Поздравляем Нигору Казимжановну Курбанову с сегодняшним Днем Рождения и успешным завершением обучения в магистратуре факульета психологии Ташкентского филиала МГУ им. М.В.Ломоносова, теперь уже магистра психологии, ученицу Тахира Юсуповича Базарова. Счастливого лета долгие лета!



Опубликовано в сборнике: материалы Международной научно- практической конференции «Горизонты социальной психологии: от теории к практике», посвященной 70-летию профессора Т.Ю. Базарова, прошедшей в Ташкенте 24 мая 2025 года. – Ташкент: CHINOR FAYZI BALAND , 2025. С. 252-158.

Понятие проектного воображения было введено В.Л. Глазычевым. Он говорил необходимость отличать его от «просто» воображения и «просто проектирования» [4], хотя оно всегда содержит элемент такого воображения. В лекции «Культура проектного воображения В.Л. Глазычев, в частности, отмечает:

«Когда мы говорим о проектном воображении, то надо очень внятно отдавать себе отчёт в том, что проектное воображение отличается от просто воображения. Ведь навоображать себе можно всё, что угодно — маниловскую беседку или мечты о космическом путешествии. Так вот, отличаются они тем, что проектное воображение отличается прежде всего абсолютной внутренней дисциплинированностью, методологической дисциплинированностью. Тогда проектное воображение работает, и тем оно отличается, скажем, от изобретательства, в котором оно есть, но только как один из элементов), или, как ни странно, вообще отсутствует [10, 11]. И это не минус, это не плюс — это констатация факта, это другое. Эдисон — тип полной глухоты в проектном воображении. Ну, подумайте — перебирать четыре тысячи образцов материала для нити в лампе накаливания, в то время, если бы он хоть немножко потрудился окончить два курса университета, то понимал бы, что три четверти из них не будут пригодны в принципе — и мог бы сэкономить три тысячи опытов. Это не минус, это другое. Изобретение может происходить и по божественному вдохновению. Я не специалист по божественному вдохновению, я просто принимаю это как факт, бывает и такое.

Изобретение может рождаться от мучительного, болезненного, неотрывного размышления на одну и ту же тему, с перебором десятков тысяч вариантов. И это другое.

Проектное воображение предполагает несколько обязательных действий. Представьте себя слалом, слалом — гигант. Как вы обойдёте «вешку», это ваше дело, под каким радиусом вы войдёте в поворот, тоже. Да, результат от этого будет зависеть, но вам это не заказано. Важно только одно: вешка стоит и её надо обойти! Расстановка такого рода вешек и есть дисциплина проектного воображения. За счёт чего они ставятся? Помните, приводил пример с фордовской машиной, про «Форд Мустанг», который имитировал машину Джеймса Бонда, которая есть «Остин Мартин», что совсем другое дело. Важно непременное включение контекста, а точнее контекстов — именно во множественном числе» [3].

В последнем случае речь идет о ситуации, когда простое дизайнерское решение спасло автопром Детройта. Дизайнер всего лишь предложил изменить конструкцию колес по аналогии с колесами «Остина Мартина» Джемса Бонда. Но он смотрел на машину, и именно на ее колеса, не глазами конструктора (при всех достоинствах конструкции, которая, тем не менее, оказывалась на рынке при наличии широкого предложения неконкурентоспособной), а глазами потенциального потребителя – молодого человека, поклонника Бондианы. То есть его интересовал не объект, а его возможное видение другим субъектом (другими субъектами). Имитация элемента - колеса машины Бонда стала смыслообразующей для потребителя и решила проблему. Это и есть эффект проектного воображение.

Это согласуется с пониманием воображения Эвальда Васильевича Ильенкова как умения видеть (конструировать) предмет «глазами другого человека», группы людей человечества в целом. С этой точки зрения (точки зрения – буквально, она же «точка опоры» творческого усилия) всякое воображение, по Ильенкову, является проектным [7, 8]. Ему присуще «многоглазость», обобщенное видение любой детали с позиций других людей. Воображение – это всегда адресация, обращение (Ф.Т. Михайлов) к другому. Главным предметом поиска для человека является не идея, а другой человек, замечает другой человек, подчеркивал Феликс Трофимович Михайлов [12]. Идея – лишь форма обращения к нему. Мысль – это подарок одного думающего человека другому, в тенденции всему разумному человечеству. Но вначале сам мыслящий (воображающий) должен «взглянуть» на свою мысль (идею, «во-образ», по словам Ильенкова) незнакомыми глазами тех, кому она адресована («умо-зрение»). Проект – это наиболее адекватный формат адресации. Проект и художественное произведение. Гиеронов столб (типичный проект!) поначалу рассматривался как «гаджет» для развлечения александрийской знати, прошли века прежде, чем в нем увидели прообраз паровой машины. История соединила Гиерона и Фултона в воображении людей. Должны были измениться времена, люди, в лице которых изменяются времена, мышление, от которого время – функция (f), а не наоборот (А.М. Пятигорский). С.Л. Рубинштейн писал об «основном нерве мышления», которым считал механизм анализа через синтез, когда объект поворачивается в мысленном взоре своими разными сторонами [14, 15]. А может, поворачиваются разные способы видения? И тогда мысленный взор становится проектом.

Воображение — это своего рода симультанно обобщающий «третий глаз культуры», универсальный взгляд с позиции возможного - Грядущего Другого, но через индивидуализированный способ видения и делания. Термин «грядущий» мы употребляем в смысле Тахира Юсуповича Базарова (он сотрудничал и дружил с В.Л. Глазычевым). Неслучайно социальная психология Тахира Базарова, в значительной степени, является психологией творчества [1]. Как и то, что он развивает понятие «совместно-творческая деятельность» в той самобытной трактовке, которую предложила учитель Т.Ю. Базарова Галина Михайловна Андреева.

Широко известен конструкт «обобщенный Другой», введенный Дж. Г. Мидом, без него немыслима современная социология и социальная психология. Но «обобщенный Другой» Мида – не творец и не продукт творчества в сознании, а индуктивно накопленный опыт освоения совокупности готовых социальных ролей. Это не «опыт воображения», который накапливается в социальных взаимодействиях людей, ограничивающих человеческое Я. А обобщение позиций других носит сугубо эмпирический характер, в соответствии с квалификацией Василия Васильевича Давыдова [6]. Для проектирования (его понимания) этот эмпирический опыт и в теоретическом, и в практическом плане (особенно если иметь в виду проектные стратегии) он фактически нулевой. Но уже само по себе введение выдающимся социологом и социальным психологом понятия «обобщенного Другого» носило принципиальный характер. К анализу продуктивной природы социальных взаимодействий обратились и ключевой роли в них воображения по-разному обратились Чарльз Кули, Альфред Шюц, Джекоб Морено, позднее Чарльз Миллс и Бенедикт Андерсон. При всем различии их подходов воображение расширяет и индивидуализирует пространство жизни сообществ, поле социальных взаимодействий. Понятие конструктивного воображения является ключевым и в организационно- психологической концепции Т.Ю. Базарова [2]. Воображение – это механизм того, что он называет транс-субъектными переходами.

Воображение – это поиск возможностей глазами разных людей, когда замысел превращается в предвосхищение смысла. Кантовский вопрос «как это возможно» относится не столько к «вещи», к продукту, сколько к тому, как это сделано субъектом, человеком, способным создать невозможное из веера возможностей, не к результату, а к «акту творения», как бы сказал Спиноза. Примечательно, что именно Кант строит свою теорию познания вокруг понятия «воображения» - в качестве универсальной способности человек [3, 9] а, «силы», которой он строит человеческий образ мира (см. «Критику чистого разума», а также работы Э.В. Ильенкова, Ю.М. Бородая, Ф.Т. Михайлова, Т.В. Себар).

Возвращаясь к В.Л. Глазычеву отметим, что он, на наш взгляд, отождествляет воображение с обычным «фантазированием» (хотя, если вчитаться в лекцию, все не так просто), поэтому ему и понадобилось понятие «проектное воображение». Но своеобразие такого свойства воображения, как проектность, не вызывает сомнения.

Мыслитель, эстетик, урбанист, политик и практик - подвижник регионально-культурного развития России, вдохновитель творения и конструктор новых форм социальности, педагог, художник, поэт, переводчик, человек ренессансного типа Вячеслав Леонидович Глазычев был выходцем из цеха зодчих. Архитектура, как и искусство (к которому Глазычев апеллирует в упомянутой лекции) – это воображение в ранге профессии [4]. А его проектность у художника и архитектора может быть более развитой, чем у инженера и даже у изобретателя. У них «главный предмет поиска – другой человек», что определяет уже технику решения. Хороший архитектор видит вначале человека в доме, потом дом для человека, потом просто дом. Иной - сразу видит просто дом, и больше ничего. Ибо уже нечего. Такого архитектора иногда спрашивают: а вы сами стали бы жить в таком доме?

В 90-е – годы увлечения популярным сериалом – ходил анекдот. Человек отправляется в отпуск. Его спрашивают:

- И куда?
- В Санта-Барбару.
- Но почему, это же так далеко…
- А я там всех знаю!

Собираясь куда-то, мы, так или иначе, едем к кому-то. Даже если этот «кто-то» существует только в нашем представлении. Нет поэтому абсолютно незнакомых городов и совсем уж неведомых стран. Место всегда накрепко связано с личностью, с человеком, с людьми. Оно заранее «помечено» их именами. Для человека вопросы «что?» и «где?» всегда означают – «кто?» и «к кому?».

Мы едем в Питер к Пушкину и к Достоевскому… Но ведь и к Гоголю тоже. Хотя к его имени память может по ассоциации притягивать еще тысячи квадратных метров территории от Волги до Днепра, где разворачивалось или могло разворачиваться действие его произведений. Личность способна диктовать географический масштаб. И тогда маленькая Ясная Поляна становится Космосом, куда съезжаются со всего света, чтобы увидеть, почувствовать, понять!

А итальянская Верона воспринимается как город англичанина Шекспира, в котором он никогда не жил даже, как утверждают, не был. Но для нас Верона – более «шекспировский» город, чем его родной Стратфорд-на- Эйвоне. На этот парадокс обратил внимание в своей книге «Гений места» писатель Петр Вайль, по словам которого география является «самой важной наукой о человеке».

Да, география – это еще и наука о встречах, порой весьма неожиданных. А маршруты наших встреч прочерчены в воображении. И без учета этого бессмысленно придумывать любые проекты. Культура – это система вещей, созданных людьми друг для друга [8]. В этой взаимной творческой адресации реализуется их воображение.

Урбанизм — это титанизм человека, а не масштаб зданий. Иначе город разрушает и размельчает человека.

Творчество Глазычева – о Смыслах города. Город — это «зачем», «ради кого», а «почему», «как» и «что» уже потом.

Город светится смыслом или скрывает его. Он существует в воображении жителей и приезжих. Это - «воображаемое сообщество» тех и других, по Б. Андерсону. Город не бывает «тот» или уже «не тот» - только «тех» или уже не «тех». Ими положены его границы.

«Пока ширина улицы позволяет увидеть выражение лица знакомого на противоположной стороне, это улица людей-пешеходов, это пассаж, насыщенный разнообразием зрительных сигналов (коротенький Столешников переулок в Москве примерно в 400 раз превышает мерой разнообразия элементов в целом недурной 42 микрорайон Юго-Запада той же Москвы — это ориентировочный, но действительный подсчёт разных деталей фасадов, заполнения витрин, ракурсов и «пробоев» взгляда внутрь дворов). Пока ширина площади позволяет узнать знакомую фигуру на той стороне — это площадь людей, насыщенная их реальным или возможным движением», пишет В.Л.Глазычев в статье «Город людей» [4].

Москвичи не видят друг друга не потому, что Москва слишком большая. Они не воображают (не доступны воображению) друг друга, в отличие от питерцев. Москва разрастается в нашем воображении, малые города исчезают в нем же. Детройт не канул вместе с автопромом, канул с привязкой к автопрому в сознании.

Люди ищут Лондон, мечтают о Лондоне, воображают себя в нем. Лондон – коллективная проекция их воображения. Стоит сказать: «Лондон уже не тот, как в семидесятые», и воображение уступает место чьему-то шаблону, потому что вас в 70-е там не было. Нужно вообразить тех, кто был, кто жил в Лондоне, тех, кто мечтал о нем, кто не мыслил себя без него тогда, ради кого жил этот город.

Вячеслав Глазычев имел дар жить во всех мыслимых и немыслимых городах мира с тех пор, как был построен самый первый, проникая в мотивы и замыслы городского устройства человеческой жизни. Это и значит – воображать «проектно».

Архитектура – это воплощенное видение обществом человека таким, каким оно его видит в целом, не только в архитектурной оптике, не только глазами архитектора, который, к слову, человека порой и вовсе не замечает. Отношение, обращение к нему, как бы сказал философ Ф.Т. Михайлов (он однажды так и сказал и именно об архитектуре) [12]. Обращение - с расчетом на то, что человек себя ощутит таким же, каким его видит общество (государство). И откликнется. Или промолчит, что тоже, как известно, отклик. Где-то почувствовав себя пустым местом, где-то элементом среды среди среды, где-то полезным человечком, где-то сверхчеловеком, где-то просто личностью. Мы смотрим на себя из окон зданий, мимо которых проходим и в которые никогда не зайдем. С их высоты и даже сквозь толщу их глухих стен.

Архитектура стремится прорасти в самосознание. И уже оттуда - поработить или освободить, оценить или обесценить, прикрыть или раздеть. И невидимый архитектор изнутри решает - потеряться человеку или спрятаться в го архитектуре. В «каменных джунглях» есть свой «леший», который «водит». Он в каждом прохожем. В нем же и Левиафан - пожиратель душ- жертв проклятия места.

И наоборот. Другой философ – А.М. Пятигорский говорил о Лондоне: огромный город, который уважает право человека на уединение, предоставление самому себе в любом свободно выбранном месте. Хотя реновации случаются там примерно раз в 20-25 лет (не затрагивая исторической застройки), либеральное британское самосознание консервативно [13].

В.Л. Глазычев рассказывал о проекте своего британского коллеги. В Лондоне из-за дороговизны земли дома не росли вверх, как в Нью-Йорке и Чикаго, а «уплощались», «тощали» (утверждают, что где-то там есть жилой дом шириной 1,8 м.). Перед английским архитектором поставили задачу: «развернуть» детский сад на минимальных площадях. В итоге у него получились группы в 5 кв. м. (легендарная советская кухонька), на 4 ребенка — даже по российским СанПиНам это не прошло бы! А архитектор сделал, что у каждого ребенка имелся «угол», да еще дети могли бы… ходить друг к другу в гости. В этом состоял главный замысел.

Архитектура – всегда мировоззрение. Здание вписывают, встраивают только в мир – больше некуда. И тогда получается «мироздание». Если не получается – нет и архитектуры. Но у здания должен быть архитектор, у архитектора – проект. Воплощенный проект - продукт воображение, которое откладывает отпечаток на мировоззрение, на повседневное восприятие. А в социальной перцепции, как она изучается в школе Г.М. Андреевой, это предстает в своей развитой форме. Психология социальной перцепции – ключ к пониманию когнитивных механизмов перцепции. Одна из первых устойчивых зрительных фиксаций новорожденного – на лицах мамы и папы. Это о многом говорит.

Литература

1. Базаров Т.Ю., Шевченко Ю.С. Организационный лидер посткризисного периода. // Организационная психология. 2014. Т. 4. №3 С. 69–86.
2. Базаров Т.Ю., Крымов А.А. Счастливая компания: секреты практической психологии. М.: Издательство Московского института психоанализа, 2023.
3. Бородай Ю.М. Воображение и теория познания: критический очерк кантовского учения о продуктивной способности воображения. М., 1966.
4. Глазычев В.Л. Культура проектного воображения // Лекция. Гуманитарный портал. 2003. (Электронный ресурс). URL: https://gtmarket.ru/library/articles/494 (дата обращения 12.05.2025).
5. Глазычев В.Л. Город людей. 1976. (Электронный ресурс). URL: https://tehne.com/event/arhivsyachina/glazychev-v-l-gorod-lyudey-1976 (дата обращения 12.05.2025).
6. Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения. М., 1986.
7. Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного. М.: Институт философии АН СССР, 1960.
8. Ильенков Э.В. О воображении // Народное образование. 1968. № 3.
9. Кант И. Критика чистого разума / Кант И.; [пер. с нем. Н. Лосского]. – М.: Мысль, 1994. – 592с.
10. Кудрявцев В.Т. Выбор и надситуативность в творческом процессе: опыт логико-психологического анализа проблемы // Психологический журнал. 1997. № 1.
11. Кудрявцев В.Т. Творческая природа психики человека // Вопросы психологии. 1990. № 3.
12. Михайлов Ф.Т. Философия общения. М.: Издательство Московского университета, 1989.
13. Пятигорский А.М. Мышление и наблюдение: сборник. М.: Наука, 1982.
14. Рубинштейн С. Л. Принцип творческой самодеятельности // Вопр. филос. 1989. № 4. С. 88 – 95.
15. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Педагогика, 1973.






Сразу хотел бы отметить, что оцениваю рецензируемое исследование чрезвычайно высоко. Для этого имеются серьезные основания.

1. Н.К. Курбанова представила переговорный процесс как проектной, и именно с психологической точки зрения. Что сближает переговоры с проектом. Автор дает ответ: воображение. Как известно, блестит многое, но не все золото. Что же психолог может найти в проектировании из того, что сближает его с переговорами? Автор находит ответ у В.Л. Глазычева: проектная природа воображения. Но автор не довольствует готовым ответом, а подводит под него обоснование, которое продолжается и при выработке методов сопровождения переговорных процессов.

2. Переговоры – это постоянный процесс подстановки себя на разные позиции, за которыми стоят групповые интересы. Проект – их координация. Но это мало.

3. Групповые интересы должны интегрироваться во «всеобщий интерес», хотя бы на время, хотя бы через компромисс. Иначе они не состоятся. Но устойчивость решению может придать лишь из опора на стратегии. Чем мотивируется выработка стратегий и их смена. Трансформация позиций в воображении переговорщиков. И получается, что стратегическому мышлению (планированию) предшествует «стратегическое» воображение, интеграция взглядов разных людей (а за ними группы, сообщества, общности). Это работа переговорщиков с собственным сознанием через воображение, а не выбор оптимальной договоренности, которой пока еще нет. Это касается и политики, и бизнеса, и госуправления, и много, многого другого.

4. Следовательно, акт воображения совпадает с рефлексивным актом, а не просто является «децентрацией», в смысле Пиаже, взглядом на ситуацию с разных сторон. Этот взгляд имеет стратегический вес, который потом попадет не весы мышления. Совсем неслучайно автор дополняет представления В.Л. Глазычева о воображения представлениями Э.В. Ильенкова о нем же. Координация позиций под углом «всеобщего интереса» - это и есть механизма проектирования, переговоров как проектного процесса. И именно по этому критерию можно судить об эффективности переговоров, даже если о чем-то не успели договориться. Главное, есть механизм координации взглядов.

5. Переговоры требуют реализма (по Ильенкову) даже, и в первую очередь, там, где предстоит договориться о том, о чем договорится «без воображения» невозможно. Понятно, почему выводы первой главы касаются связи воображения с реальностью, старой проблемы, которая предстоит в новом свете в контексте исследования Н.К. Курбановой.

6. А принципиальный вывод относится к эмпирической части работы, процитирую его:

«Каждый стиль эффективного поведения в переговорах, будь то сотрудничество, компромисс или приспособление, требует активации специфических компонентов проектного воображения. Причём не в форме абстрактных «креативных озарений», а через управляемые, дисциплинированные формы мышления, которые позволяют посреднику быть не просто участником коммуникации, а активным архитектором взаимодействия. В этом и заключается главная ценность полученных данных — они подтверждают, что проектное воображение не только возможно диагностировать, но и развивать как ключевую компетенцию, необходимую для успешного ведения переговоров в современном мире».

Благодаря включению воображения, позиция посредника в переговорах превращается в позицию творца.

Можно сказать, что это главный вывод исследования.

Замечаний при прочтении работы у меня не возникло. Возможно, она несколько избыточна, с точки зрения представленного материала. Но в это избыточности – и расширение поля поиска (неизбежное!), и точки роста.

Рекомендуемая оценка: отлично.

Учитывая содержание работы, в которой научная и прикладная проблематика задана в едином ракурсе, новое видения предмета исследования, нетривиальные результаты, полученные автором, его теоретическую и методическую культуру и потенциал, можно рекомендовать ее для продолжения в формате кандидатской диссертации (диссертации Ph.D). Так или иначе, исследование Н.К. Курбановой имеет перспективу.

Доктор психологических наук, профессор
профессор НОЧУ «Московский Институт психоанализа»
В.Т. Кудрявцев

14.05.2025

---

На развитие сайта
​