13 июня исполнилось 100 лет со дня рождения социального психолога и социолога Галины Михайловны Андреевой.

Г.М.Андрееву с полным основанием можно назвать мыслительницей "социального познания", определившей его методологическое своеобразие и самобытность метода во второй половине 20 века с мощным заделом вперед. С этой точки зрения, ее имя встало в один ряд с именами Т.Парсонса, П.Бурдье, Э.Гидденса, Ю.Хабермаса, З.Баумана, Т.Лукмана, Ч.Миллса, П.Штомпки, В.А. Ядова, Г.С. Батыгина и др.

Ее знали все психологи, независимо от степени близости своих интересов к сфере социальной психологии. Все мы больше 40 лет учились на одном "мыслящем букваре" - превосходном, неустаревающем, не раз переизданном учебнике "Социальная психология". "Социальную психологию" в изложении Галины Михайловны невозможно было "сдать и забыть". А теоретический способ мышления, которому она не изменяла, исследуя любой фрагмент социально-психологической конкретики, позволял воссоздать его всеобщее значение, если оно в нем коренилось. Даже для тех, кто в ином случае отнесся к нему как к чему-то сугубо специальному.

Я – не социальный психолог, хотя однажды пришлось прочитать курс журналистам. Зато ученик, до сих пор изучающий социальную психологию. И как таковой заверю: войти «с умом» (с мыслями) в нее можно через три учебника – Тамотсу Шибутани, Дэвида Майерса и Галины Андреевой. Минимум для новичка, чтобы понять, куда попал, о чем и как там мыслят. Три блистательных введения в социально-психологическую мысль. Очень разные, в разные времена написанные, но для одного думающего читателя. Учебник Г.М.Андреевой – уникальное сочетание фундаментальности, понятности и литературного слога - явно писался с расчетом на «умного студента». Другого для нее просто не существовало, она слишком уважала и любила студентов, чтобы предположить его существование. И ее научная школа за это доверие, за эту веру платила ей высочайшим профессионализмом. «По плодам их узнаете…»

Анализ социально-психологических процессов всегда выступал для Г.М.Андреевой как форма рефлексии "социального познания". А значит, и "социального конструирования реальности", пусть для этого она использовала другую терминологию, нежели П.Бергер и Т.Лукман, которые ввели это понятие в 1966 г.




Теоретическая социальная психология и социология Г.М. Андреевой – то знание, что не находит покоя в своих классических обоснованиях. Само обоснование (рефлексия) есть процесс поиска, построения их предмета. В полном созвучии с логикой Л.С.Выготского в исканиях предмета общей психологии (сквозных в его биографии).

Г.М.Андреева солидарна с Выготским, выступающим против раздвоения личности» по линии раскола психологии на общую и социальную:



Ведь до сих пор звучат вопросы: социальная психология – это вообще психология? Нет у группы психики и – о, ужас! – мозга, по наличию которого можно выявить заодно и счастливого обладателя психики.

Можно, конечно, свалить на Декарта, в плену которого до сих находится научное мышление (мифы об ИИ и нейросетях, им, к слову больше полувека, – лишь иллюстрации). Но ведь Декарт гениально выхватил из "общечеловеческого" мышления нечто, чему и поныне не может противостоять его научная форма…

А общественное (большее групповое, как, впрочем и малое) сознание или коллективное бессознательное – это про что-то другое, трудноопределимое, особенно, в картезианской логике мышления.

Да, видимо, социальной психологии надо было уйти в "латентное существование", чтобы такие вопросы и сомнения, не возникали. А заодно можно было бы уточнить свои общепсихологические представления – о психики индивида.

Социальная психология Галины Михайловны Андреевой, помимо всего прочего, способствует такому уточнению.

Есть просто такой феномен - "Человек совместный", которого нельзя собрать вскладчину из наборов общепсихологических и социально-психологических деталей. Все творчество Г.М.Андреевой о таком человеке и его самопознании.

В.Т.Кудрявцев






13 июня 2024 года исполняется 100 лет со дня рождения Патриарха российской психологии, доктора философских наук, профессора Галины Михайловны Андреевой. Г.М. Андреева создала первую в стране университетскую социологическую кафедру на философском факультете и кафедру социальной психологии на факультете психологии МГУ; основала отечественную научную школу в социальной психологии.

В этот день предлагаем вниманию читателей статью «Личная вовлеченность — особый стиль факультета» аспиранта Г.М. Андреевой — доктора психологических наук Т.Ю. Базарова, написанную к 50-летию факультета психологии МГУ.

50-летний юбилей — хороший повод вспомнить тот путь, который прошел факультет психологии МГУ имени М.В. Ломоносова за эти годы, вместившие несколько эпох, и наметить перспективы его дальнейшего развития в постоянно меняющемся мире. Факультет продолжа­ет готовить специалистов-психологов по принципу «три в одном»: исследователей, преподавателей и практиков. В последние годы к факультету стали проявлять боль­шой интерес практики, работающие в раз­личных областях менеджмента (управ­ление персоналом, маркетинг, реклама, бизнес-тренинг, стратегический ребрен­динг и т.д.). Психологию стали восприни­мать как массовую профессию (по типу практической педагогики). Она приобре­ла новые возможности для собственного развития — выход из кабинетов и лабора­торий в реальную жизнь. При этом, одна­ко, возникла иллюзия, что психология мо­жет то же, что и люди, считающие себя психологами. Практико-ориентированная перспектива развития психологии требует все большей междисциплинарности науч­ного знания, что ведет к потере самобыт­ности, чистоты языка и забвению тради­ционных школ. Психологи же постепенно превращаются в «свободных художников», определяющих самостоятельную профес­сиональную карьеру и методологические пристрастия.

Интерес к выпускникам-психоло­гам МГУ связан, прежде всего, с тем, что в традициях факультета — основа­тельность и обоснованность, методиче­ская ясность и диалогичность, целост­ный взгляд на проблему и проблемная ориентация в обучении. Немаловажную роль в том, что факультет продолжа­ет лидировать, играет «дух» факультета: профессора и студенты посвящают себя совместному творчеству на пути постижения истины.

Вспоминаю тех, кто создавал и под­держивал эти традиции и этот «дух». Здесь важны не только жизнь и творче­ство отдельных специалистов, но и те продолжения, которые и создают осно­ву будущего. Начну с Учителя — Галины Михайловны Андреевой.

Г.М. Андреева была личностью мно­гогранной: ученый и поэт, учитель и об­щественный деятель. Но главное — соци­альный психолог. В 1977 году, когда мы, выпускники факультета психологии МГУ, получали дипломы из рук А.Н. Леонтье­ва, Г.М. Андреева особенным образом напутствовала нас. Она сказала: «Помните, что вы — социальные психологи, а сле­довательно, вам предстоит каждым сво­им поступком демонстрировать окру­жающим, что значит быть социально адекватным и компетентным челове­ком». Она сама постоянно показывала нам, что значит быть включенным в со­циальный контекст. К 25-летию кафедры социальной психологии мне посчастли­вилось «положить на музыку» любимую всеми нами «Балладу выпускника кафе­дры», автором которой является Г.М. Ан­дреева. А там есть потрясающие строки, которые могли бы стать гимном для любого практического психолога:

Пик твоего самосознанья наступит в тот святой момент,
Когда поймешь других желанья, как будто сам ты свой клиент.

Общаться с Галиной Михайловной (ГМ) было отдельным удовольствием. Мой первый разговор с ней состоялся весной 1977 года. Я — студент 5 курса, обращаюсь по телефону к Великой ГМ с просьбой. В тот момент я никак физи­чески не мог найти своего научного ру­ководителя, с которым хотел обсудить итоговую версию диплома. Но как об этом сказать заведующей кафедрой, на которой я учусь… Деваться было некуда, и я начинаю разговор со слов: «Гали­на Михайловна, у меня есть курьезный случай, похожий на анекдот. О том, как студент не может найти своего научно­го руководителя». И делаю паузу. На том конце провода тоже пауза, а затем во­прос: «И чем же этот анекдот заканчи­вается? Раз анекдот, значит, у него весе­лый конец», — то ли спрашивает, то ли утверждает ГМ. И тоже пауза. Я отвечаю: «Все зависит от того, чем дело кончится. В смысле, защиты диплома». Она: «А при чем здесь научный руководитель? Вы разве не можете сами написать диплом?» Здесь я вконец опешил и что-то пробормотал еле выразительное. Типа, дескать, конечно, могу, но все же. И вдруг совсем неожиданно: «А вы разве не пла­нируете поступать в аспирантуру?» Про аспирантуру я слышу впервые. И это во­обще другая тема. Что делать сейчас? Я пробормотал: «Пока еще не думал об этом». «А вы подумайте», — услышал я и понял, что разговор закончен. И только тут я понял, что все либо пропало окончательно, либо я сейчас соберусь и все сделаю. Это был первый урок. Со вре­менем я понял, что с ГМ всегда так: все начинается с первого («все окончатель­но пропало»), а заканчивается вторым («сейчас соберусь и все сделаю»).

Аспирантские годы под научным руко­водством Г.М. Андреевой были для меня сплошным праздником. Если бы не засе­дания кафедры через вторник и вторники между ними («межвторники», которые в народе получили название «междусобой­чики», поскольку в отличие от заседаний не предполагали формальной повестки дня), то известная фраза тех лет «Спасибо партии родной за трехгодичный выход­ной» звучали бы совсем про меня. Посу­дите сами. Каждое заседание кафедры — это интеллектуальное шоу под руковод­ством ГМ. К нам приходили практически все знаменитости того времени. Впервые с идеей иной интерпретации феномена конформности именно у нас выступил академик А.В. Петровский. Именно в ди­скуссии по этому (я считаю, историческо­му) докладу прозвучали ставшие теперь знаменитыми метафоры, используемые в социально-психологическом тренин­ге (СПТ). Артур Владимирович высказал сомнение по поводу целесообразности таких методов воздействия, как СПТ, аргументируя это словом «стриптиз». На что сидевшие в аудитории Л.А. Петровская и А.У. Хараш в один голос возразили, что тренинг — это не «стриптиз», а «баня», в ко­торой нет деления на тех, кто раздевает­ся, и тех, кто наблюдает. Раздеваются все! Вот такую атмосферу открытости и твор­чества могла создавать ГМ на, казалось бы, обычных заседаниях кафедры.

Конечно, никто не отменял рутины и отчетности. Так, к ежегодной аттестации каждому аспиранту нужно было предста­вить библиографию по теме диссертации. Я и сам вижу, что список маловат, но, тем не менее, предлагаю его утвердить. ГМ лег­ко подписывает и приговаривает «Ничего страшного, что маловат, пока я подписы­ваю, увидели свет еще сотня новых статей и десяток книжек. Вы думаете, можно раз и навсегда составить библиографию? Лично у меня это ни разу не получилось. Видно, это занятие на всю жизнь».

Должен признаться, что в те времена Галина Михайловна была так загруже­на и перегружена, что встретиться с ней, чтобы обсудить диссертационную рабо­ту, было очень непросто. Но оставалась возможность общаться через тексты, ко­торые я ей приносил. Конечно, все было аккуратно напечатано на машинке, хотя и представляло собой «поток аспирант­ского сознания». Строгость работы с тек­стами предполагала наличие у рукописи какого-нибудь названия. Таков и был пер­вый вопрос ГМ, когда она увидела прине­сенные мной листы. Не умея категоризо­вать свой «поток» тематически, я сказал: «Это нечто». ГМ посмотрела на меня вни­мательно и попросила ручкой сверху это написать. Я так и сделал. При следующей встрече в обмен на первый фрагмент я принес второй. ГМ посмотрела и гово­рит: «А это что у вас? Нечто «намбер ту»?» Вот так мы и обменивались этими «неч­тами», пока не стал прорисовываться кон­тур работы. Но самое важное, как ГМ ра­ботала с самими текстами. Для меня это была самая настоящая наука. Зелены­ми чернилами она не то чтобы правила текст. Она работала как скульптор, от­секая лишнее. Порой казалось, что она рассуждает «поверх текста» и иногда не может найти ответ на свои вопросы. Но делает это так, что мне самому станови­лось интересным найти этот ответ. Непе­редаваемые ощущения.

Вспоминается еще один разговор по телефону. Относительно недавний. Мне очень хотелось, чтобы ГМ повторила свою поездку в Ташкент после 40-летне­го перерыва. Но на этот раз к студентам филиала МГУ. Я прекрасно понимал, что уговорить ГМ будет трудно, но уж очень хотелось. Да и специализация у студен­тов филиала — социальная психология. Как это они не услышат ГМ? Мне даже не хотелось об этом думать. Разговор о Ташкенте проходил в несколько «раун­дов». Запечатлелся один из эпизодов, по-моему, очень характерный для пони­мания того, насколько ГМ восприимчи­ва к метафорам. Об этом стоит сказать особо, поскольку все мы знаем, что она в своей речи всегда предельно строга и катастрофически точна. Но может быть не всем удавалось заметить, насколько ГМ удивительно легко схватывает ме­тафоры. Так вот, разговор касался моей очередной поездки в Ташкент. ГМ спро­сила о Ташкенте, какие, мол, изменения, и плавно перевела разговор в сторо­ну филиала с явным желанием понять, «в чем изюм» проекта. Я стал рассказы­вать о моем понимании подхода к рабо­те филиала и, подхватив «изюм», высказал идею о том, что для хорошего вина нужен хороший виноград: этим и объ­ясняется технология построения вступительных испытаний. Но дальше нуж­но предусмотреть вовлечение в процесс исключительных преподавателей («виноделов»). И самое главное, что при­шлось решать параллельно, — это поиск и привлечение работодателей («знато­ков вина»). Получается, подытожил я, нужны все три компонента, чтобы вино получилось хорошим. ГМ выслушала мое красочное повествование, не пре­рывая ни разу, и вдруг спрашивает: «А вы не думали о том, чтобы обратить вни­мание на черенки?» С тех пор мы после зачисления первокурсников стараемся направлять благодарственные письма в адрес директоров школ, где обучались абитуриенты, и, если получается, то и их родителям.

Именно ГМ собрала абсолютно «звездный» состав кафедры социальной психологии. И думается, что ключевой характеристикой кафедры как «коллек­тивного субъекта» была вовлеченность каждого не только в научную, но и в кол­лективную жизнь. По традициям, лежав­шим в основе этой жизни, легко было понять, что у вовлеченности, как мини­мум, две стороны. Первая — это увлеченность самих участников, и вторая — привлекательность (на грани зарази­тельности) для других.

И здесь невозможно не вспомнить профессора Ларису Андреевну Петров­скую. Если ГМ демонстрировала точ­ность гуманитарного знания и встро­енность его в социальный контекст, то Лариса Петровская каждый день зара­жала окружающих принципом: «То, как мы учим, и есть то, чему мы учим». Об­ращаясь к окружающим, она призыва­ла оттачивать свою индивидуальность, поскольку это и есть главный инстру­мент профессионального психолога и, обращаясь к студентам, часто говори­ла: «Если вы глубинно переживаете ощу­щение своей уникальности, вы будете глубоко счастливы. Прелесть каждого из нас в уникальности». Традиционное про­тиворечие, что важнее, обучать или вос­питывать, снималось за счет реализации принципа образовывания, где, по утвер­ждению Петровской, критерием здоро­вых отношений (в том числе между про­фессором и студентами) признавалось «развиваться самому, тем самым созда­вая предпосылки для развития партне­ра». От этих слов легко плавно перейти к Адольфу Ульяновичу Харашу.

Сегодня я с огромной благодарностью вспоминаю те советы, которые получил от А.У. Хараша, приступая к преподава­нию в начале 1980-х. Когда мне предло­жили заняться преподаванием, я ему по­звонил и сообщил об этом. Он сказал: «Ты можешь этим заняться, если хочешь. В преподавательском деле есть несколь­ко важных секретов, которые ты и сам со временем откроешь для себя. Скажу лишь о двух вещах, которые считаю важными для начинающего преподавателя. Пер­вое. Всегда ориентируйся на «парня», ко­торый сидит на галерке. Он есть главный твой оппонент и лучший партнер. Если он заснул, то тебе нужно что-то делать со своей лекцией. Но ни в коем случае не одергивать его окриком. Сделай что-ни­будь такое, чтобы он проснулся и был с тобой до конца. Второе. Как понять раз­ницу между эффектной и эффективной лекцией? Если студенты, выходя после лекции, говорят: «Какой классный у нас был лектор!», то это эффектно. Ты спро­сишь, что же тогда эффективно? Так вот, эффективно, когда люди после встречи с тобой уходят с мыслью «Какие мы клас­сные!». Для меня и сегодня эти советы актуальны. Со временем они превратились в еще одно понимание глубокого прин­ципа нашей кафедры: «То, как мы учим, и есть то, чему мы учим».

Факультет психологии МГУ — обще­национальная ценность России. И дело здесь не только в очевидных вещах, ко­торые составляют основу для стати­стики. Сколько издано книг и учебни­ков, написано статей или представлено пленарных докладов на самом высоком «конференционном» уровне. Статисти­кой трудно охватить, сколько ключевых курсов по различным психологическим дисциплинам в других вузах страны чи­тают наши профессора. И уж совсем не поддается точному учету тот факт, что наши выпускники, где бы они ни рабо­тали, в большинстве своем отличаются образованностью и высоким профессиональным потенциалом.

Я бы сказал, что конечная точка, к ко­торой должен стремиться студент на­шего факультета, находится далеко за пределами 5–6 лет обучения: это свое­образная «социальная режиссура» — по­нимание того, как строится драматургия организационной жизни. Ведь по сути никого не интересует, какие ты сдавал экзамены, — интересно только то, что ты можешь сделать в реальности. Отличие наших выпускников в том, что факуль­тет психологии МГУ не учит какой-то конкретной профессии, а дает профессиональное образование, благодаря ко­торому выпускник легко овладевает имеющимися профессиями и даже спо­собен строить свою профессиональную карьеру самостоятельно. В начале 1990-х не было такого HR, такого професси­онального маркетинга, которые есть сейчас. И именно на нашем факультете зародилась традиция проведения ассес­смент-центров и фокус-групп. Прежде всего, это осуществлялось за счет методологии.

Ценность факультета в том, что он открыт к диалогу и сотрудничеству со всеми, кому дороги судьбы отечествен­ной психологии. Он по внутреннему са­моощущению и культурной принадлежности не может не являться стандартом научной честности, даже если для этого потребуется перейти от саморефлексии к самокритике и дальше — к самоочище­нию. Сегодня даже при достаточно хо­рошей методической и теоретической подготовке нашим выпускникам необходимо развивать организационную и социальную компетентности. С од­ной стороны, выпускникам важно уметь самостоятельно что-то организовать, а с другой — глубже и реалистично по­нимать, как построена взрослая жизнь: в чем состоит дипломатия отношений между собственниками и наемным пер­соналом, например. Конечно, такая ин­фантильность проходит со временем сама, но можно создать что-то на факультете, чтобы помочь студентам пре­одолеть подобные проблемы: увели­чить часы ролевых игр, имитирующих реальность, или вернуться к созданию проектных групп. Главное, чтобы им са­мим была интересна эта деятельность, потому что личная вовлеченность — не­обходимая составляющая в любом деле, а в нашей профессии — особенно.

Источник: Базаров Т.Ю. Личная вовлеченность — особый стиль факультета // Национальный психологический журнал. 2016. №3(23). С. 45–48. doi: 10.11621/npj.2016.0306

Психологическая газета от 13.06.2024

---

На развитие сайта
​