Тягал "Русланы" не затем, чтобы  увековечиться в книгах рекордов. А чтобы с собой, уже сильным, потягаться, со своими колоссальными возможностями поиграть. Как ни парадоксально, это в чем-то сложнее, чем когда ты, еще неофит, пытаешься первоначально преодолеть себя. Это бой со слабачком. Да ты пока и не задумываешься, просто решаешь задачу. С успехами растет самосознание. И вот тогда становится по-настоящему трудно.  Написать первый гениальный роман проще, чем второй - хотя бы потому, что он должен быть, как минимум, таким же гениальным. А еще лучше - более. Читатель не заметит - самосознание подскажет: ты тиражируешь свою гениальность, ты проиграл сильному.  Так же как и ставить рекорды легче, чем их бить. Особенно, если и первый - твой. 
 

У японских писателей была традиция: на взлете брать новое имя и под этим именем - писать по-новому. Задача вдвое усложнялась. Нужно было не только утвердить новое имя в глазах читающей публики, коллег по цехов и критиков, но и утвердиться в собственных глазах. А ведь со сменой имени прежняя сила никуда не девалась, оставалась при тебе. Иногда - в виде инерции. Приходилось одолевать и этой, порой инерционную силу. Не потому ли Владимир Турчинский так упоенно пробовал себя в самом разном? И все у него превосходно получалось, везде он одерживал победу.
 
Потому что когда-то Турчинский раз и навсегда избрал самого сильного соперника, суперсоперника - самого себя. Вспоминаю слова великого тренера, основоположника всемирно известной Якутской (Чурапчинской) школы вольной борьбы Дмитрия Петровича Коркина. Он говорил своим ребятам: хотите достичь спортивных высот - станьте прежде "чемпионами своей судьбы". И они становились, а потом выигрывали золото на мировых первенствах. Владимир Турчинский, несомненно, был многократным олимпийским чемпионом-рекодсменом своей судьбы.

А смерть - не соперница, она просто берет готовенькое из жизни. Часто - лучшее, увы. 

Один мой товарищ справедливо заметил: Турчинский в наши дни являл собой редкий, исключительный пример здорового, положительного символа, идеал, на который могли бы равняться современные мальчишки. И дети, действительно, тянулись к нему. . .
 

Светлая память. 

Владимир Кудрявцев