22 сентября исполнилось 37 лет со дня ухода моего отца Товия Васильевича Кудрявцева.

Читаю осеннее папино письмо и весенние мамины записки ко мне из дачного архива.

Мы 10 лет отдыхали в Сочи. Это был наш город – папин и мой (мама ездила с нами не всегда). И тут я вырос, поступил на первый курс. Папа, впервые за много лет, отправляется в Сочи без меня, в сентябре:

«Сегодня уже пошла вторая неделя с того дня, как я здесь. Не писал тебе потому, что такая тоска меня обуяла без тебя. Ведь все, буквально все напоминает здесь о тебе, о нашей жизни. Я даже занял твою кровать (как входишь – слева)…

Очень по тебе… скучаю и грущу, что ты как-то отошел от меня. Но я думаю, что это – временно; я
ведь не только твой отец, но и друг».

Конечно, мы очень скоро «сошлись». Да и не расходились вовсе – просто мне нужно было немножко «освоиться» в своей юности. Отец и сын, лучшие друзья (мама тоже была мне лучшим другом). Учитель и ученик. Позднее – соавторы. Мы даже книжку задумали писать, накидали проспект, передали в «Политиздат» для серии «Над чем думают, о чем спорят философы». Проспект приняли. Работу оборвала папина болезнь и смерть.

В этом году маленький юбилей - 45 лет назад я, студент, увлекся исследованием темы (проблемы) творчества. Ее подарил мне отец, как выяснилось, вместе с профессией и - простите за пафос, но это так! - и судьбой. А лет на 7 раньше он подарил мне фильм своего любимого кинорежиссёра, на премьеру которого он повел меня, 11-летнего мальчишку. На «Солярис» Тарковского.

Папы нет уже почти четыре десятка лет. А я все иду к отцу, как Крис Кельвин. «Возвращаясь на Землю» (как советовал Сарторус Кельвину). К вечным «Охотникам на снегу», где снова и снова «зимний Брейгель творит свои метаморфозы» (это строчка Тани Себар, философа, поэта, музыканта, педагога, моего друга). К никогда не замерзающему ручью - по нему течет жизнь, увлекая за собой водоросли, увлекая - но, не вырывая с корнем. Ручей по-немецки - bach...

И Андрей Тарковский шел всю жизнь к отцу – Арсению. Трудно шел.

Я себя не равняю - просто иду.

«Охотников» в финальном эпизоде нет, но есть охотничий рог не стене у отца. Ружье, которое выстрелило. Иначе, зачем эти «Охотники»? Чтобы придти к отцу. На зов рога.

Чтобы «возвратиться на Землю». К своему лучшему другу.

Где та Земля? Там, где он.

Владимир Кудрявцев

---

На развитие сайта
​