От автора

Этот текст написан в порядке ответа на вопрос главного редактора "Вестей образования" Татьяны Волошко-Стебловской о том, знаю ли я, кто же все-таки был прототипом Воланда. Я ответил, что не просто знаю, а знаю этого человека через одно рукопожатие. Уверен, знают его через одно рукопожатие и некоторые мои читатели, а через два, теперь получается, и все остальные. Но Канту за завтраком я, если что, ничего такого не говорил. Если только вы...

Что до обсуждаемого кино, то я его еще не видел, но доверяю добрым оценкам увидевших. Замечу лишь, что экранизированное произведение - типичная сказка для взрослых, уставших от убогих псевдомифов, которые предлагает нынешняя жизнь, в которые она сама облекается и в которых вырождается. "Взрослый Булгаков для взрослых" - это, например, "Белая гвардия", "Театральный роман", "Жизнь господина де Мольера", о нем же "Кабала святош" и по нему же "Безумный Журден", разумеется, "Бег".

Герои материала - те, кто не только "сказку делал былью", но и по-особому ее задумывал. Сказка - плоть от плоти мифа, но былью она становится по законам науки. Герои – великие конструкторы и изобретатели, несомненно, были выдающимися учеными (с одним из них я несколько лет общался постоянно и могу подтвердить это). Они ломали все перегородки между наукой и инженерирей, фундаментальной и прикладной наукой, специальной наукой и философией.

Именно это позволяет приурочить публикацию материала, вышедшего 5 февраля в виде авторской колонки в газете "Вести образования", к сегодняшнему Дню российской науки.

Владимир Кудрявцев




Фантастические и реальные «борты» Бартини, которому был обязан сам... Воланд

К размышлениям о прототипе героя романа Михаила Булгакова.

5.02.2024

Конкретные модели самолетов не вылетают из кабинета теоретика. И даже из кабинета конструктора, если он мыслит теоретически. А настоящий конструктор только так и мылит, воплощая, материализуя в конструкции свою «теорию полета». Из кабинета теоретика «вылетает» сама возможность полета. Любого полета любой модели, реализованная в одной из них.

Не в одной, а в 60 моделях советского авиаконструктора и ученого Роберто Ороса ди Бартини эта возможность воплощалась всякий раз уникально и со значительным, увы, фатальным опережением своего времени, чтобы воплощение стало серийным. Мне рассказывали о нем мой учитель акад. В.В. Давыдов, встречавшийся с ним, и П.Г. Кузнецов (автор совместного с физиологом акад. В.В.Париным проекта замкнутой системы жизнеобеспечения для лунных станций), который знал Бартини достаточно близко (оба выходцы из «шаражки»). Они даже вместе создали кинематическую систему физических величин, продолжая – ни больше, ни меньше – работу Гаусса и Максвелла. Не только сдвинулись оттуда, где те остановились, но и поставили в этой работе своего рода точку, пусть и в составе отточия…

Другое направление их поисков – проблема множественности геометрий, которая определяет множественность физик. Геометрия Евклида, Лобачевского, Гилберта или Римана соответствует определенным конструкциям пространства, а не сами по себе представлениям Евклида, Лобачевского, Гилберта или Римана о них, а различие (противоречие) в их аксиоматике отражает своеобразие их конструкций. Этим геометриям соответствуют разные классы физических явлений, что определяет множественность физик. Одна частная геометрия не может быть согласована со всеми видами физической реальности. Из этого исходил Анри Пуанкаре, который был в полушаге от создания специальной теории относительности, но уступил пальму первенства Эйнштейну – Бартини и Кузнецов объясняют, почему.

Не станем углубляться. Не первым делом самолеты и лунные станции. Теоретические штудии по принципиальным проблемам науки не могут, как девушки – потом.



Академических прихоти ученых-прикладников? Нет, нет и еще раз нет! Модуль замкнутой системы жизнеобеспечения для лунной станции должен обеспечивать жизнь людей в целом, а не по частям, поддерживая ее в одних характеристиках и не поддерживая в других. И Кузнецову пришлось углубиться в исследование природы жизни, того, что создает саму ее возможность. Чтобы создать ее там, где жизни нет.
И Бартини был бы не Бартини, если бы не размышлял о природе времени и разнонаправленного движения в нем, одновременно создавая возможности полета в пространстве, в одном направлении. Но за пространством стояла его теория «шестимерного» мира. Лаврентии Берия, который курировал работу Роберта Людвиговича в «шаражке», мрачно иронизировал: «Не давайте Бартини карандаш, а то он еще нарисует чего-нибудь!» Нарисует и… сразу произойдет нечто экстраординарное?



Само по себе напрашивается сравнение Бартини с Николаем Теслой, которое эксплуатируют его биографы. Оно представляется не совсем корректным. В отличие от творений или того, что приписывают Тесле, сделанное Бартини документировано - вещественно в серийном производстве (куда, увы, ушло где-то 5% его моделей, и это не только самолеты), в опытных образцах (многое утеряно), на бумаге в чертежах, а не только в легендах. Хотя Бартини оставил и великую легенду. О самом себе. До сих пор непонятно, почему кинематографисты проходят мимо этого героя, его удивительной и драматичной истории, которая – готовый фильм!

Фантастические и реальные «борты» Бартини, сына итальянского барона, которому был обязан сам... Воланд. Возможности, совершенных, прерванных, а то и вовсе так и оставшихся в этих возможностях полетов.

Барон Бартини прославился не тем, что в 1935 г. изобрел невидимый самолет за несколько лет до появления датчиков предупреждения об облучении и устройств для пеленгации радаров, которыми оснастили британские истребители из серий «Бьюфайтер» и «Москитто» и за полвека до создания американцами технологии «стелс» (хотя поиски способов снижения видимости летательных аппаратов относятся еще к годам Первой мировой войны), а тем, что это было чистейшей правдой. Как и все остальное.

Как и то, что и Роберто ди Бартини, и Побиск Кузнецов, практически все, кого принято относить к плеяде советских «генеральных конструкторов» были, в первую учеными и мыслителями, величие технико-технологических прорывов которых определялось масштабом их миропонимания. Сегодня наука, порой до неразличимости, срослась с технологией, что придает ей достоинство инструмента решения самых разных проблем, но непонятно, какого мира. С претензией на то, чтобы управлять им, но без «плана на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу» (Воланд).

Читать далее

Колонка Владимира Кудрявцева в электронной газете "Вести образования"

---

На развитие сайта
​