2024 г.
37. Бурно М.Е. Реабилитация ветеранов и терапия творческим самовыражением (ТТСБ) // Психологическая газета. 2 сентября 2024 г.
38. Бурно М.Е. Побуждение к стихотворчеству. Поэт Алексей Васильевич Кольцов: материалы к лечебному занятию // Психологическая газета. 15 октября 2024 г.
39. Бурно М.Е., Калмыкова И.Ю. Практикум по Терапии Творческим самовыражением (М.Е. Бурно). — М.: Институт консультирования и системных решений; Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2018. — 200 с.
40. Васильев В.В., Каменщиков Ю.Г., Каменщиков А.Ю., Молчанова А.В., Дерягин М.А. Опыт социально-психологической реабилитации пациентов, страдающих расстройствами шизофренического спектра с использованием метода терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно // Вестник неврологии, психиатрии и нейрохирургии. 2024. №9. С. 1097–1107.
41. Гоголевич Татьяна. Средняя Азия: путевые заметки. — ОТО г.о. Тольятти «Тольяттинская писательская организация», 2017. — 232 с.
42. Горелов К.Е. Психотерапевтический метод терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно в лечении и реабилитации пациентов с психиатрическим профилем заболевания // Антология Российской психотерапии и психологии / Под ред. В.В. Макарова. Вып. 9. — М., 2021. — С. 15–27.
43. Горелов К.Е. Театр-сообщество как инструмент психотерапии творчеством // Психологическая газета. 29 декабря 2024 г.
44. Калмыкова И.Ю. Клиническая психотерапия постпсихотической шизофрении. Часть 1. // Психотерапия. 2019. №3(195). С. 51–58.
45. Калмыкова И.Ю. Клиническая психотерапия постпсихотической шизофрении. Часть 2. // Психотерапия. 2019. №4(196). С. 30–40.
46. Иванова Г.Н. Разные квадраты: психотерапевтическая проза. — Волгоград: Принт, 2021. — 136 с.
47. Кречмер Э. Медицинская психология. Пер. с 3-го нем. изд-я. — М.: Жизнь и знание, 1927. — 352 с.
48. Кропоткин П.А. Этика: Избранные труды. — М.: Политиздат, 1991. — 496 с.
49. Левковская О.Б. Психотерапевтическая проза — инструмент для работы с детьми и подростками в русле Терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно // Психотерапия. 2018. №6(181). — С. 71–77.
50. Левковская О.Б. Психотерапевтическая проза — инструмент для работы с детьми и подростками в русле Терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно (окончание) // Психотерапия. 2018. №10(190). С. 71–77.
51. Маркова И.П. А.И. Яроцкий — основоположник отечественной клинической психосоматики // Медицинская психология в России. 2019. Т. 11. №2(55). 12 с.
52. Маркова И.П. Некоторые возможности творческого фотографирования в формировании самосознания (Трудное взросление, связанное с формированием самосознания, идентичности, пути помощи с использованием творческого процесса: Сборник материалов V всероссийской научно-практической конференции / Под ред. О.Б. Левковской, А.И. Копытина, И.А. Бурганова. — М., 2023. — С. 57–69.
53. Махновская Л. В. Возможно ли счастье в семьях душевнобольных? // Независимый психиатрический журнал. 2024. Вып. II. С. 35–36.
54. Мень Александр. Таинство, слово и образ. Богослужение Восточной Церкви. — Ленинград: Ферро-Логос, 1991. — 208 с.
55. Нейрокогнитивная реабилитация: Руководство / под общ. ред. Г.П. Костюка. — М.: КДУ; Добросвет, 2023. — 280 с.
56. Орлова Т.В. Два Христа // Психотерапия здоровых. Психотерапия России. Практическое руководство по Характерологической креатологии / сост. и отв. ред. Г.Ю. Канарш; общ. ред. М.Е. Бурно. — М.: Институт консультирования и системных решений, 2015. — С. 283–291.
57. Орлова Т.В. Краткосрочный вариант терапии творческим самовыражением Бурно в паллиативной онкологии. — Lap Lambert Academic Publishing, 2019. — 146 c.
58. Позднякова Ю.В. Психотерапевтические рассказы, созданные в ТТСБ, на занятиях с тревожно-депрессивными детьми, подростками // Психотерапия. 2018. №6. С. 58–62.
59. Позднякова Ю.В. Анри Руссо. Материалы для лечебного занятия по методу ТТСБ // Психологическая газета. 6 сентября 2023 г.
60. Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением / Под ред. М.Е. Бурно, Е.А. Добролюбовой. — М.: Академический Проект; ОППЛ, 2003. — 880 с., ил.
61. Савельева А.В. Ундоротерапия. — Ульяновск: ОГУП «Областная типография «Печатный двор»», 2006. — 440 с., ил.
62. Смирнова Татьяна (Т.Е. Гоголевич). Мой остров (повести и рассказы). — Тольятти: Литературное агентство В. Смирнова, 2009. — 192 с.
63. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. — Изд. 3-е, испр. и доп. — М.: Академический Проект, 2004. — 992 с.
64. Тарасенко Л.А. Об индивидуальной терапии творческим самовыражением (ТТС) // Психотерапия. 2006. №5(4). — С. 30–32.
65. Тарасенко Л.А. Психотерапевтические приёмы в индивидуальных встречах с пациентами в Терапии творческим самовыражением (ТТС) // Психотерапия. 2009. №5(77). — С. 22–28.
66. Чадаева А.Я. Православный Чехов. — М.: ПолиМЕдиа, 2005. — 240 с.
67. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем в 30 томах. Соч. в 18 томах. Соч., т. 7. — М.: Наука, 1977. — 736 с.
68. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем в 30 томах. Соч. в 18 томах. Соч., т. 9. — М.: Наука, 1977. — 544 с.
69. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем в 30 томах. Соч. в 18 томах. Соч. т. 10. — М.: Наука, 1977. — 496 с.
70. Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления. — М.: Московский рабочий, 1960. — 352 с.
71. Яроцкий А.И. Идеализм как физиологический фактор. — Юрьев: Императорский Юрьевский Университет, Типография К. Маттисен, Юрьев, 1908. — 304 с.
72. Яроцкий А.И. Ценность религии с биологической точки зрения (Лекция, прочитанная в Обществе Студентов Медиков при Юрьевском Университете). — Юрьев: Типография К. Маттисена, 1915. — 78 с.
73. Gorelov K.Е. “Psychotherapeutic stories” as an aspect of Therapy by means of creative self-expression by M. Burno (TCSEB) // Anthology of Russian Psychotherapy and Psychology. Issue 10. Proceedings of the First Intercontinental Extraterritorial Congress “Planet of Psychotherapy 2022: Children. Family. Society. Future” (Moscow and online, June 23-26, 2022), 2022, 448 p. — Pp. 39–47.

2025 г., Рождество

Психологическая газета

---

На развитие сайта
​