14 апреля в Государственной Думе состоялся круглый стол «Как России осуществить инновационный прорыв: взгляд самих инноваторов и ученых». В его работе приняли участие более двадцати ведущих российских ученых, в числе которых были признанные лидеры отечественной науки. Доктор экономических наук, профессор, заместитель руководителя фракции «Справедливая Россия» Оксана Дмитриева особо отметила, что основная задача, которую поставили перед собой организаторы – фракция «Справедливая Россия» в Государственной Думе, – выяснить мнение самих ученых разных специализаций и представителей инновационных компаний на инновационную политику страны.

Круглый стол прошел в режиме «мозгового штурма». Каждому из участников была предоставлена возможность оценить основные направления стимулирования инноваций и научной деятельности в России, проблемы поддержки прорывных научных направлений, проблемы коммерциализации научных знаний и проблемы создания Центра исследований и разработок по типу Силиконовой (Кремниевой) долины в России. Участники круглого стола – депутаты Государственной Думы – специально воздержались от длительных выступлений, чтобы предоставить возможность высказаться ученым. По окончании Оксана Дмитриева, внимательно изучив все документы, подвела итоги работы.

Оксана Дмитриева, модератор и организатор дискуссии, первый заместитель руководителя фракции «Справедливая Россия», профессор, доктор экономических наук:

«Следует отметить, что все участники "круглого стола" высказали много общих позиций, которые поддерживались всеми учеными, но все-таки в позициях есть и разница. Точка зрения зависит от того, какую науку представляет ученый – фундаментальную или прикладную, к какому принадлежит поколению; от того, представляет ли участник успешное учреждение науки, научную школу или тот научный коллектив, который испытывает финансовые, организационные и прочие трудности. Однако, первое, то, что было отмечено всеми участниками как главная проблема – низкий престиж науки и профессии ученого, отсутствие в стране культа науки и интеллекта. В обществе нет ощущения, что ученый – престижная специальность.

Вторая проблема – невостребованность результатов научных исследований, в том числе и прикладных, экономикой. Экономика, промышленность не предъявляет спрос на инновации, на научные разработки. Те отрасли, которые могли бы создать спрос на них, сами находятся в разрушенном состоянии.

Третья проблема – отсутствие в стране крупных научных проектов. В отличие от СССР, современное государство не ставит перед учеными глобальных задач, вроде покорения космоса или атомного проекта. А именно такие, глобальные для государства задачи, стимулируют широкомасштабные научные исследования.

Четвертая проблема – «самоуспокоенность» элиты, которая живет на нефтегазовых доходах. Поскольку элита эти доходы регулярно получает, то и в инновациях она не заинтересована. К сожалению, как совершенно справедливо отметил Нобелевский лауреат Жорес Алферов, среди государственных деятелей мало «технократов» – людей, имеющих широкий технический и научный кругозор.

Пятая проблема – финансовая. О низкой заработной плате, отсутствии социального пакета в сфере науки говорили абсолютно все участники "круглого стола". Отдельно обсуждалась необходимость обеспечения жильем молодых ученых – механизмы могут быть различны, но эта проблема требует решения в любом случае, если мы хотим привлечь и сохранить для страны молодых и талантливых ученых. Много проблем, совершенно отдельных, но не менее важных и у отраслевой науки. В настоящее время отраслевая наука практически полностью разрушена. Ни одна из существующих сегодня в отраслевой науке организаций не может полностью осуществить полный комплекс разработок, «от» и «до» для какой-нибудь из отраслей экономики или отдельного предприятия. Поэтому поступило предложение на базе предприятий или учреждений отраслевой науки создавать инжиниринговые компании по отраслям, способные целиком реализовывать крупные проекты. Например, инженерные или опытно-конструкторские. Здесь же стоит задача о недопустимости противопоставления на государственном уровне вузов и академии наук.

И последнее, что хотелось бы отметить – малые инновационные предприятия сегодня не имеют доступа во вновь создаваемые технопарки или бизнес-инкубаторы, которые в большинстве пока сдаются в аренду под рестораны. Участники "круглого стола" отметили, что сама система создания таких технопарков себя дискредитировала, а для тех, кто реально занимается инновационной деятельностью там, к сожалению, места нет…».

Далее мы, по возможности сохраняя «прямую речь» участников Круглого стола, представляем наиболее интересные фрагменты дискуссии.

Жорес Иванович Алфёров, лауреат Нобелевской премии, академик РАН, вице-президент РАН:

«Главная задача страны – возрождение наукоемких отраслей промышленности»

«Мне хочется сказать следующую вещь. Очень разумно, что мы этот "круглый стол" проводим. Конечно, мы не решим все проблемы сразу. Было много очень полезных и нужных выступлений. Поскольку я представитель пожилого поколения, я хочу сказать, что в 1946 году в разрушенной стране, когда было совершенно очевидно, что нам, иначе все итоги войны будут перечёркнуты, нам нужно делать атомное оружие. Было принято постановление правительства не по атомному оружию, а по развитию науки и образования. Потому что было понято, что в целом для того, чтобы выводить страну на новый технологический уровень, нам нужно развивать науку и образование в стране. Кстати, тогда зарплаты научных сотрудников резко выросли. И кандидат наук, защитив кандидатскую диссертацию, буквально на следующий день становился старшим научным сотрудником и получал зарплату 3тысячи рублей. Три тысячи рублей это был персональный оклад директора большого завода. И это, конечно, поскольку материальные стимулы очень важны, способствовало повышению престижа научного работника.

Я думаю, что много очень причин той тяжёлой ситуации, которая сложилась у нас сегодня. Я помню, как в 2000 году, когда ваш покорный слуга получал Нобелевскую премию, и компания "Би-Би-Си" проводила "круглый стол" с новыми лауреатами и задавала разные вопросы. И мой сосед слева прекрасный экономист Чикагской школы экономики, профессор Джеймс Хекман сказал такую фразу, я его цитировал после этого не раз, вторая половина ХХ века, научно-технический прогресс полностью определялся соревнованием СССР и США. И очень жаль, сказал представитель Чикагской школы экономики, что это соревнование завершилось, закончилось. Нужно сказать, что это соревнование, наличие двух систем очень сильно и активно способствовало развитию реальной экономики, когда достижения науки, в том числе информационные технологии, способствовали развитию именно реальных систем и реальной экономики. А вот после того, как оно завершилось, в том числе и по этой причине, в мире стали бурно развиваться финансовые пузыри. И информационные технологии обслуживают в первую очередь эти финансовые пузыри.

Теперь ситуация в нашей стране особенно тяжёлая. Это очевидно. Потому что мы эти 20 лет потеряли. Технологическое развитие шло необычайно быстрыми темпами на Западе. Я думаю, что одна из очень существенных причин заключается в том, что в последнее время средства вроде тратятся не такие малые, но решаются не проблемы, а пилятся деньги, выражение такое уже появилось. И это происходит, в частности, и потому, что это всё делается, в том числе и на высоком уровне, абсолютно непрофессионально. Профессиональный уровень у нас резко упал в очень многих областях. Потому что пилить деньги – это одно, а сформулировать наиболее важные, существенные задачи, которые нужно решить для технологического рывка страны, это совершенно другое. Нужно понимать эти задачи и без этого мы, вообще говоря, не сможем их решать. Поэтому совершенно необходимым условием является продвижение в эшелоны власти профессионалов, профессионалов не просто в профессиональном менеджменте, а профессионалов – технократов, профессионалов, понимающих необходимость развития вполне определённых областей. И именно профессионалы должны сформулировать, какие направления в первую очередь мы должны развивать, какие направления сыграют ускоряющую роль для экономического, социального развития страны в целом. Это совершенно необходимая вещь и решать её, конечно, крайне необходимо, используя все ресурсы.

Но мы имеем сейчас то, что имеем. И наша задача в том, чтобы из этой ситуации мы стали выходить. Безусловно, об этом много говорили здесь, и я хочу сказать ещё раз, противопоставление вузов, в университетов и академии наук, если угодно, по старой терминологии я назову это вредительством. Это направлено вообще во вред стране, во вред развитию страны. Можно говорить, спорить: почему, как реально научный потенциал удалось сохранить, прежде всего, в академии наук. И этот научный потенциал нужно использовать. Никто не говорит, что не нужно развивать науку в университетах. Никто не говорит, я знаю, я много езжу в последнее время в стране. Но противопоставлять – никоим образом. Атака на Российскую академию наук, где сосредоточен основной научный потенциал, где выращены многие научные кадры, которые, часть из них уехала за границу, потому что такие условия были у нас, – это совершенно полное безобразие. И мы должны встать на защиту академии. Мы должны, действительно, что-то менять в академии, реформировать, вводить новые проекты. Мы это делаем, но это не означает, что нужно противопоставлять академию другим научным организациям и топить её. Между прочим, декабрьская сессия Российской академии наук по исследованиям мозга человека, где в основном выступали сотрудники Российской академии наук, продемонстрировала очень высокий уровень наших работ в этом отношении, продемонстрировала, какие ведутся сегодня исследования, в том числе молодёжью.

Например, для меня работы, которые докладывал Константин Анохин, были необычайно интересны. И я рад, что такие внуки есть у такого деда, как Пётр Кузьмич Анохин, и что такие молодые люди у нас появляются, и появляются у нас в академическом университете. Очень много мы сейчас говорим о коммерциализации результатов, об инновационных проектах. Я бы хотел отметить здесь следующую вещь.

Понимаете, я, например, занимаюсь не коммерциализацией, а внедрением своих научных результатов с 1953 года, почти всё время. Я знаю, какие были дефекты и недостатки в старой системе, но, понимаете, индустрия-то была, электронная промышленность в стране была, "Средмаш" был. Мы знали, куда нужно это всё передавать, мы могли смотреть, какие системы вредные, какие плохие, какие медленные.

Необходимое условие – возрождение высокотехнологичных отраслей промышленности, включая машиностроение, которое стало совершенно иным сегодня. И при этом я говорю, вся наша система должна быть направлена, и это главная задача страны, важнее просто нет – на возрождение наукоёмких отраслей промышленности.

Для всего: для социального развития, для медицины. Мы должны очень профессионально выбирать наиболее важные центральные направления для этого дела. Это влечёт целый ряд изменений в системе образования. Мы должны иначе готовить людей через аспирантуру для хайтека, должна в аспирантуре развиваться максимальная образовательная компонента тоже. Мы должны учитывать, как реально совмещать магистратуру с бакалавриатурой. Она всё равно уже есть. При этом мы должны чётко формулировать, что бакалавр не специалист, и эта двухуровневая система хороша только тогда, когда, окончив бакалавриатуру, человек поступает в магистратуру и имеет возможность несколько изменить профиль и всё прочее.

Мы знаем, мои коллеги, сотрудники, которые работали со мной много лет, знают, как в эти тяжёлые времена мы использовали, прежде всего, выживали, благодаря международным проектам. Интернациональный характер мировой науки помогал нам всегда, и международные проекты спасали, и мировое сообщество учёных беспокоилось о нашей науке гораздо больше, чем власть имущие, и мы сегодня должны использовать этот международный потенциал. Но при этом, простите, мы должны понимать, что международный потенциал международным потенциалом, но, прежде всего, мы должны профессионально определить, чётко формулировать. Для этого нужно повышать статус Российской академии наук. Правильно, и в Конституции это прописано.

Теперь "кремниевая долина" всё говорят, они же символические слова. Это, в принципе, идея общая, а хорошо бы, чтобы и у нас вот так всё бурно развивалось. Так нам нужно думать, как в наших условиях обеспечить, прежде всего, развитие науки и образования. Потому что экономика нормально может развиваться только тогда, когда востребованы научно-технические результаты. Востребованность науки важнее. финансирование Академии наук упало в 1992 году примерно в 10-12 раз. Целый ряд институтов, которые имели много источников финансирования, как мой родной Физтех, потеряли в 20 раз. За эти 20 лет мы выросли в три-четыре раза только, и, по-прежнему, в шесть-восемь раз имеем меньше финансирования, чем в советский период. Но при этом я говорю, мы не просто потеряли отраслевую науку, мы потеряли высокотехнологичные отрасли промышленности. И над этим нужно очень серьёзно думать».

Борис Сергеевич Кашин, депутат Государственной Думы от фракции КПРФ:

«Инновация в стране, которая деградирует, невозможна»

«Я так хочу сказать, по-крупному инновация в стране, которая деградирует, невозможна. Не будет ни востребованности науки, не будет ни кадров, которые эту науку могут двигать. Если мы говорим о востребованности, я вам два примера приведу, в которых вообще никаких инвестиций серьёзных не надо.

Пенсионная реформа 2002 года, фракция КПРФ пишет письма неоднократно в Пенсионный фонд: привлеките учёных для расчёта этой всей системы. Во всём мире без этого вообще никто не встаёт с места, как говорится. Полный отказ. В результате мы имеем банкротство фактически Пенсионного фонда, и об этом постоянно говорим.

Второй пример, был я в финансовой академии, выступал на Учёном совете и критиковал, что «вот, экономисты кризис прозевали». Они говорят, ничего подобного, дали мне отчёт финансовой академии за февраль 2008 года, доклад правительству, где написано, что кризис будет развиваться с вероятностью большой, и вот по той схеме, по которой он развивался. Никакого запроса от власти не было, никакого, соответственно, использования науки нет. Поэтому первый шаг требует единственного – политической воли.

У нас есть программа, у КПРФ таких первоочередных действий, нужно утвердить список тем, в которых без заключения учёных мы не можем ничего достичь. Это вполне посильная задача. За месяц могли бы сделать. Они категорически до сих пор уклоняются. Снова сейчас, допустим, ту же пенсионную реформу осуществляют в тайне, и никто ничего не знает. Вот так с востребованностью.

Кадры. Что нужно для того, чтобы всё это двигалось? Вот я прочитал в энергетическом институте студенческую газету "Энергетик". Всё написано, три позиции: достойная зарплата, достойные условия труда, уважение в обществе. Казалось бы, всё. Что мы имеем? Зарплату, если платят аспирантам 1500 рублей стипендию и требуют от них что-то получить, то, естественно, это просто натуральная профанация. Условия труда, об этом никто не говорит. Не говорят потому, что у нас, к сожалению, руководители научных учреждений и вузов, они немножко оторвались от массы. Извините меня, в заштатном вузе за границей каждый преподаватель имеет комнату, кабинет, компьютер и условия работы. У нас на 27 человек две комнаты. Это реальность такая, с которой мы сталкиваемся. Создают какие-то суперпрожекты, а базовых вещей никто не хочет обеспечить. Это, в частности, МГУ. Но если мы поедем вдаль, кстати, сейчас на периферии часто лучше, но всё равно никто не сформулировал, какие требования и какие условия работы кадров, профессоров, преподавателей. ВАК, кстати, совершенно свои функции не выполняет. Плодятся специалисты по одним специальностям. Совершенно недостаточно специалистов по базовым специальностям. Уже скоро по фундаментальным наукам некому будет защищаться. Никаких предложений о повышении именно оплаты труда этой категории, которая должна двигать инновации, нет. Об уважении говорить у нас не приходится, потому что по всем опросам рейтинг учёного упал ниже некуда. Его никто ни о чём и не спрашивает. Мы считаем, что демократизация, как говорится, руководители об этом иногда забывают, надо западные хотя бы стандарты прав учёных обеспечить в нашей стране. У нас сейчас бесправные профессора и преподаватели. Как ректор захочет, как директор захочет, так они и будут работать. Пока мы не обеспечим это, народ будет уезжать. У нас большинство молодых, к сожалению, хотят уехать. Такие очевидные проблемы.

Что мы предлагаем на данном этапе? Вот три простые вещи.

Первое, с учётом того, что в острую фазу перешел вопрос, как двигаться дальше. Провести совещание политических партий у президента, где можно было бы публично все позиции высказать, потому что уходит власть от формулировки своих позиций. Почему это нужно? Потому что, к сожалению, Академия наук, вузы ведущие не способны оказались высказать чёткие требования к власти. Это естественно, потому что за ними ответственность за коллективы, их нельзя винить, потому что если будешь много требовать, то, соответственно, можно свои главные задачи не выполнить. Это функция политической системы – обеспечить это дело.

Второе. Провести слушания в Государственной Думе по этой теме.

И третье. В Уставе Академии наук написано, что это ведущее главное научное учреждение. Никто не должен это оспаривать, это факт реальный. Все проекты инноваций должны получать обоснованное заключение из Академии наук. Тогда будут и академики отвечать за свои слова, и тогда у нас не будет такого, извините меня, поверхностного, мягко совершенно говоря, отношения к инновациям».

Вячеслав Михайлович Бузник, академик РАН, доктор химических наук:

«Когда я оканчивал школу, то в перечне профессий у мальчиков на первом месте стоял физик-ядерщик»

«Первая проблема, самая основная, мне кажется, это то, что нынешняя промышленность, нынешний бизнес, нынешняя экономика не заинтересованы в инновационных разработках. Все, что угодно делается, махинации какие-то, комбинации и если некуда деваться без научно-технической разработки, тогда ищут что-то за рубежом, когда там не находят, тогда только начинается вот эта работа. Сейчас единственная цепь, которая каким-то образом требует запроса со стороны Академии наук, это военно-промышленный комплекс. И связано это с тем, что там без отечественного оборудования, без отечественных материалов не обойтись…

Теперь по оплате труда и социальному пакету специалистов. Есть один тяжелейший момент, особенно для замкнутых систем, для академгородков: Новосибирск, Черноголовка и все остальные, это жилье для молодёжи. Он характерен и для Москвы. Это, я считаю, ненормальная ситуация, когда человек, работая всю жизнь, не может заработать себе на жилье. Поэтому он и старается отправиться туда, где ему предоставится вот это жилье. И вопрос предоставления жилья в первую очередь молодым, он один из основных…Только финансовыми, материальными средствами людей в науке не удержишь, они в основном там работают из-за интереса, из-за потребности что-то получать. Но этот интерес и их деятельность должны возникать со стороны государства, со стороны руководства. Когда я оканчивал школу, то в перечне профессий у мальчиков на первом месте стоял физик-ядерщик. Если сейчас мы сделаем вот такой опрос, то я не думаю, что люди, выходящие из школы, знают, что есть ещё такие физики-ядерщики…».

Александр Степанович Бугаев, академик РАН, заведующий кафедрой МФТИ:

«У нас пенсия ученого непозволительно низка»

«Российский фонд фундаментальных исследований – один из основных источников финансирования для активно работающих научных групп. Бюджет РФФИ на этот год практически вдвое меньше того, что планировалось: шесть миллиардов рублей вместо 12. Это происходит в кризисные времена, когда и Америка, и Франция, и другие страны практически удваивают бюджеты своих национальных научных фондов.

Это совершенно, на мой взгляд, недопустимая вещь…

Что касается инноваций. Это написано во многих источниках и очевидно, что мы делаем многие хорошие инновационные проекты. Реализовать их на практике не можем. Значит надо двигать эти проекты за рубеж. Вот здесь масса препонов, начиная с простых таможенных барьеров, и кончая гонениями на учёных со стороны спецслужб и так далее…И в завершение, что касается социального пакета. На Украине, например, которая намного беднее России, лет пять-семь назад, кстати, одним из учёных, который был вице-премьером, была введена так называемая научная пенсия. И все знают, что есть научная пенсия, которая позволяет людям уходить спокойно, освобождая места молодёжи, когда они там достигают пенсионного возраста, и эта пенсия намного достойнее, чем пенсия у нас. У нас пенсия учёного непозволительно низка».

Юрий Викторович Наточин, академик РАН, доктор медицинских наук:

«Без профессионализма мы погибнем»

«Если мы хотим, чтобы была инновационная экономика, нужно воспользоваться тем, что есть – Академия наук. Это действительно единственное место в стране, где наибольшее количество профессионально работающих специалистов, которые могут это делать. Когда огромные деньги переводятся туда, где нет специалистов, числом их много, но ведь не число определяет. Первое, это профессионализм. Без профессионализма мы погибнем. Второе. Дело не в деньгах. Без них невозможно, всякий понимает. Но так, как уронили в нашей стране престиж тех, кто занимается наукой, это просто уму непостижимо. Это ведь не требует денег. Это требует иного отношения. Привлекать нужно тех, кто сильнее. И это знают все. У нас есть препараты в несколько раз дешевле, которые можно сегодня применять больным, в шесть раз дешевле, чем любое западное средство. У нас ни одна фирма не купит его. Средство разрешённое, всё в порядке. Просто это невыгодно. Выгодно торговать дорогими и ещё больше завышать цену. Должна быть какая-то государственная политика в этом отношении…».

Александр Алексеевич Горбацевич, член-корреспондент РАН, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой квантовой физики и наноэлектроники МИЭТ, первый проректор по научной и учебной работе Санкт-Петербургского Академического Университета научно-образовательного центра нанотехнологий РАН:

«Финансировать нужно в первую очередь людей, социальную сферу»

«Создаются технопарки, вкладываются немереные деньги в исследовательские университеты, что-то ещё строится, закупается, монтируется, инсталлируется, но это всё железо. И, общаясь с людьми, профессионально работающими в сфере поиска проектов и новаций, постоянно сталкиваюсь с тем, что в России уже близок к исчерпанию тот, казалось бы, богатейший источник всевозможных достижений и идей фундаментальных и прикладных. То есть, сфера «пробуксовывает». Есть сильные сомнения, что это железо, которое закупается, будет эффективно использовано. Конечно, нужно бороться с бесправием, нужно повышать социальный статус, давать людям гарантии. Нужно менять отношения к ним. Иначе всё это – попытка построить дворец на очень зыбком фундаменте, болоте фактически. Но даже, я думаю, к сожалению, если такие коррективы и будут внесены и будет реализована какая-то обратная связь по наиболее перспективным и востребованным направлениям, боюсь, что опыт последних лет приводит к горькому выводу, что успеха всё равно не будет. Экономика наша устроена не так, как должна быть устроена. Главное, чего нет – востребованности, нет запроса».

Михаил Владимирович Дубина, член-корр. РАН, д.м.н., заведующий кафедрой и лабораторией нанобиотехнологий Санкт-Петербургского Академического Университета РАН, член-корреспондент Академии наук:

«Создать идеологию культа науки в России. Это цель»

«Мне хотелось бы привести цитату, может быть, из близкого мне по области деятельности последнего, кстати, Нобелевского лауреата от России в области физиологии и медицины Ильи Ильича Мечникова. Он сказал примерно такую фразу, "несмотря на исконную склонность русских людей к теоретизированию, наука в России находится в загоне и на неё нет спроса". Это он сказал в 1907 году, за год до Нобелевской премии. Прошло 100 лет, и мы стоим перед тем же вопросом. И, если посмотреть в исторической перспективе, то за это время, после – «на науку нет спроса» у нас был советский период. Когда был взрыв идей, инноваций. Сейчас у нас два пути. Либо нам делать ставку на технологии, то есть оснащать технологией, у нас есть средства за счёт продажи ресурсов наших, собственно, исконных природных ресурсов. Купить линию "Интела" или линию "Хьюлет пакерда" по основным направлениям тех технологий, которые есть сейчас. Поставить в России, посадить туда оставшихся людей, либо нанять китайцев, и производить продукцию, которая займёт определённые ниши на международном рынке и так далее. Мы выйдем на определённую ступень. Либо сделать ставку на ту социальную прослойку людей, которую мы теряем. Людей, которые видят цель и смысл жизни своей в науке, в поиске нового, в творчестве. Это и есть их жизнь. Сейчас это всё девальвируется. Уходят, к сожалению, люди, которые помнят то время, когда наука действительно была целью и смыслом существования…».

Юрий Моисеевич Каган, академик РАН, профессор, главный научный сотрудник Института сверхпроводимости и физики твердого тела Российского Научного центра "Курчатовский институт":

«Когда я молодым человеком пришёл в атомный проект, у нас по каждому направлению можно было найти выдающегося учёного. И более того, по основным направлениям это были 35-45-летние люди»

«Я должен сказать, что у нас произошла катастрофа, потому что за двадцать лет или двадцать пять у нас почти все то, что называется прикладными институтами, разрушено. Вместе с «несырьевой» экономикой, вместе с «несырьевой» промышленностью.

Вообще, прикладная наука ни в коей мере не является наукой второго сорта. Но это другие институты, цель которых ясна, и она другая. Вот это можно планировать. Но только эти планы могут быть короткие. Когда я читаю экономические планы до 2050 года, я потрясаюсь, как можно сейчас создавать эти планы на такое время, когда неизвестно, что будет через семь лет.

Когда я молодым человеком пришёл в атомный проект, самое поразительное, что было, это то, что у нас по каждому направлению можно было найти выдающегося учёного. И более того, основные люди, которые несли это, это были 35-45-летние люди. Все научные руководители в атомном проекте были в этом интервале возраста.

И, с моей точки зрения, человеческая инфраструктура может быть ещё более существенна, чем аппаратурная инфраструктура. Потому что мы и при советской власти работали на довольно плохих приборах. Но, вместе с тем, за счёт сознания делали очень хорошие работы. И это определяло то обстоятельство, что с нами на Западе готовы были иметь совместные работы. И лучшее, что нужно было сделать, точнее, измерить, измеряли, предположим, на чужом оборудовании. Но идеи, собственные идеи, они рождались здесь…».

Иван Дмитриевич Грачев, кандидат физико-математических наук, депутат Государственной Думы, «Справедливая Россия»:

«Влияние на исполнительные решения научной элиты страны сегодня близко к нулю»

«Звучала мысль: продвигать во власть профессионалов. На мой взгляд, она чрезвычайно важная и на самом деле абсолютно конкретная. Вот если посмотреть глубинные причины отношения такого к науке, провала нашей высокотехнологичной промышленности, то мы быстро придем к простой вещи. Ее можно на примере взять и показать. Весь церн, насколько я понимаю, бак этот, он обошелся меньше, чем сочинская Олимпиада. То есть затраты на сочинскую Олимпиаду, последствия от которой достаточно спорные, они больше, чем затраты на адронный коллайдер, последствия которого для Европы чрезвычайно значимые. Но почему выбирается сочинская Олимпиада? Потому что в правящей элите понимают, что такое сочинская Олимпиада и не понимают, что такое церн. То есть влияние на исполнительные решения научной элиты страны, оно сегодня близко к нулю. И эту задачу надо пытаться решить. То есть она должна, с моей точки зрения, ставиться и решаться в практической плоскости. Теперь о конкретных вещах. Что можно сделать, не дожидаясь решения крупных вопросов? Вот то, что касается инноваций. Понятно, что фундаментальная проблема там – это огромные ошибки в измерении рыночной стоимости знаний. Потому что инновации – это превращение знаний в деньги, в товары. При любых оценках, там какая бы комиссия этого ни делала, даже если она состоит из профессионалов, это всегда, особенно в коррумпированной стране, будет с огромными ошибками осуществляться. И, соответственно, тогда в основе ее поддержки должны какие-то автоматические методы, в частности налоговые методы. Мы практически весь пакет в этой части сделали, который опирается на узенькое определение инновационной деятельности и так далее. Я думаю, что есть практические вещи, часть из которых можно и сегодня провести».

Виктор Евграфович Шудегов, профессор, доктор физико-математических наук, заместитель председателя Комитета по образованию Государственной Думы:

«Когда принимаются решения, к сожалению, очень редко используется мнение ученых»

«Уважаемые коллеги, буквально два слова ещё хочу отметить, что вы можете использовать нашу фракцию, прежде всего, для законодательных инициатив. Всё, что касается поддержки науки, безусловно, всегда вы найдете в нашем лице, в нашей фракции такую поддержку. Более того, здесь уже сегодня было абсолютно правильно сказано, что когда принимаются решения, к сожалению, очень редко используется мнение ученых.

Но вот я приведу только один пример. Плоская шкала налогообложения. Ведь известный вам всем академик Львов говорил, что если бы в Соединённых Штатах Америки была плоская шкала налогообложения, то в Соединённых Штатах Америки не было бы сегодня образования, не было бы той науки, и не было бы армии. Вот цена вопроса. Если бы прислушались к учёным, по крайней мере, к оппозиционным партиям по этой части, законопроект у нас, у фракции готов, и более того, в программе у нас записана эта идея, можно было бы решить массу вопросов.

Я считаю, что про научные пенсии, наверное, вопрос нашей фракции нужно поднимать. Безусловно, нельзя сразу все проблемы решить, но если мы будем вместе, сообща выступать и мы, депутаты, и вы со своей стороны на вашем уровне, то думаю, что, в конечном итоге, нас услышат, и вопрос будет решён».

Михаил Вениаминович Угрюмов, академик РАН, заведующий лабораторией в Институте биологии развития им. Н.К. Кольцова:

«Мы потеряли, в конце концов, прикладную науку. И сейчас добивают фундаментальную науку»

«Вот сегодня на заседании прозвучало одно ключевое слово "деградация". Причём это слово относится ко всем сферам нашей жизни и, в том числе, и к науке. И вопрос встаёт: каким образом деградация создаётся? Создаётся не только позитив, но и создаётся негатив. Первое – это создание хаоса в системе. Так мы потеряли Советский Союз в своё время, политический хаос был. Потом мы потеряли экономику в начале 90-х годов. И мы потеряли, в конце концов, прикладную науку. И сейчас добивают фундаментальную науку. Вот сейчас даже в руководстве Академии наук звучат такие слова, что Академия наук действительно себя исчерпала, всё, надо искать какие-то новые формы, и уже там вроде бы в фундаментальных исследованиях выдвинулись какие-то новые организации, которые доминируют. При 14 процентах всех исследователей России в Академии наук, 14 процентов, в академии по международным публикациям, а это основной продукт фундаментальных исследований в рынке, создаётся от 55 до 70 процентов продукта по сравнению со всем остальным исследовательским сектором страны. Это первое. Второе, на что мы можем рассчитывать? Вот мы сейчас думаем, как это всё перестроить, чтобы что-то стало лучше, и чтобы мы стали развиваться и вышли из состояния хаоса. Как говорят математики, надо выполнить необходимые и достаточные условия. Вот если необходимые условия не выполняются, то дальше уже можно ни о чём не говорить».

Валерий Александрович Черешнев, депутат Государственной Думы, «Справедливая Россия»:

«Без науки из кризисов не выходят и инновационную продукцию не создают»

«Ведь, в общем-то, вещи простые, как нам перейти на инновационный путь. Безусловно, без науки нельзя, весь мир это говорит. И 15-20 процентов бюджетом и "большой восьмерки", а сейчас уже и "двадцатки", помимо России, все это сделано.Там, где есть научная мысль, надо сделать все, чтобы она развивалась. Там, где есть научные школы, надо все сделать, чтобы поддерживать. Там, где есть соответствующая база, надо сделать её привлекательной. Ведь что делается? На 2010 год в Академию наук 3,5 миллиарда рублей убрали, а говорим на первый проект нового наукограда, только на проектирование, в этом году – четыре миллиарда рублей. Что мы говорим миру? Да, у нас наука и передовая, и так далее. Но мы её сокращаем. То есть в условиях кризиса мы идём вразрез с общей мировой тенденцией. Без науки из кризисов не выходят и инновационную продукцию не создают.

Но моя мысль основная – вернуть науке её приоритетные позиции, вернуть, причём по всем. Всё поставить на свои места. Наука передовая, производство соответствующее, инновации для подразделений, занимающихся фундаментальной наукой, с широким привлечением вузов обязательно».

Александр Николаевич Козырев, доктор физико-математических наук ЦЭМИ, Центральный экономико-математический институт:

«Нужно другое финансирование, нужен культ науки»

«Я полностью поддерживаю то, что нужно другое финансирование, нужен культ науки. Но высказаться хочу по тому, как жильём молодёжь обеспечивать и о спросе на инновации.

Вот я думаю, что у нас абсолютно неправильная постановка вопроса, что нужно молодёжи давать жильё. Молодёжи нужно давать такое соотношение получаемых денег и такую цену за снимаемое жильё, когда она могла бы снимать жильё. Все другие решения тупиковые, потому что, получив квартиру при низкой зарплате в науке, человек потом уйдёт куда-нибудь в другое место. Гораздо более перспективное решение, хотя то не отменяется. Просто не нужно пренебрегать другими. Надо заставить западные фирмы крупные, точнее, международные фирмы открывать здесь исследовательские центры. И нужно спрос затягивать сюда, на территорию России».

Титов Михаил Иванович, профессор химического факультета Санкт-Петербургского государственного университета:

«Государственная политика нужна…»

«Мне за свою жизнь пришлось разрабатывать несколько препаратов: от разработки научной до внедрения и продажи в аптеках. Скажем, обогатиться не удалось, но, по меньшей мере, три-четыре препарата в аптеках сегодня продаются. И пришлось поработать как при советской власти, так и потом. Поэтому я просто накопил большой опыт в этом отношении и могу сейчас кратко сформулировать, что нужно мне.

У нас сейчас разработаны по меньшей мере два самых современных препарата до уровня внедрения. Что нам нужно для того, чтобы это продавить дальше и чтобы эти препараты появились в аптеках? Очень немного. Мне нужны деньги и мне нужно высокое покровительство. Вот как в «Трех мушкетерах» – у Атоса была бумага, подписанная кардиналом Ришелье: всё, что этот человек, податель всего сделал, сотворено по моему приказу и во благо Франции. Государственная политика нужна».

Гацак Михаил Петрович, кандидат экономических наук, доцент кафедры БГТУ «ВОЕНМЕХ» им. Д.Ф. Устинова, Генеральный директор ЗАО «ИК «НЕОТЕК МАРИН»:

«Надо поддерживать те предприятия, которые являются действительно лидерами в своих отраслях и которые ещё что-то могут делать в данный момент»

«Я представляю небольшую инвестиционную компанию. Все говорят, что надо при университетах создавать компании. Пока эта процедура не проработана для вузов. Это компании малые, они возникают обычно в студенческой среде, какие-то талантливые ребята пытаются что-то организовать. Но у них изначально ресурсов-то практически никаких нет, бесплатно никто, конечно же, им ничего не даст. И у вуза нет в принципе возможности им даже помочь. Во всём надо, чтобы было это разумно сделано. Есть особая экономическая зона в Санкт-Петербурге, всё замечательно. Есть льготы в этой особой экономической зоне. Там в ней сейчас находятся примерно около 30 резидентов. Они зарегистрированы в Петродворцовом районе, получают соответствующие льготы. И большинство из них должны были что-то на этой территории построить. Случился кризис, никто ничего не построил, кроме административно-офисного здания, в котором сдаются сейчас в аренду площади для фирм, которые занимаются инновационной деятельностью. Какая минимальная площадь, как вы думаете, сдаётся в этой особой экономической зоне для небольшой компании? Полторы тысячи квадратных метров, этажами сдают. И туда стать резидентом невозможно. А для малого бизнеса, с точки зрения наших наболевших проблем, главное – доступность кредитов».

Александр Дмитриевич Казанцев, Московский государственный университет, математик:

«Нужно создать систему научных школ, систему отбора. Нужен способ работы с молодёжью, чтобы привлекать ребят, чтобы они оставались, чтобы у них была мотивация заниматься наукой»

«Если глядеть изнутри, то все какие-то прорывы, все конкретные дела делают люди молодые, те, которым 25, 30, 35, 40 лет. И правильный подход состоит в том, чтобы дать им возможность сделать то, что они хотят в науке, то есть, как-то их стимулировать, чтобы у них была своя мотивация. Чтобы группа каких-то энтузиастов могла прийти, грубо говоря, в какой-то государственный орган власти и сказать: вот, мы хотим сделать такую-то вещь. Такой-то проект. Дайте нам какое-то финансирование, помещение под конкретную какую-то их цель, их задачу. С точки зрения молодых ученых, я сам математикой занимаюсь, действительно, довольно много финансовых проблем присутствует. Стипендия аспирантская, честно скажу, где-то в районе 3 тысяч в МГУ. Квартира, если снимать, стоит 15-20 тысяч. Поэтому студенты, аспиранты, даже если они заинтересованы в науке, если они хотят там работать, вынуждены как-то крутиться, искать какие-то подработки, уходить немножко в сторону. Еще один момент, о котором я хотел бы сказать. Сейчас довольно мало привлекают ребят из регионов, молодых талантов. То есть, не очень хорошо развита система поиска талантов. Это, примерно, как в спорте. Если мы хотим побеждать на Олимпиаде, значит, недостаточно найти какого-то хорошего тренера, собрать команду. Нужно создать систему спортивных школ по всей стране. И точно также нужно создать систему научных школ. Систему отбора».

Андрей Георгиевич Фонотов, доктор экономических наук, председатель Фонда технологического развития:

«Сегодня у нас выпадают целые звенья из инновационной цепи, никто этого даже не замечает»

«Я хотел бы сказать, что на самом деле реформы делаются не сами для себя, а они делаются ради каких-то целей, достаточно высоких. И цели эти должны определяться государством. У нас сегодня даже и разговора нет, и близко мы не подходим к таким проектам, как, например, план ГОЭЛРО, как космическая программа. Как вот у американцев была программа на Луну, которая действительно была мощнейшим мотором в развитии всего народнохозяйственного организма. Сегодня у нас выпадают целые звенья из инновационной цепи, никто этого даже не замечает. То есть, у нас практически сегодня фирменная наука нормально функционировать не может. У нас же сегодня вообще нет финансовых рынков, у нас существует банковская система и. инвесторы. Вот на них, собственно говоря, и надо ориентироваться. Но эта система не приспособлена для венчурного инвестирования, нам ещё до этого расти, и расти нужно. Так же как и многочисленные «технопарки». Вот я утром еду, слушаю по радио объявление: «Технопарк "Нагатино" объявляет конкурс на открытие ресторана»! Это смех один просто, понимаете? Поэтому у меня вопрос, а кто вообще руководит у нас научно-технической политикой в стране? Вот я помню, в Советском Союзе называли правительство технократами, называли его ограниченным, мол, оно не понимало многих социальных проблем и так далее. У нас сегодня в правительстве есть хоть один технократ?».

Валерий Леонидович Макаров, академик РАН, директор Центрального экономико-математического института РАН:

«Движение к проектной экономике пора начинать»

«Вы знаете, вот эти все проблемы, которые поставлены, они же погружены в ту экономику, в которой мы живём. И в мире существует, в общем, довольно большой спектр разных экономик. Но так, если по-крупному, то вот советская плановая экономика была, и сейчас такая, как говорится, чистая рыночная экономика. И существуют разные смешанные экономики, смесь того и другого.

Вот, мне кажется, что, пока мы не сделаем новую экономику, все эти вопросы так останутся, мы их просто будем обсуждать на разных "круглых столах". Вот у меня впечатление, что сейчас идёт потихонечку разработка нового типа экономики, которую можно назвать проектной экономикой или проектно-договорной экономикой. Проектная экономика, где целью является не прибыль, как в рыночной, а цели техпроектов самых разных. Проект – это очень четко разработанный сетевой график работ. И каждая работа окружена соответствующими договорами, причем договоры являются юридическим документом. То есть, если эта работа не выполнена, значит, не выполнен договор, там всякие штрафы и так далее. Вот если мы действительно сделаем небольшое количество проектов, настоящих проектов на уровне закона, на самом деле только на такие проекты надо выделять деньги. И вот это движение к проектной экономике пора начинать. Всё ведь начинается с малых шагов, и здесь главное – правильное понимание проекта, государственное понимание проекта, на уровне закона».

Леденцов Николай Николаевич, член-корреспондент РАН, Германия-Россия, ФТИ им. А.Ф. Иоффе РАН:

«Либо ты инновационный, либо ты мёртвый…»

«Безусловно, правильный основной вывод – в стране нет спроса на научную продукцию. Но вопрос заключается в том, как делать и что делать. Здесь правильнее всего начинать с какого-то мирового опыта. Например, есть характерные примеры: Тайвань, Гонконг, Южная Корея, как там все развивалось. Южная Корея и Тайвань, понятно, там были военные режимы, проамериканские. Для них были, с одной стороны, открыты американские рынки, с другой стороны, они могли участвовать в совместных американских проектах на научном уровне. Они быстро осознали приоритет науки и фактически волевым усилием экономику поставили в такое положение. Либо ты инновационный, либо ты мёртвый, либо ты мёртвый, либо ты инновационный. И все предприятия, которые занимались выпуском катушек, каких-то велосипедов, все были вынуждены заняться высоконаучным производством. Вот это был первый пример.

В Китае пошли несколько другим путём. Если вы зайдёте на сайт китайской Академии наук, то 60 процентов истории китайской Академии наук – это история взаимодействия с советской Академией наук.10 тысяч наших специалистов постоянно работало в Китае, 30 тысяч студентов обучалось. И эти люди, на самом деле, осуществляли модернизацию, потому что модернизация начиналась в 80-ые годы, когда это поколение как раз находилось в управлении китайской промышленности и науки.

Теперь об Америке. По-настоящему американская наука двинулась, рванулась вперёд во время Первой мировой войны, огромные заказы, которые шли из Европы, военные. Учёные, которые бежали от войны, а потом от революции. Классический пример – Зворыкин, создатель телевидения. Он всю технологию, которую Россия завоевала, туда принёс. Далее, Вторая мировая война. Огромное количество учёных приехало в Америку. Жемчужины науки бежали от фашизма. Потом, после войны, бежали уже другие учёные. И, наконец, противостояние с Советским Союзом, которое заставляло вкладывать огромные деньги в науку. До сих пор в Америке 4,5 процента ВВП идёт на военные расходы. Из них огромные деньги идут на модернизацию вооружения. Кто получает эти деньги? Эти деньги получают: "IBM", "Сisco", "Intel". На что? На разработку новых типов процессоров, на разработку оптических межсоединений. Естественно, они будут лидировать. В Китае понятно, "Хуавей", который сейчас догоняет "Сisco", 30 процентов рост прибыли за год в среднем. Это государственная компания, которая колоссальным образом финансируется государством, вот единственный способ конкурировать с Америкой. Если говорить, в какой ситуации оказалась Россия, конечно, Россия, если она начнёт безумно наращивать милитаристские программы, это не приведёт к открытию американских рынков, само собой. Но, с другой стороны, есть и положительные примеры сотрудничества в военной области – закупки военных кораблей, совместные какие-то вещи, продажа вооружения в Индию. Я бы сказал, что перспективны гражданско-военные проекты, когда создаётся продукция, которая будет использована в военной технике, но которая потом широким потоком пойдёт в гражданское массовое применение. Вот это – огромный потенциал, который не задействован».

Половинкин Валерий Николаевич, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки, член-корреспондент Академии инженерных наук, начальник факультета Военно-Морской Академии:

«Учёный – это тот человек, который не может не заниматься наукой. Сначала – головы, а потом – стены с приборами»

«Существуют для позитивного развития человечества три типа ресурсов, которые необходимо развивать: материальные ресурсы, энергетические ресурсы, информационные ресурсы. Допустим, бежать сейчас и создавать что-то принципиально новое – это ошибочная позиция. Что такое материальные ресурсы? Это в первую очередь машиностроение. А машиностроение предполагает в себе 20 «подотраслей», которые, в принципе, определяют нашу жизнь. Второй поток ресурсов – энергетический. Курчатовскому институту надо заниматься не нанобиологией, а ядерными программами, допустим, циклами, другими подходами, жидко-солевыми реакторами. Кстати сказать, мы все знаем, что запасы урана и тория лет на 200, по крайней мере, больше, чем запасы углеродного топлива: нефти, газа и так далее.

Информационные технологии. Вот это, мне кажется, и есть направления, где следует определить, что и как развивать. Наконец, меня очень беспокоит, честно признаться даже бесит, когда я слышу о создании каких-то силиконовых долин и прочее, прочее. Ведь мы забываем, что Силиконовая долина была впервые создана в СССР. Вы помните, академик Лаврентьев, величайший академик, создал Новосибирский академгородок, который по всем направлениям был первым в мире. Вот вам, пожалуйста, пример, силиконовой долины. Но как Лаврентьев создавал? Это я приступаю уже к вопросу о мотивации науки. Ведь он исходил из того, что пресловутая зарплата, снятие квартиры и прочее – это тупиковый вариант. Никогда учёные, Дмитрий Иванович Менделеев, Шухов, не были богатыми людьми. Учёный – это тот человек, который не может не заниматься наукой и у него вторичная заработная плата. Нужно подбирать людей. Поэтому академик Лаврентьев и говорил: сначала головы, а потом – стены с приборами».

Алексей Ибрагимович Таджибаев, доктор технических наук, ректор Петербургского энергетического института:

«Нужен слой специалистов, который обеспечил бы, с одной стороны, формирование людей с инновационным мышлением, а с другой стороны – внедрение тех инновационных решений, которые есть»

«Я представляю не только прикладную науку, но и ещё более узкую её область, электроэнергетику. И хотел бы с позиции электроэнергетики сформулировать те проблемы, которые существуют, в том числе и связанные с инновационным развитием.

Основной проблемой, которая сегодня есть в электроэнергетике, является очень тонкий слой специалистов. Саяно-Шушенская ГЭС – это тонкий слой специалистов плюс безответственность. Это так. Поэтому я хотел бы сформулировать чёткую и ясную позицию, она заключается в следующем: нам нужно создать этот слой хороших грамотных специалистов, из которых бы появлялись люди с инновационным мышлением, которых и нужно поддерживать. Это раз. И второе, этот слой грамотных специалистов должен обеспечить внедрение этих самых инновационных решений, потому что инновационные решения ради самих инновационных решений никому не нужны. Это лишняя трата денег. Нужен слой специалистов, который обеспечил бы, с одной стороны, формирование, я ещё раз повторяю, людей с инновационным мышлением, а с другой стороны – внедрение этих инновационных решений, которые есть. И, ближе возвращаясь к электроэнергетике, есть фундаментальные свойства, показатели электроэнергетики. Этими фундаментальными свойствами являются надёжность, безопасность и эффективность. И если мы в погоне за инновационными решениями об этом забудем, мы получим ещё не одну Саяно-Шушенскую ГЭС. Поэтому мы должны решать и каждодневные вопросы сегодняшние, чтобы не получилось так, что мы в погоне за инновационными решениями забыли каждодневные задачи. А они очень острые и важные».

Василий Иванович Мироненко, генеральный директор ЗАО "НПО "Интротрест", Екатеринбург:

«Сейчас в России нет ни одной комплексной организации, которая могла бы решить вопросы в комплексе, начиная от проектирования, фундамента и реконструкции»

«Уважаемые коллеги, я представляю остатки отраслевой науки, такой, как чёрная металлургия и тяжёлое машиностроение. Мне кажется, что любую страну развитую отделяют от "банановой республики" три отрасли – микроэлектроника, робототехника и тяжёлое машиностроение. Но я не беру медицину и биологию, это отдельная статья. Если мы возьмём развитие чёрной металлургии за последние 10 лет, проанализируем деятельность всех крупных металлургических комбинатов, то выяснится, что в реконструкцию новой технологии и инновации вложены десятки миллиардов долларов. А если посмотрим, куда они ушли, то выяснится, что в России их осталось 5-7 процентов. Всё ушло за границу. В чём главная причина? Главная причина в том, что сейчас в России нет ни одной комплексной организации, которая могла бы решить вопросы в комплексе, начиная от проектирования, фундамента и реконструкции. Поэтому получается, что все российские фирмы, которые ещё как-то умудряются работать в этой отрасли, бегают на субподряд к импортным товарищам и где-то пытаются что-то делать. Поэтому мне кажется, все теперешние разговоры про силиконовые долины, у нас в области сейчас муссируется вопрос Титановой долины. Всё это. Есть единственный вариант сейчас хоть как-то стабилизировать технологическую часть страны. Это собрать остатки отраслевой науки, разделить их снова по отраслевому принципу и создать инжиниринговые организации, центры инжиниринга по профилю: чёрная металлургия, можно цветную приставить. В этом случае ещё есть кое-какой потенциал, чтобы эти инжиниринговые компании могли делать комплексные проекты. Только тогда что-то сдвинется в машиностроении и в металлургии».

Антон Юрьевич Егоров, кандидат физико-математических наук, ведущий научный сотрудник СПб ФТ НОЦ РАН:

«Я бы начал, прежде всего, с кадров»

«Я бы начал, прежде всего, с кадров, поскольку моё поколение (мне 45 лет), оно всё уехало за границу. Кто-то вернулся, а кто-то – нет. Поэтому нужно повышать зарплату молодым сотрудникам. Потому что, что это такое: пять лет отучился, а зарплата, как у уборщицы. Это не годится. То есть, если положение не изменится, не будет никакой молодёжи для инновационной деятельности. Важно в Академии наук поднимать долю опытно-конструкторских работ. Потому что между фундаментальными исследованиями и инновацией там ещё пропасть. Это просто идея научная – фундаментальные исследования. А инновация – это готовый к промышленному внедрению продукт. Это конструкторская технологическая документация, технические условия, это опытный образец».

Ковш Алексей Русланович, кандидат физико-математических наук, Санкт-Петербургский научный центр РАН:

«Главная задача государства – создать спрос на высокотехнологичную продукцию и устроить жёсткую конкуренцию уже российским производителям. Выбрать такие направления и по ним начинать бить»

«Вот мы много сегодня говорим о проблемах молодых людей, студентах, которые получают нищенские стипендии, или аспирантах. Я заканчивал университет в 1996 году, приходилось и каналы копать, и деревья валить, и недвижимостью торговать. Но, слава Богу, удержался, остался в науке. Последние 10 лет я занимаюсь тем, что называется хайтек интерпренёрством. У меня очень много друзей аспирантов было раньше, когда я учился, в том числе и за границей, и они тоже живут достаточно нищенски, никто не живёт в отдельных квартирах, все живут в студенческих общежитиях. Понятно, что они это делают, потому что у них есть понимание того, что когда они защитятся, либо закончат университет, они могут пойти работать в индустрию. Государство, на мой взгляд, должно формировать мощнейшие программы поддержки российских производителей инновационной продукции. Не было бы компании "Интел", если бы её в 1986 году не поддержало американское правительство. Не бывает хайтека без поддержки государства, и главная задача государства – создать спрос на высокотехнологичную продукцию, и устроить жёсткую конкуренцию уже российским производителям, чтобы их было несколько. Выбрать такие направления и по ним начинать бить».

Оксана Дмитриева сообщила, что следующий Круглый Стол намечен на 26 апреля, это будет еще один «мозговой штурм», где предлагается дать слово молодому поколению в науке, а также российским ученым, работающим за границей.

www.smolin.ru