Николай Караченцов, которого не стало сегодня утром, впервые пришел ко мне, когда я был школьником. Вместе с первым цветным телевизором «Радуга-704», который потом прослужил почти 20 лет. Я запомнил день покупки, потому что, как только его включили, началась премьера двухсерийного телефильма Виталия Мельникова «Старший сын». Вместе с новым телевизором, новым фильмом и новым актером в мою жизнь вошел гениальный Александр Вампилов – автор пьесы, по которой его поставили…
Видимо, импринтинг. Я еще долго доверял телевизору, сразу открывшемуся лучшим изнутри. Ведь Караченцов был актером, которому не просто, по Станиславскому, «верили», а именно доверяли. Как доверял ему «отец», сыгранный Евгением Леоновым. «Отец», отказавшийся верить в обман, когда узнал, что «сын» - всего лишь случайный пассажир, опоздавший на последнюю электричку в чужом городе с другим таким же «случайным» (Михаил Боярский): им просто было негде переночевать, и герой Караченцова представился внебрачным сыном хозяина дома – доверчивым героем Леонова. Хотя нет, не доверчивым, а верящим в людей. Верящим - потому что способным любить, как и герой Караченцова, перешагнувший хозяйский порог обычным прохвостом, но не подлецом, как герой Боярского.
А вот это, наверное, неслучайно. Караченцов действительно был «старшим сыном» той плеяды актеров, которую представлял Леонов. Актеров, которым доверяли и доверялись сразу и безусловно. А все это «верю–не верю» - всего лишь рабочий момент режиссуры.
Со сколькими ленкомовцами уже успели проститься под «Я тебя никогда не забуду…», «Сагу» Андрея Вознесенского, спетую Караченцовым так, как никто уже не споет, да и раньше не спел бы. Настал его черед.
Память о таких людях, – не просто незабвенность. Память – это сохранное доверие, даже когда иссякает вера в живущих. Из него возрождается вера.
Владимир Кудрявцев
На развитие сайта
