В.Т.Кудрявцев, М.Коул. Феномен воображения в культурно-исторической психологии

Закладки:
Просмотров: 4 178
- 0

Опубликовано в кн.: От истоков к современности: 130 лет организации психологического общества при Московском университете: Сборник материалов юбилейной конференции: В 5 томах: Том 1 / Отв. ред. Богоявленская Д. Б. – М.: Когито-Центр, 2015. 492 с.

Существует множество определений культуры, которые во многом дополняют друг друга. Будем исходить из того, что предложил Э.В. Ильенков (1991): культура — это то, что люди создают друг для друга, и потому — их объединяет в пространстве и времени. То, что имеет для них значение, делая небезраличными друг другу, даже если они не только не знакомы, но даже и не подозревают о существовании друг друга. Люди, которые пользуются ложкой, вилкой и ножом, и уже не могут принимать пищу иначе, — это «один круг» людей, даже, пусть они бесконечно не похожи друг на друга.

Павел Флоренский называл культуру «языком, объединяющий человечество». Культура — от домашней бытовой до мировой художественной — это созидающая и объединяющая сила, благодаря которой люди «узнают» друг друга и осознают свою принадлежность к человеческому сообществу, постигая нечто главное в себе самих. А овладевая ею, сами научаются созидать и этим объединять других. Кстати, человека, способного к такому всеобъединящему творчеству, Ильенков называл личностью.

В одной из своих лекций по общей психологии, прочитанных на психфаке МГУ в начале 1980’х гг., В.В. Давыдов иллюстрировал работу воображения. Чашка, говорил он, это — по сути своей, «черпающая рука», перенесенная в материал. Правда, тогда он делал оговорку: фантазировать, воображать — еще не творить. Творчество предполагает «воображение, постигающее мышление и личность». А быть личностью — значить «принять общественные заботы на себя» (по Э.В. Ильенкову). Но в книге «Теория развивающего обучения» Давыдов [1996] уже прямо связывает воображение с личностью, а его развитие с ее «ростом». Это неслучайно.

Чашка, ложка, нож, вилка — это не только образ черпающий руки. Это, как уже говорилось, «образ» культурных людей, садящихся за стол со столовыми приборами, чтобы не рвать пищу руками и зубами. В человеческом кругу «так не принято». Мы сервируем стол и как бы «видим» их рассаживающимися, хотя они еще не пришли. И научиться пользоваться столовыми приборами ребенок не сможет, не прилагая для этого «силы воображения». Без учета того, что рядом другой. А потом, когда другого нет, — ты сам как «культурный человек».

Культура всегда поначалу творится в «личной форме», в такой же — первоначально и осваивается. Александр Сергеевич Пушкин пишет письмо, адресуясь только к Анне Петровне Керн: «Я помню чудное мгновение…». Это их интимное, только им двоим принадлежащее мгновение. Но Александр Сергеевич, пишущий эти строки, — уже знаменитый поэт. И он, конечно, знает о том, что «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Уже в момент своей сокровенной адресации любимой женщине он вполне допускает, что строчки, продиктованные сердцем, когда-нибудь наберет наборщик, совершенно чужой человек. И прочитают совершенно чужие люди. Включая школяров, которым это когда-нибудь предстоит, увы, зазубривать… Но вот, издаются стихи, и самые разные читательницы, живущие в разных исторических временах и культурах, где прочитать «оторванное от сердца» можно только в переводе, находят в них личное обращение к себе. Возможно, в нем им предстает даже не автор, а просто возвлюбленный — реальный или воображаемый. И каждая из них через поэтические строки осознает, что возлюбленный хотел сказать ей, да так и остался не понятым до конца.

А поэт «договорил» за него. Об этих «историях чувств» поэт подозревать не может. Искусство — это эмоция одного человека, подаренная всему человечеству. А наука (часть культуры) — точно такая же «подарочная» мысль. В таком творческом дарении — обращении (Ф.Т. Михайлов) и скрыт механизм жизни культуры, ее передачи и развития в истории. И «дарители» культуры — не только авторы великих произведений. В целях введения понятия «точка» на уроках математики в первом классе по программе «Школа диалога культур» педагог С.Ю. Курганов [1989] использовал простое задание, которым решил воспользоваться и я, вынеся его за рамки математического содержания и слегка видоизменив. В разных странах один из авторов предлагал (старшим дошкольникам — на физкультурных занятиях в рамках программы развивающего образования «Тропинки») и взрослым (студентам — во время лекции) собраться в одном месте, но так, чтобы это было выполнено быстро и слаженно, а со стороны выглядело красиво. Студенты, видимо, «западая» на это последнее слово, объединялись в пары и бесшумно подтанцовывали друг к другу. Подтанцовывать получалось, а собраться — нет.

Впрочем, в массе студенты мало отличались от дошкольников: толкаясь и шумя, пытались хаотично сбиваться в кучи. Но среди тех и других (среди детей — чаще!) находились единицы, кто предлагал вначале пометить место сбора (положить игрушку, сумку и т.п.), а затем спокойно, без суеты собраться вокруг него. Очевидно, что единицы и большинство решали разные задачи. Большинство — задачу на выполнение действия, единицы — на координацию действий. Не на исполнение, а на управление. Хитрость здесь в том, что решить первую можно только через решение второй. «Собраться вместе» — требование непосильное для одного человека, если каждый будет решать задачу «исполнительным» способом. Но вот кто’то помечает место — «изобретает» знак. А знак — типичный «объект», точнее, «агент» культуры. Место обозначено игрушкой или сумкой, вокруг него еще никто не собрался, но «исполнительная» задача фактически решена «в общем и целом» — для того, чтобы соблюсти ее условия остается только подойти, в чем нет никакой особой задачи. Тот, кто обозначает место сбора, видит ситуацию глазами всех ее участников, с позиций каждого из них. И не надо подставлять себя на место Маши, Пети, Даши — достаточно положить игрушку. Тогда и у Маши, и у Пети, и у Даши сразу возникает такой же широкий взгляд на ситуацию. И они смогут увидеть друг друга в этой ситуации. Увидеть себя самих друг в друге. Смотреть на ситуацию с позиций разных людей, в пределе — всего человеческого рода, чтобы скоординировать эти позиции в реальности, позволяет воображение — в понимании того же Э.В. Ильенкова.

Это и есть «взгляд глазами культуры». В том числе — и внутрь себя: так понятное воображение является не только «психологической основой творчества», по Л.С. Выготскому, но и того, что он называл произвольностью. Воображение — своего рода «третий глаз», «всевидящее око» культуры, при помощи которого человек интегрирует в своей повседневной перцепции миллионы, миллиарды «человеческих взглядов на вещи» в собственный уникальный образ мира, находя в нем место и самому себе.

В развитой форме понимание вещей и взаимопонимание людей, обобщение и общение, истина и… друг — лишь проекции одного и того же, если смотреть на них с точки зрения культуры. В этом — суть культурно-исторического подхода к познанию.

Вспомним известный исторический случай «в статусе» легенды. Приглашает к себе почетного гражданина Сиракуз Архимеда Гиерон, сиракузский правитель. Царь просит помочь: мастер изготовил ему золотую корону, но что-то подсказывает — сжульничал, намешал серебра. Решая вполне частную задачу, Архимед наталкивается на универсальную закономерность, открывает закон «плавающих тел». Архимед решил задачу сразу для всех случаев, для всех времен и для всех народов. Вслед за В.В. Давыдовым, это можно назвать «теоретическим отношением к действительности». Знание о силе выталкивания — из того одного букваря, по которому училось в школе все человечество.

Школа упомянута неслучайно. В.В. Давыдов (1996) утверждал: для того, чтобы тот или иной способ решения задачи приобрел для ребенка всеобщее значение, — т.е. оказался пригодным для решения не только данной задачи, но и целого их круга, — он должен стать общим для группы детей, которые вместе с ребенком (и педагогом!) бьются над этой задачей. И тогда они уловят в нем ту простоту, за которой проступает его завершенность, совершенство и которая в итоге придает ему общечеловеческий смысл.

«Бесспорную истинность». Которую, правда, в качестве собственной правоты приходится постоянно отстаивать в споре, в дискуссии, в диалоге. И В.В. Давыдов настаивал на том, что «теоретическое отношение к действительности» — вовсе не монополия науки. Он говорил о теоретическом сознании: научном, художественном, правовом, религиозном. И все же, «для всех случаев» — это, прежде всего, о науке. И о мышлении, которое в науке, по Э.В. Ильенкову, достигает профессиональной высоты в своем развитии. «Для всех времен и народов» — это о культуре в целом. Но в обоих «случаях» — воображении. О воображении, которое способно схватить ситуацию «разом» и «многими глазами» (разум тоже схватывает «разом», но — уже многие ситуации). И тех, кто ее непосредственно видит, и тех, кто только мог бы стать ее свидетелем. Даже если среди таких потенциальных свидетелей — сам воображающий.

И. Канту принадлежит сентенция: «Что воображение есть необходимая составная часть самого восприятия, об этом, конечно, не думал еще ни один психолог» [Кант И., 1964, с. 713]. Сегодня мы сталкиваемся с той парадоксальной ситуацией, когда психологи на столько «думают» об этом, сколько накапливают все больше доказательств в пользу первой (утвердительной) части кантовской формулировки [В.Т. Кудрявцев, 1997 с. 114–115 и след.].

Воображение как «третий глаз» «открывается» только тогда, когда «закрываются» первые два — оно необходимо там, где объект не представлен чувствам. Эта точка зрения также автоматически предполагает, что «представленность чувствам» является условием восприятия объекта. Однако, существующие данные указывают на то, что оба эти предположения несостоятельны.

Воображение функционирует, пусть в элементарной форме, и там, где объект представлен чувствам. Это говорит в пользу понимания воображения как универсальной — базовой и всеобъемлющей способности в противовес его ограниченной трактовке как узкоспециализированной активности разума.

В данном контексте наше исследование составляющих визуального образа, проведенное одним из нас (M. Cole) совместно с E. Pelaprat, позволило сделать ряд важных заключений. Так, согласно полученным данным, первая составляющая обуславливается факторами филогенетического развития человеческого существа. Вторая составляющая обусловлена культурным опытом индивида. При этом оба источника (или условия) опыта не являются достаточными для формирования четкого образа объекта с точки зрения наблюдателя. Третья составляющая является необходимым условием для деятельности «активного совмещения» (или «наполнения»), позволяющего человеку осмыслить окружающий мир. «Активное совмещение» двух незначительно отличающихся информационных потоков становится возможным благодаря саккадическому движению глаз.

Эта деятельность абсолютно необходима для восприятия целостного образа окружающего мира. Без нее невозможна ни мысль, ни перцепция, ни действие.

Итак, существуют три составляющие того, что мы называем образом: 1) набор биологических условий, являющихся следствием филогенетического развития человека; 2) набор культурных условий и их социально-историческое развитие; 3) индивидуальное, когнитивное, одномоментное разрешение вышеназванных условий, итогом которого является образ.

В своей концепции воображения, как основы познания, А.В. Суворов использует метафору «отлета от действительности и последующего возвращения». Эту метафору можно объяснить как минимум двумя способами. С одной стороны, как метафорическое выражение полного цикла саккадического движения глаз, которые «отлетают от объекта и возвращаются к нему снова». «Отлет от» и последующий синтез действительности, постоянно повторяемые (как и филогенетический механизм человеческого зрительного восприятия) отражает, по мнению Суворова, самый глубинный механизм человеческого познания.

Однако, с другой стороны, эта метафора может являться буквальным описанием поведения слепоглухого ребенка. У такого ребенка отсутствуют две важнейших сенсорных системы (зрение и слух), которые необходимы для восприятия мира на расстоянии — как пространственном, так и временном. Понятие «дистанции» в человеческом опыте находится в тесной связи с понятием «перспективы». Неспособность «видеть впереди себя» не позволяет «наполнить» окружающее человека пространство, потому что этого пространства практически не существует. С точки зрения слепоглухого мир находится слишком близко. Таким людям отказано в обособленности, в способности подготовиться к тому, что может вторгнуться в их мир. Как показывает эксперимент с фиксированным образом, в условиях полноценного или, наоборот, ограниченного контакта человеком и миром, создание воображаемого образа невозможно. Только в процессе усвоения культуры/языка и подобных им средств опосредствования слепоглухие становятся способны отделять себя от мира. У них появляется тот самый «пространственно-временной промежуток», позволяющий им «домысливать» мир вокруг и «думать наперед» (это и пространственная, и временная метафора), при этом контролируя мир вокруг и самих себя более эффективно. Это является условием специфически человеческой перцепции.

С этим связано и наше допущение влияния воображения на то, что К. Томпсон (2007) рассматривает как социальную проприоцепцию. Как известно, проприциопция — понятие, используемое в физиологии, психофизиологии и психологии сенсорных процессов для обозначения ощущения положения частей тела и их движения. Томпсон избирает его как метафору для описания ощущений, возникающих при знакомстве с новыми цифровыми социально-культурными практиками. Он описывает социальную проприоцепцию на примере того, как люди, находящиеся в разных географических точках, но постоянно контактирующие друг с другом через Твиттер начинают воспринимать себя в «проксимальной» социальной среде.

Это похоже на проприоцепцию, способность нашего тела (в смысле Спинозы) - «знать» о местоположении конечностей и на неосознаваемом уровне координироватьих движения. Твиттер и другие медиасредства для постоянного поддержания контакта людей обуславливают социальную проприоцепцию. Они способствуют возникновению у группы людей чувство «самости», порождая условии для возникновения особой формы социальной координации.

Этот эффект предполагает необходимость «включения» воображения. Для того чтобы развить это «ощущение» себя по отношению к Другим через Твиттер, человек должен постоянно быть вовлечен в процесс создания образа мира и образов людей в этоммире. Речь идет о пространственно временного расширение образа Я человека на основе результатов постоянно обновляемой обратной связи со стороны значимых Других. Помимо этого, он предупреждает о возникновении так называемой «временной маржи» между быстрым и повсеместным распространением мириады твитов и медленной, но более устойчивой и дольше длящейся обычной беседой лицом к лицу. С другой стороны, расширяющийся образ мира, образованный средствами поддержания постоянного контакта порождает пространство, в котором человек может стать частью расширяющейся социальной среды.

Тезис о том тезис, что социальная проприоцепция обуславливает «глобализацию» чувства самости требует развития в контексте идеи о социальном расширении образа мира человека «силой воображения». Твиттер, другие социальные сети, современные медийные инструменты в целом создают лишь условия для «сжатия», «уплотнения» мира, проксимализации социального окружения. Для этого индивид должен ощутить себя «социальным телом» — благодаря воображению, «третьему глазу» культуры.

Список литературы:

1. Давыдов В.В. Лекции по общей психологии. — М., 2005.
2. Давыдов В.В. Теория развивающего обучения. — М., 1996. — С. 274.
3. Ильенков Э.В. Философия и культура. — М., 1991.
4. Кудрявцев В.Т. Развитое детство и развивающее образование. — Ч. 1. — Дубна, 1997.
5. Курганов С.Ю. Ребенок и взрослый в учебном диалоге. — М., 1989.
6. Suvorov A.V. The Formation of Representation in Deaf’Blind Children // Journal of Russian and East European Psychology. — 1983. — 22 (2). — P. 3–28.
4. Thompson C. How Twitter creates a social sixth sense. — 2007.

На развитие сайта

← вернуться