Борис КагарлицкийСтолкнувшись с потоком скандальных фактов, аудиторы предпочли засекретить результаты расследования, но было уже поздно - информация стала достоянием общественности. Если кратко, то в Сколково было вложено 31,6 миллиарда рублей. Инвестиции эти можно условно разделить на две части. Одна растрачена, другая разворована. Хотя точно провести границу между этими двумя манипуляциями не всегда удается - собственно, для этого и требуется работа следователей.
Чего стоит хотя бы замечательная таможенно-финансовая компания инновационного центра Сколково, которая получила 24 миллиона рублей на сопровождение иностранных грузов, предназначенных для этого замечательного проекта. Грузы, как назло, не поступали, но компания все равно работала, начисляя зарплату сотрудникам, покупая им автомобили, а также исправно оплачивая аренду помещения родителям одного из руководителей все того же Сколково.
Еще 3,5 миллиарда рублей, предназначенных на инвестиции, вообще не были потрачены, их просто положили на депозит в банк, входящий в финансовую империю Виктора Вексельберга, оказавшегося по совместительству еще и президентом «Фонда Сколково».
Массачусетскому технологическому институту в Соединенных Штатах им были выделены 1,6 миллиарда рублей. Деньги пришли очень вовремя, поскольку институт сильно пострадал в 2007-2009 годах от финансового кризиса. Слов нет, МТИ - заведение в высшей степени достойное, заслуживающее поддержки, но почему за наш счет?
Если верить официальной версии, то американцы за эти деньги будут помогать развитию «Сколковского института науки и технологий» - «Сколтеху». Только тут есть одна «загогулина»: институт этот частный, и в структуру государственного проекта «Сколково» не входит, в его реестре не числится, а просто географически находится рядом, на соседней территории, потому и названия схожие. И если «Сколтеху» так нужна была помощь иностранных коллег, то он вполне мог бы оплатить это дело из собственных средств, благо ему еще 400 с лишним миллионов рублей из «Фонда Сколково» перечислили. Тоже с нарушением правил, естественно.
А соглашение с МТИ предусматривало, что примерно половину денег американский институт тратит на нужды собственного развития, и лишь примерно половину на сотрудничество со «Сколтехом». Сотрудничество это выражается, главным образом, в составлении разных перспективных планов и общих рекомендаций относительно того, как лучше строить «инновационную экономику».
Соглашение с американцами было утверждено лично тогдашним президентом Дмитрием Медведевым, причем, как назло, опять с нарушением законодательства, поскольку составлено было только на английском. Утешает лишь то, что в нашем правительстве сегодня заседают люди образованные, свободно владеющие иностранными языками.
Не исключено, что хорошее знание английского помогло и депутату Государственной Думы Илье Пономареву. Его вклад в работу инновационного центра оценили в 22 миллиона рублей: если верить отчетам, деньги эти были заплачены за. 10 лекций.
За такие деньги можно было нанять двух или трех нобелевских лауреатов. Однако кпд депутата оценить не представляется возможным, ибо никаких записей и конспектов не сохранилось. Не удалось обнаружить и слушателей, или четко выяснить, в каких именно аудиториях произошли эти столь ценные для технического прогресса выступления. Как и положено рассеянному гению, И. Пономарев забыл даже указать этот доход в своей декларации.
Историкам будущего будет очень трудно изучать Сколково. Версии одного и того же события совершенно не сходятся не только в рассказах их участников, но даже и в официальных документах. Реагируя на скандал с И. Пономаревым, фонд в своем сообщении вообще не упоминает лекции, а пишет про «10 мероприятий», проведенных депутатом. Но авторы сего документа тут же оговариваются: они отнюдь не настаивают на том, что все эти события действительно имели место. Как выясняется, причиной для выплаты было устное сообщение парламентария о том, что он сделал что-то очень полезное: «Оснований не доверять депутату Государственной Думы РФ, возглавляющему Подкомитет по инновационному развитию Комитета по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Госдумы РФ, у Фонда не было, в связи с чем контроль достоверности предоставленных им сведений проводился выборочно». Странным образом после появления в Сколково следователей там резко переоценили научные заслуги депутата, предположив, что тот «включил в свой отчет ряд мероприятий, в которых он не принимал участия, и тем самым нарушил свои договорные обязательства».
Сам депутат, впрочем, рассказывает совершенно иную историю, причем версии событий меняются с поразительной быстротой.
В одном интервью он сообщает, что именно благодаря его стараниям МТИ получил деньги от Сколково. Если это правда, то 750 тысяч долларов комиссионных являются вполне законным призом, только непонятно, почему заплатили эти деньги не американцы, а российские налогоплательщики. В другом месте он говорит, что итогом проделанной работы стал доклад «Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов и 20 предостережений. Дорожная карта строительства инновационной экономики». Здесь тоже возникают трудности понимания. Упомянутый доклад не имеет никакого отношения к программам Сколково, он выполнен Нью-Йоркской Академией наук для Ярославского форума и, судя по всему, из его бюджета же и оплачен. И. Пономарев ни в числе редакторов, ни среди авторов, ни даже среди соавторов не числится, а лишь упомянут в числе экспертов. В третий раз депутат сообщает нам, что лекции все-таки были, причем их было даже больше, чем десять, но по каким-то загадочным причинам темы и места, а также участников он назвать не может, да и происходило это, вроде бы, вообще не в России, а в Америке. В довершение всего герой этой истории сообщает нам, что труд его катастрофически недооценен, ему чудовищно недоплатили, а заслуживает он гонораров в десять раз больших.
Если бы И. Пономарев просто промолчал или отшутился, о нем бы через несколько дней забыли. В конечном счете, он же не виноват, что кто-то в Сколково не умеет считать деньги. Ну, переплатили, ну, переоценили значение его творчества, всякое бывает. И претензии все-таки надо не к нему предъявлять, а к менеджерам проекта.
Однако своими нескончаемыми заявлениями депутат так запутал дело и придал ему столь гротескный характер, что отдельный случай неэффективного использования государственных средств превратился в политический скандал.
Одни журналисты подозревают, что имел место банальный «откат», и парламентарий элементарно выгораживает кого-то, кто на самом деле украл деньги. Другие обращают внимание на оппозиционную ориентацию думского политика. Не получается ли, что из государственных средств финансировались антикремлевские выступления? Или наоборот - какой ужас! - вся оппозиция финансируется Кремлем так же, как вся контрабанда делается на Малой Арнаутской улице?
Между тем, скандальные подробности «дела о трех четвертях миллиона» скорее отвлекают нас от осознания куда более серьезной проблемы. В конце концов, речь не о лекциях и даже не об умопомрачительных гонорарах, которые неизвестно за что выплачены. Дело в государственной политике, направленной на коммерциализацию всего и вся, подрывающей самые основные принципы, на которых строится развитие науки.
Проект Сколково неслучайно мыслился как своего рода ответ традиционным научно-исследовательским и технологическим центрам, сохранившимся у нас с советского, а порой и с дореволюционного времени. Этот проект идеологически и содержательно был направлен на то, чтобы заменить научные исследования «инновациями», иными словами - коммерческими мероприятиями, подчиняющими научные задачи сиюминутным рыночным потребностям и прихоти частных инвесторов.
Ссылки на необходимость повторять американский опыт калифорнийской «Кремниевой долины» звучат совершенно анекдотически.
Американская «долина» являлась детищем «холодной войны». Она возникла не как центр неких абстрактных «инноваций», а была организована ВПК США для того, чтобы успешно соревноваться с СССР, используя, как ни парадоксально, опыт сталинских «шарашек».
С той лишь разницей, что в «шарашки» людей мобилизовали принудительно, чего, конечно, американцы сделать были не готовы. Ученых собирали для решения совершенно конкретных задач, связанных с созданием коммуникационных систем, надежно работавших с быстролетящими объектами на большой высоте. Космические и авиационные проекты требовали новой электроники, а исследования были четко связаны с запросами производства. Физическая концентрация специалистов в одном месте была вызвана, во-первых, общностью и взаимосвязью поставленных задач, во-вторых, необходимостью контроля и соблюдения режима секретности, в третьих, тем, что интернета тогда еще не было. Персональные компьютеры, мобильная связь, интернет-технологии - все это оказалось побочными результатами развития оборонных программ, создав предпосылки того, что принято сегодня называть постиндустриальной эпохой. Но сама «Кремниевая долина» была порождена именно условиями и потребностями индустриального общества. Она и сегодня привлекает множество молодых исследователей, но уже по совершенно иным причинам: здесь прекрасный климат, комфортно жить, можно встретить много интересных людей.
Сколково изначально представляло прямую противоположность «долине». Ставка делалась на частный бизнес, никакой общей научно-технической задачи не ставилось, вместо обеспечения секретности занимались пиаром. Никто не мог заранее сказать, каких конкретных результатов здесь ждут, ясных критериев отчетности не было, а вместо этого говорились общие слова про «инновации». Государственные деньги просто перекачивались в карманы частников, которым предлагали, как в сказке, найти то, не знаю что. Ни один проект даже и не предполагалось доводить до конечного результата в виде производства. Считалось, что после завершения каких-то промежуточных исследований сколковские инновационные технологии будут оценены частным бизнесом, который и примется их воплощать в жизнь. Иными словами, ни по одному проекту даже теоретически проверить результативность затраты государственных средств невозможно!
Неудивительно, что средства начали «уходить». Но даже если бы там сидели кристально честные люди, никогда в жизни даже не слышавшие слова «откат», это не изменило бы ровным счетом ничего. «Инновации», ради которых, по официальной версии, создали Сколково, не имеют ничего общего с научными исследованиями и открытиями.
По меньшей мере, странно тратить миллионы долларов на сомнительную затею в условиях, когда уже существующие и достигшие немалых успехов центры, институты и академгородки находятся на грани гибели.
Ученых из разных стран призывали бросить многолетние труды, налаженные лаборатории, организованный быт, круг профессионального и личного общения только для того, чтобы переехать на новое место. Взамен не предлагали ничего, кроме очень больших денег.
Ученые ехать в Сколково отказывались. Потому что для них наука важнее любого количества рублей и долларов. Зато здесь собралось много людей, которые правильно поняли, что затевается все это исключительно ради денег. Свою задачу они решили. Теперь дело за Следственным комитетом.
Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.
