Эстонским политическим и чиновным борцам с советским бронзовым солдатом помочь уже нечем. Люди потеряли всякую критичность и не реагируют ни на мнение европейского сообщества, ни даже на трезвые голоса прибалтийских собратьев. Эту клиническую пещерность уже трудно объяснить стремлением к еврочленству. Респектабельные "еврочлены" вынуждены ныне открещиваться от этих, простите, высокопоставленных евроговнюков.

Я - о другом. Во моей крови есть польская составляющая. И именно эта меньшая (а вовсе не большая - русская) составляющая сейчас внутренне протестует. Говорит при этом не наследственность, хотя прапрадед мой Игнатий Янишевский был активным участником польского дворянского восстания. Власти польского города Катовицы решили снести памятник советским воинам-освободителям. Мотив: негоже иностранным солдатам топтать родную землю даже в качестве постамента, а заодно и занимать полезную площадь, которую можно отвести под что-то более необходимое. Как выясняется, это "необходимое" - памятник национальному польскому герою бывшему президенту США Рональду Рейгану. Фигура, правда, весьма неоднозначная. По мне, вся его историческая миссия в том, что оказался человек со средними способностями в нужном месте (Белом доме) в нужное время (и без того агонизирующей Совдепии). В этом плане личность родившегося в Польше профессора Збигнева Бзежинского куда значимее. Но тот, слава Богу, жив и здравствует. А снести памятник решено "по просьбам трудящихся": видимо, президент Рейган чем-то персонально осчастливил жителей Катовиц. Впрочем, не в этом дело.

...Как будто бы не рядом с Катовицами находится город под названием Освенцим. Как будто бы не Польша пережила чудовищные раны Майданека, Штуттхофа, Аушвица, Треблинки, Бельцека, Собибора, Бжезинки... Как будто бы не она потеряла во времена фашистской оккупации более 6 миллионов своих граждан. Как будто бы не 600 тысяч советских солдат полегли на польской земле, чтобы эта цифра не была бы еще больше.

Все это мракобесие заслуживает более резких эпитетов. Если бы не одно. В унисон событиям на ближнем западе наши ставропольские власти присмотрели площадку, на которой стоял памятник гвардейцам легендарного генерала Льва Доватора. Памятник убрали, пообещав перенести на другое место. А про обещание, как водится, "забыли". О нем неожиданно "напомнили" из Госдумы в виде запроса в соответствующие органы.

Человеческая память парадоксальна. Памятники о той войне, похоже, будут чувствовать себя защищенными лишь тогда, когда из людских сердец выветриться эмоциональная память о ней. Увы, это рано или поздно произойдет, ибо это естественно. Живая память уступает место исторической. Острое, глубоко личное переживание боли современниками – абстрактному пафосу потомков. Мы воодушевляемся героизмом наших соотечественников на бранных полях под Полтавой и у Бородина, гордимся их подвигами, но не проливаем слез об утраченных жизнях и порушенных судьбах. Когда-то молодым я написал рассказ о старушке, которая ходила на Черную речку и оплакивала Пушкина. Но это – из области вымысла.

Уйдут поколения, которые так или иначе затронула последняя (дай Бог!) мировая война. В десятый раз перепишут историю. Иные наши соседи, возможно, даже, наконец, избавятся от подросткового комплекса "жертв советской оккупации". Следы войны останутся в книгах, музеях и в облике памятников. И памятники в качестве таких остаточных следов, уже не задевая ничьих личных интересов, тем более – политических амбиций, сохранят лишь историческую ценность, "охраняемую государством". Для государства памятники сами служат "охранной грамотой". Ведь оно оправдывает свое существование наличием у себя "глубоких исторических традиций", знаком которых как раз и являются памятники. Любых исторических традиций. Франция демонстрирует свою государственную устойчивость, в том числе, сохраняя памятники французской революции, что вовсе не делает ее робеспьеровской. Памятник тем сохраннее и живее, чем мертвее воплощенная в нем память.

Отсюда следует очень простой вывод: памятники значительно больше нужны нынешним поколениям, чем будущим. Ибо каждый из них – колокол, который пока еще звонит по тебе. Его голос со временем будет звучать все глуше и глуше, пока не заглохнет вовсе, не застынет намертво в каменном или бронзовом монолите. Спасительный голос, которым говорит наше самосознание и совесть. А варвары, у которых отсутствует то и другое, будут рушить памятники и возводить на их месте супермаркеты, увеселительные комплексы или на худой конец – тотемических болванов новоявленного язычества.

Владимир Кудрявцев