Российское образование: маятник качается

Закладки:
Просмотров: 4 546
- 0

7.03.2016

В 1974 году композитор Дмитрий Кабалевский пришел в московскую школу N 209, чтобы вести там уроки музыки. Это была не музыкальная, а самая обычная школа, и Дмитрий Борисович намеревался готовить не профессиональных музыкантов, а рядовых слушателей. Для этого Кабалевский создал свою школьную программу по музыке. Он говорил: учитель должен, во-первых, любить детей, а во-вторых, предмет, который он преподает. Нельзя увлечь детей тем, чем сам не увлечен. Кабалевский называл господствовавшую тогда образовательную систему "бездетной педагогикой". Потому что в ее центре стоял не ребенок, а знания, умения, навыки, учебники.

Александр Асмолов, директор Федерального института развития образования, говорит, что "история нашего школьного образование напоминает маятник, который колеблется между двумя полюсами. Один полюс — гуманистическая педагогика, другой — командно-авторитарная". От школы, где развивают детей,— к бездетной педагогике. От любви — к ненависти.

В 20-е годы прошлого века у нас была "Единая трудовая школа". Вспомните книги Антона Макаренко или "Республику ШКИД". ЕТШ во многом опиралась на гуманистические идеи Рудольфа Штайнера и Марии Монтессори, учила детей самостоятельно думать и работать. Бренд фотоаппаратов "ФЭД", созданный воспитанниками Макаренко, продержался до 1990-х годов.

1930-е годы — откат. Эпоха репрессий в стране началась со школы, с постановления ЦК ВКП(б) "О педологических извращениях в системе Наркомпроса". Потом разгромили высшую школу, изгнали из университетов ученых и заменили их "красной профессурой". Сказать об экономическом росте в ту эпоху нельзя ничего, потому что объективной статистики о тех годах просто нет.

Потом была военная катастрофа 41-го и 42-го годов и после миллионов смертей — Победа. Но вот парадокс: победители вернулись домой не с ожесточением, а с идеями гуманизма. В том числе — любви к детям. Вспомните "Эру милосердия", "Судьбу человека", прозу Некрасова, Быкова... Школа опять повернулась к ребенку. Настало время учеников великого психолога Льва Выготского — Даниила Эльконина (автор идеи развивающего обучения), Алексея Леонтьева, Александра Лурии... В математике сформировалась школа Николая Лузина, развивавшего в учениках самостоятельное мышление, способность по-новому ставить проблемы, искать пути их решения, "вертеть задачу". В эти же годы один из крупнейших математиков ХХ века Андрей Колмогоров создает знаменитый физико-математический интернат для одаренных детей. Одно из высших достижений послевоенной педагогики — книга учителя-фронтовика Василия Сухомлинского "Сердце отдаю детям".

И когда люди, воспитанные в такой школе, вышли в жизнь, тогда и стала возможной хрущевская оттепель и наши достижения в авиации, космосе, ядерной энергетике. Королев, Туполев, Сахаров были безусловными гениями. Но кроме них были еще миллионы свободных людей, умеющих мыслить самостоятельно (вспомните "9 дней одного года"), приложивших свой талант к массовому производству гражданских самолетов, автомобилей, холодильников, стиральных машин, радиоприемников, телевизоров... И были у нас и фестиваль молодежи и студентов, и поэтические вечера в Политехническом музее, и международный конкурс имени Чайковского...

Потом маятник качнулся в другую сторону, пришло время закручивания гаек. Экономика сползала в болото. И в очень трудные годы (речь не о 1990-х, а о 1980-х), вновь возрождается гуманистическая педагогика. Движение учителей-новаторов ставило вопрос: "Чему другому и как по-другому надо учить детей?" Ответы искал созданный министром образования СССР Геннадием Ягодиным и руководимый выдающимся педагогом Эдуардом Днепровым временный научно-исследовательский коллектив "Школа". Прошло несколько лет, и страна выправилась. Конец 1990-х годов — взрыв спроса на высшее образование. Бешеные конкурсы в вузы. Никогда у нас не было такого динамичного развития экономики, в том числе предпринимательства, как в первой половине нулевых годов,— 7-10 процентов в год. Вряд ли это было бы возможно, если бы из школ не выходили люди, умеющие думать самостоятельно.

А потом закончилась очередная оттепель. У них, оттепелей, видимо, главное свойство — краткосрочность. Искренность, доверие, уважение к детям — заповеди великого швейцарского педагога Иоганна Генриха Песталоцци, кто сегодня говорит об этом, кому это нужно?

Сейчас школьный маятник дошел до высшей точки бюрократического экстаза, и есть надежда, что скоро двинется в сторону гуманистической педагогики. "Мы должны четко понимать,— говорит Александр Асмолов,— что сегодня в высшей степени необходима вариативность образования. Учитель не может быть сегодня источником "правильных" знаний. Он должен быть навигатором и мотиватором детей в море познания. Тогда школьное образование будет отвечать вызовам современности. Но мы упорно загоняем школу в узкоколейку классно-урочной системы, вынуждаем учителя работать по принципу "да — нет", "правильно — неправильно". И сразу проваливаемся по всей линии школьного образования".

В 2012 году российский экономист, академик Виктор Полтерович называл то, что происходило в нашей экономике (снижение темпов при высоких нефтяных ценах), "ростом без развития". Вроде бы денег в стране было полно, а движения вперед нет. Похоже, то же самое происходило и в образовании — реформировали, переписывали стандарты, сливали-укрупняли, перенаправляли финансовые потоки и каждый год перетряхивали задания для ЕГЭ, сокращали бюджетные места в вузах для экономистов-юристов, наращивали для инженеров. И что? Экономика страны результатов этой бурной деятельности не ощутила. Неужели реформы, вызвавшие такое раздражение общества, оказались пустым упражнением и нужно начинать сначала?

[url=https://tovievich.ru/engine/go.php?url=aHR0cDovL3d3dy5rb21tZXJzYW50LnJ1Lw%3D%3D]источник[/url]

На развитие сайта

← вернуться