Андрей Владимирович своеобразно помогал мне, молодому, входить в психологический мир, но именно так как это, видимо, и должно делать. Он предлагал мне написать статью то в одно, то в другое ведущее психологическое издание, выступить с докладом на серьезном семинаре или «взрослой» конференции. Как-то он обратился ко мне с просьбой подготовить для «Психологического журнала», главным редактором которого он являлся, рецензию на переиздание классической книги его учителя С.Л.Рубинштейна «Основы общей психологии». А я ведь всего несколько лет назад сдавал по ней экзамены. Мою работу над первой собственной книжкой инициировал именно он, он же содействовал и ее изданию. Мне тогда не исполнилось и тридцати лет. Он заботливо создавал мне условия для роста и одновременно "делал имя". О чем я не подозревал, каждый раз воспринимая все это как ответственное поручение, хотя и в форме лестного предложения. . . А его рецензию на мою докторскую диссертацию и выступление на ее защите я не забуду никогда.
Три главных моих учителя в науке – отец Товий Васильевич Кудрявцев, Василий Васильевич Давыдов и Андрей Владимирович Брушлинский были друзьями. Несколько слов об отношениях Брушлинского и Давыдова. Они сражались в теоретических дискуссиях по отдельным вопросам, хотя общее «по существу» перевешивало (см. здесь). Я никогда не видел слез Андрея Владимировича, кроме одного раза: когда он произносил прощальную речь во время панихиды по Василию Васильевичу в марте 1998 года.
Замечательным «документом» их дружбы может служить и статья А.В.Брушлинского «О развитии В.В. Давыдовым своей теории психического развития» (Вопросы психологии. 1998. № 5), которая затем стала главой последней книги Андрея Владимировича «Психология субъекта». Прослеживая линию формирования взглядов Давыдова на ключевые проблемы психологии развития и развивающего обучения, автор местами не скрывает восхищения героем своего, в целом, аналитического повествования. Сдержанный и корректный А.В.Брушлинский редко восхищался кем-то даже в беседах, не говоря уже о научных текстах. И лишь иногда делал исключение, прежде всего, для своего учителя – С.Л.Рубинштейна. Сделал он и его для своего друга В.В.Давыдова.
Возможно, это – своего рода ответ на поступок Василия Васильевича (так его и оценивал Андрей Владимирович в статье), который на фоне негласного замалчивания – выдающимися и влиятельными учителями Давыдова! - имени Рубинштейна посвятил рубинштейновской теории мышления целый параграф VI главы своей книги «Виды обобщения в обучении», да еще и охарактеризовал ее как продуктивную. Пусть и в рамках критического анализа. Андрей Владимирович, будучи сам сторонником и виртуозом такого анализа, вспоминал: «Мы были очень благодарны ему за этот параграф». В двух других параграфах разбираются концепции Л.С.Выготского и Ж.Пиаже. Отсюда видно, сомасштабным чему считал Давыдов теорию Рубинштейна. На дворе стоял 1972 год, школа С.Л.Рубинштейна только что получила «официальную прописку» в стенах вновь созданного Института психологии АН СССР, и ее «организационные» перспективы виделись пока не очень определенными.
10 лет без Брушлинского (как и почти 15 – без Давыдова) пронеслись незаметно. Может быть потому, что чего-то по-настоящему заметного, несмотря на порой звучные «заявки», в психологии за эти годы так и не было сделано. Во всяком случае, чего-то такого, что уместно было бы сопоставить с тем, что сделал Брушлинский (и Давыдов).
Передо мной сборник трудов Андрея Владимировича, избранных для переиздания им самим и подписанный его рукой: «Дорогому Володе – книга о прошлом нашей науки».
Воспоминания о будущем?. . .
См. также:
В.Т.Кудрявцев. Aristos. Слово о Брушлинском
На развитие сайта